[…] земле плодородной; а плодородная она оттого, что по ней в урочное время разливается Нил: Нил наполняет водами своими реку Бризон, та разливается, и благодаря этому разливу земля становится плодородной. На берегах реки Бризон рождаются множество слонов, а также люди, у которых чрезвычайно длинные ноги — одни только бедра у них длиною целых двенадцать футов; руки у них по плечи белые, ноги черные, а стопы красные; голова у них круглая, а носы длинные. Люди эти в урочное время превращаются в аистов и каждый год прилетают в наши края, чтобы выводить птенцов
[165].
Когда ночное море спокойно и воды его блестят, веет легкий бриз и яркое звездное небо помогает морякам держать курс, пассажиры забывают о превратностях морских путешествий и о том страхе, который охватывает их в темные безлунные ночи, при приближении рифа или незнакомого парусника. Сколь приятны эти короткие передышки! В песне, посвященной возвращению домой, Гаусельм Файдит прославляет радостную безмятежность житья в родном Лангедоке и противопоставляет ее суровым испытаниям морского путешествия:
Нет! Хватит волн морских, / Докучных берегов, / Подводных скал крутых, / Неверных маяков! / Я насмотрелся их / За все свои блужданья. / Судьбы превратности познав /И в милый Лимузен попав, / Там честь и радости стяжав, — / Воздам молитвой дань я / За то благодеянье, / Что я вернулся, жив и здрав. /[…] Брожу, забвению предав / И барки колыханье, / И шторм, и злодеянья / Морских разбойничьих орав
[166].
Благополучно прибыв в порт одного из христианских королевств, рассыпанных вдоль побережья, между маленькой Арменией и Синайским полуостровом, трубадур истратил последние соли. Теперь ему надо обеспечить себе кров и пищу. В 1190 году начинается Третий крестовый поход, целью которого является отвоевание у арабов Иерусалима; Гираут де Борнель отправляется за море вместе с королем Ричардом и виконтом Лиможским. В июле 1191 года он участвует в осаде крепости Сен-Жан-д’Акр. Вскоре город переходит в руки христиан, осада снята, и Гирауту опять приходится искать покровителя, который бы кормил его и одевал. Проделав путь в четыреста километров, он добирается до Антиохии, где его принимает у себя князь Боэмон III; при дворе гостеприимного принца он проводит зиму, принимая почести и вознаграждения. На Пасху прибывает корабль, и Гираут отплывает на нем в обратный путь.
Млечный Путь: дорога святого Якова
Мощам святого апостола Якова, которые ученики его в I веке н. э. перенесли на окраину Галисии, поклоняются со времени царствования Альфонса II Благочестивого, короля Астурии (791–835). В начале XII века в Компостеллу ведут четыре дороги, и все они, вне зависимости от их протяженности, сходятся на испанской земле, в Пуэнте Ла Рейна. Первая дорога соединяет Сен-Жиль, Монпелье, Тулузу и перевал Сомпорт. Вторая пролегла через места так называемых «малых» паломничеств: через Пюи, где находится всеми почитаемая церковь Богоматери, через Конк, где хранятся реликвии святой Веры Аженской, и Муассак с его собором Святого Петра. Третья дорога берет начало у церкви Святой Марии Магдалины в Везеле и ведет в Сен-Леонар, что в Лимузене, а далее в Периге. Четвертая дорога проходит через Тур, где стоит церковь Святого Мартина, через Пуатье, где находится церковь Святого Илария, через Анжели, где расположена церковь Святого Иоанна, через Сент, где паломники останавливаются помолиться в церкви Святого Евтропия, и через Бордо. Camin de sant Jacme (дорога святого Якова), или, как ее еще называют, «Млечный Путь», разбита на несколько отрезков
[167]. Паломники чувствуют необъяснимое, таинственное сходство между «дорогой святого Якова» и смутным, белесым, извивающимся, словно шарф в небесах, Млечным Путем; им кажется, что эта небесная дорога отражает их собственный маршрут и ведет их к заветной цели. Ведь Млечный Путь состоит из мириадов звезд, таких крохотных, что их нельзя увидеть невооруженным глазом, однако свет, излучаемый ими, освещает путь паломников к Компостелле! Подобно тому, как в наши дни индейцы племени гоахиро в Венесуэле считают Млечный Путь Путем умерших индейцев, средневековые пилигримы считали его материальным воплощением пути, который по предписанию Бога проделывают все души, идущие, подобно земным паломникам, к спасению; душе паломника, таким образом, предстоит проделать этот путь дважды.
Путникам покровительствует святой Христофор. Он изображен на одной из фресок собора Нотр-Дам-дю-Бург в городе Рабастенсе, расположенном возле Тулузы; в XIII веке этот собор был перестроен. Святой Христофор подобен другому страннику, святому Якову, облаченному в широкий красный плащ, с паломническим посохом в руке, с висящей на веревке через плечо корзиночкой для подаяния. Святой Христофор одет в длинную рясу из грубой шерсти, перепоясанную веревкой, в руках у него толстая, прочная палка, именуемая посохом. Все пилигримы путешествуют с такими палками; она для них и защита, и опора, это такой же необходимый предмет, как и плоская оловянная фляга с двумя ушками; перед тем, как отправиться в путь, паломник отправляется к священнику, чтобы тот благословил оба этих предмета. В целом, сборы в дорогу не менее важны, чем сама дорога; каждое паломничество имеет свой специальный знак. Крестоносцев, нашивающих на плащи греческий крест или пальмовую ветвь, называют palmiers. Пилигримы, совершившие паломничество в Рим (romiers), нашивают на одежду двойной ключ и «Веронику», кусок ткани, напоминающий плат, сохранившийся в соборе Святого Петра в Риме, которым Вероника, согласно преданию, утерла лицо Христу, когда тот поднимался на Голгофу. Паломники-якобинцы пришивают к шляпам или одежде ракушку святого Якова (морской гребешок) из перламутра или свинца, купленную перед северным порталом собора в Компостелле. Тамошние уличные торговцы продают также вино из бурдюков, башмаки, котомки из оленьей кожи, кошели, реликварии, маленькие амулеты из свинца, олова или сплавов, где помещены крохотные кусочки мощей, или столь же крошечные сосудики из свинца или олова, содержащие елей или святую воду, которые раздают возле святых мест. Амулеты и сосуды отвращают несчастья и болезни. Подобные охранные свидетельства по возвращении являются надежным доказательством исполнения обета. Паломники, имеющие на одежде соответствующие знаки, в принципе освобождаются от уплаты дорожной пошлины, взимаемой сеньорами за проход по своим землям с пешеходов, всадников или торговцев; взамен сеньоры должны обеспечивать безопасность всех путников, проходящих по их землям
[168].
Дороги
По пути к заветной цели, равно как и на обратном пути, паломники останавливаются, чтобы поесть, выспаться, пополнить запасы воды и пищи, дать отдых вьючным животным и лошадям. Трактирщики часто их обманывают, заламывая несусветные цены, или же подсовывают им негодный товар. Опираясь на церковные традиции, папа Каликст II на Латеранском соборе 1123 года предпринимает попытки защитить паломников и прочих безоружных странников. Он призывает приравнять бесчестных трактирщиков к бандитам с большой дороги и грозит им отлучением
[169]. Однако простых призывов недостаточно. Тогда знатоки церковного права разрабатывают законодательство, которое городские власти достаточно быстро принимают и неукоснительно его придерживаются. Впрочем, дела, возбужденные против нечестных трактирщиков, рассматриваются за закрытыми дверями… В некоторых городах, расположенных на путях паломников, таких, как Тараскон, Сен-Жиль-дю-Гар, Монпелье и Тулуза, городские власти увеличивают число гарантий, предоставляемых паломникам, дабы увеличить их приток, так как паломники, подобно современным туристам, являются верным источником дохода для города и его жителей. Так, в 1205 году консулы города Тулузы утверждают «формуляр» — список, где указаны все недозволенные приемы, используемые трактирщиками для того, чтобы завлечь к себе паломников и облапошить их, ведь, несмотря ни на какие жалобы, трактирщики продолжают наживаться на благочестивых пилигримах. В новом документе особо ретивым трактирщикам грозят штрафами и судебным преследованием, особенно если они появятся на улице Понт, то есть на мосту, по которому обычно идут паломники, направляющиеся из юго-западных областей страны в Рим, или же на пути у «якобинцев», движущихся в сторону Пиренеев. Именно на этих перекрестках трактирщики имеют обыкновение подстерегать усталых пилигримов и, схватив за полы одежды или за уздечку коня, удерживают их, а потом насильно завлекают к себе в заведение. Отныне трактирщикам запрещается всучивать паломникам некачественную еду и сено, они обязаны продавать им все самое лучшее и свежее, как и всем остальным жителям Тулузы; также строго запрещается обвешивать и обсчитывать паломников. Владельцы гостиниц больше не имеют права задерживать паломников у себя по собственному произволу, что они нередко делали, желая заставить странников платить за еду и ночлег по особой цене. Теперь до самого вечера, пока не прозвонит городской колокол, трактирщики обязаны пускать к себе менял и прочих бродячих торговцев, если те захотят предложить паломникам свои товары; чинить им в этом препятствия запрещается. После колокола трактирщик может запереть двери, однако если кто-то постучится и скажет, что он, например, хочет поговорить с постояльцем-паломником о делах, дверь следует открыть и пришедшего впустить. Если паломник, отправившийся в Рим или идущий поклониться святому Якову, купил лошадь или осла, но в течение первого дня обнаружил у приобретенного животного существенный дефект, он вправе его вернуть и забрать обратно деньги. Запрещается продавать паломникам слепых и беззубых лошадей
[170]. Эти протекционистские меры постепенно распространились на все категории путешественников, останавливающихся в городе Тулузе.
