Если географу приходится полагаться на рассказы путешественников, ему следует быть очень осторожным и выбирать только самые достоверные источники, а Марин этого не сделал, особенно в отношении расстояний на юге. Так например, он использовал данные о военном походе Септима Флакка на земли эфиопов. Флакк за три месяца прошел маршем от Гараме до Агисимбы (где водятся носороги), и из его отчета о походе Марин сделал определенные выводы о расстояниях север—юг в Африке. Но, говорит Птолемей, «нелепо думать, что царь пойдет через подвластные ему места строго с севера на юг, если население там широко разбросано к востоку и западу, и нелепо также, что он ни разу не остановится, а это сразу изменит результат». В другом примере Марин говорит о морском путешествии некоего индийца по имени Диоген, чей корабль сильный северный ветер двадцать пять суток гнал на юг вдоль берега троглодитов (восточного побережья Африки). В конце концов он высадился на берег на мысе Раптум недалеко от болотистых истоков Нила. Что может рассказ о подобном плавании сообщить картографу? По мнению Птолемея, ничего. Дул ли ветер все это время совершенно одинаково, вставал ли корабль на якорь или пытался ли это сделать? Лежал ли его курс точно на юг или менялся с изменением ветра? Диоген ничего об этом не говорит. Если область зимнего тропика способна поддерживать жизнь и на этой широте действительно живут темнокожие эфиопы и носороги, то почему, рассуждает Птолемей, в Сиене и в других местах у летнего тропика нет ни носорогов, ни эфиопов, и почему там нет слонов? Поскольку вопрос был задан заочно, то ответа не последовало.
Согласно оценке Марина, обитаемый мир простирался на 15 часов долготы, или на 11 250 миль по экватору. С запада его ограничивали острова Фортуны, с востока – три смутно известных места: Сера (Синган?), река Саин и Каттигара (Борнео?). Птолемей говорит, что 15 часов – слишком много, что протяженность обитаемого мира, вероятно, ближе к 12 часам долготы, или 9000 миль по экватору. Анализируя эту ошибку, Птолемей приходит к выводу, что в оценке расстояния от островов Фортуны до Евфрата у Гиераполя (Мембидж) Марин был очень близок к истине, а вот в оценке расстояния от Евфрата до Восточного океана, или до Сера, ошибся. Едва речь заходит о тех местах, как слухи сразу же становятся невероятнее, а расстояния удлиняются. Если в известных местах рассказы путешественников доходили до географов через вторые-третьи руки, то здесь речь шла обычно о четвертых-пятых руках, а иногда и вообще никто не мог припомнить в точности, кто это сказал и когда. Марин, очевидно, принял за достоверный рассказ одного македонского торговца, который ездил туда и даже сделал в пути кое-какие записи. Но стоит немного покопаться, и оказывается, что человек этот вообще никуда не ездил; он послал вместо себя одного из своих слуг, и единственное, что он смог рассказать по возвращении, – что поездка на Дальний Восток заняла у него семь месяцев. Птолемей критически оценивает это сообщение и делает вывод, что человек этот, по всей видимости, вынужден был сильно отклониться к северу, чтобы обойти Каменную Башню (гору) – препятствие, которое, как говорили, преграждает путешественникам путь на восток.
Как мог такой ученый, как Клавдий Птолемей, серьезно рассуждать о всевозможных отдаленных местах, об их расстояниях и направлениях в таких формулировках, как «несколько дней пути» или «четырехмесячный марш по суше», притом что сам он совершенно четко заявил о том, что главными орудиями картографа являются математика и наблюдения за звездами? Ответ на этот вопрос можно найти в самом тексте «Географии». Птолемей признает, что человечество почти ничего не знает об одних районах мира и очень мало знает о других. Поэтому ему, как и всем без исключения картографам до него, приходится пользоваться доступной информацией из наиболее достоверных источников и мечтать о тех временах, когда путешественники будут вести аккуратные записи, а астрономы смогут ездить в разные места и выяснять, как все обстоит на самом деле. Ни в методах, ни в тексте Птолемея нет никаких противоречий; он старался извлечь максимум информации из тех материалов, с которыми ему приходилось работать.
Марин так и не завершил окончательную редакцию своей карты мира, и в последнем ее варианте, если верить Птолемею, не хватало симметрии и некоторых еще более важных вещей. Марин не внес необходимых поправок в климаты и не провел вычислений для зон, где самый длинный день в году продолжается одинаковое число часов. Остальные ошибки вкрались в карту Марина из-за небрежности копиистов; они воспроизводили общие контуры его карты, но импровизировали в множестве мелких деталей, в результате чего мелкие ошибки оригинала превращались на их копиях в серьезные недостатки. Птолемей считает такую ситуацию весьма прискорбной. Еще один недостаток текста Марина, который Птолемей попытался исправить, – организация информации, относящейся к названиям разных мест. В этой связи Птолемей выдвинул предложение и создал тем самым прецедент. Тому, кто желает найти на карте определенное место, достаточно знать об этом месте две вещи: широту и долготу. Значит, оба эти числа следует помещать в одном месте. Марин же разделил их; широты он привел там, где говорил о параллелях, а долготы в другой части текста. Две координаты у него ни разу не встречаются вместе. Птолемей указывает, что в любых заслуживающих внимания географических комментариях что-нибудь непременно должно быть сказано и о широте, и о долготе и что важно знать обе величины одновременно; что при работе с географическими данными можно упустить что-то важное, если читателю придется все время бегать по тексту туда-сюда, чтобы найти те два фактора, которые необходимо знать для определения географического положения.
Завершив разбор труда Марина, Птолемей сам предпринимает попытку составить географический трактат и серию карт, в которых содержались бы лучшие элементы карты Марина. Кроме того, он хотел добавить те вещи, «которые не были ему известны, отчасти потому, что их история тогда не была еще написана…». В собственном тексте Птолемей заверяет читателей, что уделил особое внимание усовершенствованному методу проведения политических границ и что широта и долгота каждой точки приводятся вместе, так чтобы их можно было увидеть одновременно.
Существует два способа изготовить портрет мира, пишет он; один – воспроизвести его на сфере, и второй – нарисовать на плоской поверхности. У каждого из методов – свои преимущества и недостатки. «Когда Землю схематически изображают на шаре, шар имеет такую же форму, как она сама, и нет никакой нужды что-нибудь менять». Но при этом на шаре непросто найти достаточно места для изображения всех деталей, которые следует туда включить; более того, если он достаточно велик, чтобы на нем можно было изобразить все необходимое, то шар получается слишком большим и его невозможно охватить глазом. Чтобы рассмотреть другую сторону глобуса, нужно двигать либо глаз, либо сам глобус. Поэтому, если кто-то хочет изготовить глобус, то в первую очередь он должен решить, какого размера глобус ему нужен, не забывая при этом, что чем больше он будет, тем яснее и полнее получится на нем изображение разных мест на земле. Затем, выбрав сферу подходящего размера и определив положение двух полюсов, он должен подвесить глобус на двух штырях, соединенных полукругом. Полукруг этот должен проходить «на очень маленьком расстоянии от поверхности глобуса» и при вращении глобуса почти касаться его; и он должен быть узким, чтобы не заслонять слишком много. Затем полезно разделить полукруг на 180 частей, причем начать нумерацию следует от экваториальной линии в обоих направлениях. Таким же способом нужно проградуировать равноденственную линию, а нумерацию начать не от меридиана Александрии, а от самого западного меридиана, проходящего через острова Фортуны. Начиная с этого момента, найти любое место на глобусе по его широте и долготе становится очень просто: нужно всего лишь определить его широту и долготу путем сравнительного изучения дневников путешественников, бабушкиных сказок и хвастовства моряков. Чрезвычайно просто.
