— Не бойся, — сказал Иван. — Я не дам взять тебя в плен.
— А кто за тобой присмотрит? — ответил Антон.
— Лев, — без раздумий произнес Иван.
Я посмотрел на изображение корабля эльдаров. Он одновременно выглядел зловещим и странным. Насколько же чувствительны были те, кто построил нечто подобное? Мне говорили, что в космосе размеры, форма и структура корабля не имеют значения, пока его корпус способен выдержать ускорение. Если все действительно обстояло именно так, то это не говорило ничего хорошего ни о строителях кораблей, ни о существах внутри них.
Дрейк, прищурившись, внимательно разглядывал вражеский корабль. Интересно, о чем он думал. Сомневаюсь, что инквизитор боялся, но он не казался особенно довольным.
Махариус продолжал принимать доклады и спокойно отдавать приказы. Временами он тоже бросал взгляд на приближающиеся корабли, как будто пытаясь по одному лишь виду определить их истинные намерения. Иногда Махариус о чем-то спрашивал капитана, и тот напряженно ему отвечал.
Он сцепил пальцы и закрыл глаза. Корабль стал для него полем боя, и он принялся расставлять свои войска согласно придуманному им плану.
— Один час до прыжка, — сказал астронавигатор.
Даже я понимал, что это слишком долго. Нам не сбежать.
Человеческий корабль все ближе. Зрительный кристалл глядит на него не отрываясь, поэтому расстояние как будто не становится меньше. Изменяются только векторы авгурных антенн, которые удлиняются, чтобы отразить увеличивающуюся скорость судна, и темнеют, показывая подготовку его двигателей к бою.
Точки на доске отображают наши собственные корабли, ускоряющиеся в атакующем строе и готовящиеся пройти на бреющем полете над военным кораблем, чтобы размягчить его оборону перед абордажем.
В кристалле я вижу, как в орудийных портах вражеского корабля нарастает свечение. Меня пробирает дрожь возбуждения. Один меткий выстрел способен уничтожить мое судно или просто убить меня, пощадив сам корабль. И что с того? Это будет не первая моя смерть. гомункулы всегда могут воссоздать меня, если уцелеет хоть крошечная моя часть. Впрочем, для начала им понадобится отыскать эту часть, и даже если она найдется, кто по своей воле отдает себя в руки мастеров боли?
По коммуникационным каналам полились доклады. Наши корабли открывают огонь, осторожно, расчетливо, целясь в орудийные системы и генераторы пустотных щитов. Они хотят не уничтожить нашего противника, но обезвредить его вооружение и защиту. Корабль и вся его команда — приз, поэтому они не желают причинять чрезмерно сильный вред нашей будущей собственности.
Врага же подобные соображения не останавливают. Он стреляет из мощных примитивных орудий. Клинки энергии пронзают пустоту; полосы пламени, что ярче звезд, ищут наши корабли, которые даже сейчас стараются уйти из-под траектории огня, скрывая свое местоположение от противника под темной дрожью теневых полей.
Наблюдение за боем в лишенных воздуха глубинах космоса также способно доставить определенное удовольствие. Есть некая стремительная красота в изменении векторов на столе, в зловещем блеске плазменных следов в бескрайней мгле, в неспешно вращающихся звездах, что взирают на сражение холодными очами вечности.
Говорят, такие бои слишком далеки и обезличенны, чтоб получать от них истинное наслаждение. Им недостает экстатической связи хищника и жертвы, головокружительной, дурманящей агонии добычи, сраженной клинком. Ни один эльдар не может наслаждаться космическими сражениями так же, как круговоротом схватки.
Я отдаю приказ подойти ближе. Хочу высадиться на этот корабль гордецов и заставить его команду страдать. Хочу заглянуть в глаза умирающей в муках жертве.
Я приказываю Ялмеку занять мое место за штурвалом. Мне предстоит возглавить абордажную партию. Я выжидающе улыбаюсь, направляясь к своему «Пронзателю».
Глава 5
Я стою на абордажной рампе «Пронзателя», окруженный личной стражей. Мои воины скалятся, готовясь к яростной радости битвы. Мое лицо остается холодным и отстраненным, как подобает лидеру, но в глубине души я понимаю их чувства, ибо ощущаю то же самое.
Мысленно я представляю перипетии межкорабельного боя. Вижу, как наши корабли вращаются, кружат и уклоняются, будто туча ос, жалящих бегущего саблезубого тигра. Одни целятся в орудия, другие — в сенсорные глаза, третьи ныряют, вертятся и кружат, отвлекая людей, дабы те задавались вопросом, откуда последует смертельный удар. Их усилия служат лишь ради подготовки абордажа, ради стремительного и упоительного пуска «Пронзателей», которые понесутся к вражескому судну.
Я представляю, как наш штурмовой катер несется к вражескому кораблю, похожий на гладкий осколок кристалла, брошенный по траектории, которая приведет к неизбежной победе.
Предсказательное сканирование выявило слабые места в корпусе вражеского корабля. Их сопоставили с данными о других атаках на похожие человеческие судна, содержащимися в кристаллах памяти, которые загрузили в биосистемы моих боевых доспехов. Когда мы проникнем внутрь, их вновь сравнят с реальной планировкой корабля, что обеспечит нас приблизительными картами, которые укажут путь. Полдюжины групп отправятся из точек вхождения сеять ужас среди человеческой команды и наносить хирургически-точные удары по ее обороне.
Наша цель — арсеналы и силовые ядра корабля, захватив которые, мы сокрушим человеческое сопротивление. Само судно ляжет в беспомощный дрейф, чтобы мы смогли уничтожить его в любой удобный момент. Я опускаю на голову шлем и только тогда позволяю себе улыбнуться. Вот ради чего я живу — дабы вновь доказать превосходство в горниле битвы.
Я чувствую горечь. Конечно, это просто люди. В победе над ними нет славы, они для меня не более чем неприхотливая подпитка. И все же это лучше, чем ничего.
По «Пронзателю» прокатывается слабая дрожь, когда корабли состыковываются. Мы выпускаем абордажные шипы. Наружные резаки приступают к работе, чтоб открыть нам путь внутрь человеческого корабля через воздушные шлюзы, его слабейшую точку.
Я окидываю взглядом своих последователей — все в таких же доспехах, как у меня, все готовы к грядущему бою. Ряд за рядом воины ожидают прыжка в брешь. Они приветственно поднимают оружие.
Наконец корпус судна поддается. Массивный зев входного отверстия, похожий на рог пиявки, расширяется достаточно, чтобы мы увидели внутренности корабля. Я улавливаю странные запахи чужого воздуха, пронизанного феромонными следами незнакомых эмоций, слабейших восхитительных намеков на былые страдания, которые, вероятнее всего, остались после старых сражений и недавних инцидентов.
Я ныряю в брешь, и меня обволакивает едва уловимый аромат человеческих жизней и чувств.
После долгих напряженных секунд ожидания корабль в конце концов содрогнулся. Казалось, будто сквозь гигантский корпус прокатилась ударная волна от землетрясения.
— Лорд Махариус, — сказал капитан. — Корпус пробили. Ксеносы взяли нас на абордаж.
