Глава 11
Вскоре после того как мы обосновались в Уэст-Маллинге, Чарльза Уиддоуса в качестве командира эскадрильи сменил уинг-коммендэр Колбек-Велч. Но мы не расстались с Чарльзом, который заслужил уважение каждого в эскадрильи. Как командир авиастанции он возглавил Уэст-Маллинг. Колбек-Велч, подобно его предшественникам, должен был быть в самой гуще, но большую часть времени, проведенного с нами, он страдал из-за плохого здоровья.
В мае люфтваффе продолжили массированные ночные налеты на Англию. Пока они несли относительно легкие потери, по сравнению с ужасным ущербом, причиняемым ими гражданскому населению. Зрелище наших городов, горящих подо мной, вызывало у меня неистовый гнев, когда я вместе с другими экипажами летел в ночном небе, пытаясь остановить бессмысленное убийство беспомощных людей. Это беспричинное разрушение должно было навлечь на головы немцев ужасную месть, высшей точкой которой стало полное уничтожение Гамбурга в 1943 г.
[72] Я никогда не мог понять, почему немцы думали, что эти убийственные рейды бомбардировщиков помогут им. Разрушения лишь укрепляли дух британцев в борьбе против них. Я мог понять индивидуальный поединок в воздухе. Действительно, было что-то романтичное и прекрасное в бою истребителя против истребителя. Но бомбардировщик был отвратительной, смертоносной целью, которую следовало уничтожать без пощады. Сострадание, которое я несколькими месяцами раньше ощутил к мертвому экипажу «Юнкерса-88», сбитому Уиддоусом над Восточной Англией, теперь утонуло в ненависти к врагу, уничтожавшему нашу прекрасную страну с памятниками ее славного прошлого.
Шанс моей личной мести представился ночью 8 мая. Сразу после наступления темноты в нашем лагере и в соседних деревнях завыли сирены. Самолеты эскадрильи взлетели один за другим. Со мной снова был Росс. Он придавал мне уверенность своим спокойным поведением в воздухе. Оператор «GCI» направил нас юго-западным курсом на высоту 4600 м. Ночь была темная с клоками облаков между 3000 и 3700 м, недостаточных для того, чтобы враг скрывался в них долгое время. Набирая высоту, мы могли видеть вспышки и пожары от первых бомб, падающих на Лондон. Другие ночные истребительные эскадрильи из Тангмера и Миддл-Уоллопа
[73] уже были полностью вовлечены в потасовку. Когда мы достигли назначенной высоты, оператор сообщил нам, где находились вражеские самолеты, и мы стали приближаться. Я сказал Россу:
– Когда вы установите контакт, выводите меня так, чтобы он был немного выше меня и прямо впереди.
– О'кей, босс.
Это была наша стандартная тактика. Теперь я мог наблюдать массированный зенитный огонь над Лондоном и сильные пожары в южных предместьях. Оператор «GCI» вызвал меня:
– Крипер-42 (это был мой радиопозывной в то время). Бандит точно впереди, 10 км, немного выше. Через мгновение вы должны установить контакт.
Я молился, чтобы радар Росса не подвел. Если бы это случилось, то было мало надежды на то, что мы сможем обнаружить врага визуально.
– Как дела, Росс?
– Есть контакт! – ответил он.
Я вызвал оператора «GCI» и сообщил, что мы установили контакт, и он пожелал нам удачи. Росс молча отключил прием радиосообщений с наземных станций наведения, чтобы можно было сконцентрироваться на предоставлении мне непрерывной информации относительно того, что он видел на электронно-лучевых трубках своего радара. Постепенно он подводил меня ближе к врагу. Когда мы были приблизительно на дистанции 1800 м, он неожиданно сказал:
– Босс, я вижу две отметки, обе на той же самой высоте и дальности. Один прямо впереди, другой – 10 градусов право.
– О'кей, давайте сначала к тому, что прямо впереди.
– Хорошо. Дистанция теперь 1350 м, 15 градусов выше, точно впереди.
Он продолжал наводить меня. По изменению тона его голоса и по тому, как он говорил, медленно или быстро, я мог предугадывать интенсивность поворота, надо ли добавить или убрать газ. Это была по-настоящему слаженная работа, абсолютно необходимая для ночного боя. За несколько месяцев, что Росс и я работали вместе, мы открыли секрет – полная координация действий и безоговорочное доверие друг к другу. Теперь мы подошли очень близко к противнику. Я убрал газ, уменьшая скорость сближения до минимума, чтобы не пролететь мимо цели. Я не видел ничего, пока мы не окажемся на дальности приблизительно в 180 м. На этой дистанции я должен был увидеть самолет, идентифицировать его – свой или вражеский, определить тип и, наконец, поймать его в прицел и сбить.
Наши скорости были синхронизированы приблизительно на 260 км/ч. Постепенно я прибавлял газу. Росс продолжал сообщать мне жизненно важную информацию:
– Он сейчас лишь в 180 м. Другой – в 30 градусах с правого борта, около 230 м. Оба слегка выше нас. Вы можете что-нибудь увидеть?
Мои глаза до боли всматривались в пространство. И вот я обнаружил обоих. Я мог рассмотреть впереди мерцающие вспышки из выхлопных патрубков двухмоторного самолета, а уголком глаза мельком заметил с правого борта выше себя темный объект, который, перемещаясь, закрывал звезды.
– Я вижу их.
Я не смел оторвать глаз от того самолета, что был передо мной. Он имел силуэт «Хейнкеля-111». Теперь я видел его достаточно четко и ясно. Я бросил взгляд вправо на другую цель, которая все еще была там, быстро вызвал оператора «GCI» и, занимая позицию для стрельбы, приподнял носовую часть и прокричал Россу, чтобы он наблюдал за огнем через фонарь своей кабины. Он ответил, что видит оба самолета, и в тот же момент я открыл огонь. Это была не очень точная очередь, и, хотя я заметил несколько попаданий, враг не был смертельно ранен. Дымя одним двигателем, он начал левый разворот на пикировании, и его верхний хвостовой бортстрелок открыл огонь. Тонкая полоска трассеров прошла над нами. Я проклинал себя, поскольку надеялся быстро покончить с ним и затем атаковать другой. Теперь это было невозможно, если я хотел добить своего первого противника. Я бросил «бью» влево и выпустил в него длинную очередь, на сей раз гораздо удачнее. Я увидел попадания, и немецкий стрелок прекратил огонь. Позади обреченного самолета появился шлейф пламени. Он круто пикировал к земле. Я выровнял свою машину и развернулся ко второму «хейнкелю», увидев огромную вспышку пламени, когда наша жертва врезалась в землю. Я сообщил о нашем успехе операторам «GCI» и попросил помочь обнаружить второго противника, но они не смогли помочь нам, так как в этом районе находились и другие ночные истребители, поэтому ситуация на экранах их радаров теперь была запутанная.
