— Очень хорошо, — сказал Дрейк. — Осталось только понять как.
— Нужен план, — задумался Махариус.
«Нужно несколько орденов Космического Десанта и пару имперских полков в придачу», — подумал я. Но промолчал.
— Думаю, это уже ваше дело, — сказал Дрейк с ударной дозой сарказма.
— Да, — сказал Махариус. — И я знаю, что нужно сделать. Ты сможешь отыскать средоточие призыва?
— Оно направлено на собор. Если мы подберемся достаточно близко, я смогу указать точнее. Но вы ведь не намерены пойти туда?..
— Мы единственные, кто знает и может что-то сделать. Если этого не сделаем мы, не сделает никто.
— Но ворваться в собор невозможно.
— Нет ничего невозможного, — ответил Махариус. — Отважные люди перенесут любые невзгоды, если с ними Император, а их вера крепка.
Анна кивнула. Похоже, она верила в каждое слово лорда верховного командующего. Так же, как Антон, Иван и Гесс. На лице Заместителя не выражалось никаких эмоций.
Дрейк холодно посмотрел на Махариуса, не зная, что сказать. Махариус отдал приказ, объяснив, что нам следует делать. Кажется, в замешательстве были все. Идея Махариуса была безумной, но безумием было бы и сидеть сложа руки и ждать прихода бога-демона. Махариус был самим собой, и он был нашим командиром. Мы не могли не подчиниться ему. Я оглянулся на обшарпанную грязную витрину. Теперь, когда я узнал, что мы уходим и куда именно, она показалась мне едва ли не домом родным.
Мы выдвинулись через час.
Глава 19
Клетки на верхних уровнях улья использовались полным ходом. Все зловещие стальные артефакты были забиты, и внутри каждого поджаривались имперские солдаты, словно праздничные крысиные стейки в велиальской пивной. Площади кишели людьми, наблюдавшими за горящими бойцами. Воздух полнился запахом обугливающейся плоти и криками умирающих в муках людей. Казалось бы, обитатели улья должны были уже устать от подобных представлений, но об этом ничто не говорило. В воздухе было разлито странное радостное возбуждение — и не менее странное чувство присутствия чего-то, что ждало своего часа, наблюдало, злорадствовало, кормилось человеческими эмоциями.
Конечно, у нас было преимущество. На нас никто не обращал ни малейшего внимания, пока мы поднимались обратно на верхние уровни. Люди на улицах кричали, пели, истерично праздновали победу. Карнавал возглавляли жрецы Ангела Огня — выкрикивали хвалебные оды своим владыкам через звукоусиливающие системы и, демонстрируя свою силу, мановениями рук воспламеняли газовые струи жертвенных клеток.
Они искрились энергией. Ощущение присутствия чего-то или кого-то становилось чуть сильнее и тревожнее с каждым ударом сердца. Казалось, чудовище медленно, но неотвратимо шагает вперед. Дрейк выглядел неважно. Из его глаз катились кровавые слезы. Он куда более остро чувствовал происходящее, чем я. Из всех нас только Махариус и Заместитель не выглядели взволнованными, а ведь один из них сошел с ума. Беспокоилась даже Анна.
Пробираясь сквозь толпу, мы услышали крик и увидели горящую фигуру, которая, пошатываясь, брела прямо к нам. Я потянулся за дробовиком, не понимая, что происходит, но пылающий человек уже пробежал мимо нас, что-то выкрикивая. И голос его звучал так, будто, пребывая в агонии, он одновременно находился на вершине наслаждения.
— Мученик Ангела, мученик Ангела, — скандировала толпа.
Некоторые тянули руки, чтобы прикоснуться к нему, и обжигались. Я попытался отшатнуться от человека, чтобы не вызвать подозрений. Повсюду спонтанно воспламенялись люди, как будто истерия и вера создавали слишком много энергии, чтобы сдерживать ее в бренных человеческих телах, поэтому они превращались в живые факелы. Город охватило безумие, и, иногда заглядывая в глаза окружавших нас людей, я видел в них не больше человечности, чем в налитых кровью глазах орка.
Чем ближе мы подходили к собору, тем сильнее сгущался ужас. Это место было средоточием безумия и кошмара, царивших в городе. На прилегавшей к зданию территории находилось больше жрецов, чем во всех секторах улья вместе взятых, кругом стояли вооруженные солдаты из местного ополчения, которые пришли благоговейно понаблюдать за происходящим и показать свою веру. Они толпились у основания башни и глазели в освященное небо, где на вершине собора высился Ангел. Казалось, они у подножия горящей горы взирают на пылающую вершину. Собор вырисовывался над нами, потрясающий и необъятный, массивное здание, которое охраняла армия металлических ангелов с огненными крыльями. Его стены были увиты паутиной труб, словно стальным плющом.
Никто не обращал на нас внимания. Люди не чувствовали угрозы. Жрецы считали, что уже победили.
Махариуса интересовало все, что происходит вокруг. Если его обуревал ужас, он не подавал виду. Если в нем и тлела слабая искорка страха перед возможностью попасть в самое сердце творящегося здесь зла и столкнуться с его источником, то он ничем себя не выдавал. Он выглядел, как обычно, расслабленным и полностью контролирующим себя и ситуацию. От ранений, которые сковывали его движения несколько дней назад, не осталось и следа. Казалось, здоровье Махариуса чудесным образом восстановилось. Кое-кто мог принять это за благословение, но адепт-медик позже сказал мне, что после омолаживающих операций клеточная стимуляция позволяет некоторым людям ускоренно регенерировать ткани. Он считал, что с Махариусом именно это и случилось. Конечно, кто сказал, что дело не могло быть и в том и в другом? Почему Махариус должен отличаться от всех тех миллионов людей, которые считались благословенными? Иногда чудеса едва заметны и не сопровождаются оглушительным грохотом. По крайней мере, так говорится в Заветах.
С физической точки зрения Дрейк казался больным, как будто проявление зла сокрушило его боевой дух и поразило внутренние органы. Мне было едва ли не жаль его. Он куда лучше любого из нас знал, что происходит. Учитывая его образование и биографию, должно быть, он считал это место настоящим проклятием.
Анна выглядела спокойной. На ее лице оставалось все то же застывшее выражение, удерживаемое как будто исключительно силой воли. Из-за этого лицо девушки походило на маску. Хотя после того, что я о ней узнал, у меня могло просто разыграться воображение.
Антон был бледным и напуганным. Он наконец дождался грандиозного приключения, о котором всегда мечтал, но вряд ли представлял себе его именно так.
В сумраке вырисовывался силуэт Ивана. На его металлическом лице не отображалось ровным счетом никаких эмоций, но глаза лихорадочно блестели, он то и дело чесался и громко насвистывал, что ясно показывало, как сильно он нервничает.
Капрал Гесс истекал потом, под его глазами появились мешки. Он нервно улыбался и пристально осматривал окружающих, но иных признаков страха не выказывал.
Новичок, что довольно странно, казался завороженным. Думаю, он преодолел порог страха и смирился с неизбежным или просто был лучшим актером, чем остальные.
