Зачем остановились, не доехав до Аркадака? Бородач деловито разъяснил: ночью ехать опасно – волки могут напасть, а сейчас переночуем, отдохнем, лошадей покормим… Я спал плохо, все думал, что меня ждет.
В Аркадак приехали во второй половине дня. Мои спутники любезно довезли до комендатуры. Пожелали остаться на войне живым.
Все верно! Комендантом был тот самый капитан, о котором говорил фельдшер. Когда я представился, он ознакомился с моими документами, письмом фельдшера. Разговорились. «Как там Федя? – спрашивал он. – Мы с ним свояки, женаты на сестрах». Я рассказал, что знал.
Капитана это вполне удовлетворило. Он подтвердил: действительно, в Аркадаке размещалась сталинградская дивизия. Она получала здесь пополнение, ее командиром был полковник Дубянский, а до него командовал генерал Глазков, погибший на подступах к Сталинграду. Как я понял, о Глазкове тогда много говорили.
Около месяца назад дивизия убыла в Воронежскую область, действовала в составе Юго-Западного фронта. Надо ее догонять. Он растолковал на схеме, которую начертил на листе, как туда добраться. Договорились, что я переночую в комендатуре, утром отправлюсь в путь. Остаток дня бродил по городу, думая о своем: очень тосковал о родителях, родном Армавире; в последнее время в моей душе главное место занял Филимон – очень добрый, порядочный человек, я многим ему обязан.
А сейчас получается, что вроде изменил, да не только ему – всем своим. Вместо того чтобы вернуться к себе в 138-ю дивизию, отправляюсь в другую. Правда, она гвардейская. Но, может, махнуть обратно? А что мне скажет капитан, выписавший направление в 35-ю дивизию? Нет, не стоит сожалеть о сделанном. Но в будущем следует всегда хорошо продумывать каждый шаг, решил я.
Глава 4. От Сталинграда на запад
19 января добрался в 35-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Хорошо запомнил эту дату, потому что это был день рождения отца и его, конечно, хотелось поздравить. Но такой возможности, естественно, не было. Штаб располагался в Бондаревке. Кадровики спросили – один ли я прибыл, и, особенно не задерживаясь, переговорили с кем-то по телефону. Затем сказали, что пока буду в их распоряжении, но работать – в оперативном отделе у капитана Посунько. Кто-то отвел меня к этому хмурому человеку. Он окинул меня небрежным взглядом и спросил:
– Ты откуда взялся?
Я подробно рассказал о службе.
– Как у тебя с верховой ездой?
Ответил, что не только знаком, но и люблю. Тогда он добавил, что буду пока в фельдъегерской связи развозить документы в части. Вначале это мне не понравилось (точнее – такая неопределенность), по прошествии некоторого времени привык.
Дивизия Старобельском еще не овладела. Только после 23 января, после тщательной подготовки, в том числе после проведения сильной артиллерийской подготовки, наши части перешли в наступление и взяли вначале восточную часть, а затем весь город. В этом бою проявил себя также 100-й гвардейский стрелковый полк, куда я уже успел несколько раз отвезти различные документы. Командир полка – боевой офицер подполковник А. Н. Лобанов.
Бой был ожесточенный. Подбито 4 танка, 2 бронемашины, 53 тягача, уничтожено много стрелкового оружия и другого военного имущества. Но самое главное – были освобождены 200 наших раненых бойцов и командиров (ЦАМО, ф. 1124, оп. 1, д. 147, л. 257). Они представляли собой тяжелое зрелище. Заросшие, грязные, давно не видевшие ни пищи, ни медикаментов, беспомощные. Они были бесконечно рады и тому, что наши наконец-то наступают, и победе, принесшей им свободу. Видели бы вы эти глаза…
В дивизии много говорили о подвиге старшего лейтенанта Николаева, который в тяжелейшей ситуации прорыва группы противника в район расположения командного пункта 100-го гвардейского стрелкового полка возглавил его оборону и совместно с подошедшими подразделениями ликвидировал нависшую тяжелую угрозу взятия КП фашистами.
В городе было захвачено много различных трофеев, в том числе боеприпасов и продовольствия. Естественно, определенную ценность представляли, в первую очередь, продукты питания, а также другое имущество, что явилось предметом особого интереса тыловых органов. Из армии приезжали какие-то начальники, осматривали склады и выставили свою охрану.
В конце января наступило резкое потепление. Дороги развезло так, что тяжелая техника, да и автомобили с боеприпасами продвигались с трудом, а впоследствии стали отставать. Моя обувка совершенно вышла из строя. От госпитальных валенок остались одни голенища. Что-то надо было делать. Обратился к начальнику хозяйственного отделения дивизии. Он удивленно посмотрел на меня и выругал, почему не обратился к нему раньше. Пошли к нему в обоз. Он спросил – не желаю ли я немецкие сапоги (в Старобельске на складах захватили) или, может, подойдут ботинки с обмотками союзников? Особого желания носить обмотки у меня, конечно, не было, все-таки лейтенант. А немецкие сапоги были нежелательны принципиально, хотя кое-кто в них уже щеголял. Когда мне показали добротные, светло-коричневые ботинки с толстой подошвой, то я сразу согласился. Конечно, обмотки особого авторитета не придавали, но ноги в новых байковых портянках были уже как в раю. В целом я был доволен, тем более что из-под длиннополой шинели обмотки особенно не просматривались. Но ребята все-таки подшучивали:
– С твоими усами и обмотками ты больше смахиваешь на врангелевского офицера в Крыму.
Я отмалчивался, и шутки прекратились. Меж тем боевые события развивались все больше и больше. Командир дивизии полковник И. Я. Кулагин приказал 100-му гвардейскому стрелковому полку совместно с частями 195-й стрелковой дивизии овладеть населенным пунктом Красный Лиман. Уже чувствовалось, что наши командиры и бойцы имеют отличный опыт организации и ведения боя. Естественно, сказывалась и общая обстановка, сложившаяся на фронтах после Сталинградской битвы, – стратегическая инициатива перешла в наши руки.
Должен сказать, что инициатива вообще много значит во всех звеньях. Если рассматривать проблему в рамках дивизии и тем более полка, то, конечно, важны личные качества воюющих, и особенно командиров частей и подразделений.
В конце января 1943 года у нас в дивизии многие отличались инициативой и находчивостью, что в целом приводило к успешному выполнению боевых задач. В целях уменьшения потерь и максимальной парализации боевых частей противника нами создавались ударные подразделения. С прорывом обороны противника они своими дерзкими, смелыми действиями стремительно проникали в глубь позиций врага, выходили на его штабы и тылы, нарушая управление и захватывая запасы. Так было и с Красным Лиманом. Несмотря на то, что противостоящие силы противника были значительные, что оборона у него была организована хорошо и оперативно-тактическое положение было также в его пользу. Подразделениям 100-го гвардейского стрелкового полка во взаимодействии с частями 195-й стрелковой дивизии слева и 102-го гвардейского стрелкового полка нашей дивизии справа удалось в короткие сроки окружить и уничтожить врага. Сказано коротко и легко, но на самом деле проделать все это было очень и очень тяжело. Особенно создание брешей в обороне противника и введение в них ударных групп.
