Правительство Вана формировало армию из бывших военнослужащих дуцзюней, используя японское вооружение. Главные действующие силы на Китайском театре войны — императорская Япония и националистический Китай — оказались в тупике: японцы захватили столько территории, сколько могли использовать их ресурсы, а у другой стороны не хватало сил для контрнаступления. Две коммунистические армии — 4-я и 8-я, были ограничены в своих действиях соответствующими территориями: провинцией Аньхой и Шэнь-Кань-Нин. Они прилагали слабые усилия, чтобы открыть обычный, «формальный» фронт: их цель состояла в победе над Японией в войне на истощение и в ослаблении ее контроля над оккупированными территориями. Ветераны Чжу Дэ повторили тактику, которой они овладели в Цзянси: они установили связи с крестьянами и совершали быстрые нападения, сами определяя их время и место. Действуя главным образом на широких, открытых долинах, они научились укрываться и покрывать большие расстояния во время ночных маршей.
Войска нанкинского марионеточного режима образовали четвертый элемент в военной драме, которая иногда отличалась жестокостью, но чаще являлась карикатурой на войну. На них нельзя было полагаться при проведении операций против националистов. Эти войска использовались для поддержания порядка за пределами боевых действий, особенно для борьбы с партизанами. Процент дезертирства был высоким.
Отношения между Чан Кайши и бывшим командованием Красной армии все более обострялись. Правительство обвиняло коммунистов в том, что те не препятствовали переброске войск, направленных против националистов, и что их операции сводились почти только к передвижению в сельской местности в поисках сторонников.
Представители Яньани опровергали обвинения, утверждая, что 95 % марионеточных войск и две трети имперских дивизий были скованы коммунистическими силами. Это утверждение подкреплялось заявлениями Японии о том, что ее армии оставались в Китае «только для борьбы с коммунизмом».
[412] Они далее подчеркивали, что лучшие гоминьдановские части были расположены напротив приграничных областей и что другие сдавались Японии «временно» для участия в боях против красных.
Открытое вооруженное противостояние вспыхнуло в январе 1941 г., впервые после «Длинного марша». Арьергард 4-й армии был атакован националистами при переправе через реку, и потери красных составили 6 тысяч человек. Чунцин обвинил 4-ю армию в незаконной деятельности за пределами закрепленной за ней зоны. Яньань объявил об измене: об отказе националистов от войны за национальное спасение ради участия в антикоммунистическом крестовом походе. Требование коммунистов об извинении, состоявшем из 12 пунктов, было отвергнуто.
Открытого разрыва не последовало. Чжоу Эньлай, назначенный ответственным за связь с Чунцином, пытался достигнуть компромисса. Чан Кайши серьезно задело закрытие Великобританией бирманской дороги. Сотни самолетов и транспортов с походным снаряжением все еще прибывали в Китай из Советской России. Генералиссимус не посмел оскорбить Сталина объявлением китайских коммунистов вне закона.
Хотя военная помощь больше не предоставлялась Яньаню, винтовки и боеприпасы могли производиться в пещерных мастерских деревенскими кооперативами. Оружие изымалось у сдавшихся солдат марионеточного режима. Уцелевшие из 4-й армии присоединялись к 8-й, укрепляя ее наступательную силу. Солдаты Чжу Дэ распевали новую походную песню:
У нас нет пищи; у нас нет одежды.
Враг доставит нам их.
У нас нет винтовок; у нас нет артиллерии.
Враг сделает их для нас.
[413]
РАЗВИТИЕ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ КИТАЯ (КПК)
Курс идеологической подготовки, которая осуществлялась с помощью политических массовых митингов, плакатов, представлений на открытом воздухе и брошюр, занимал больше половины времени обучения новобранца 8-й армии. Он следил за судьбой Народного фронта во Франции и Испании и изучал то, как проходило занятие войсками гитлеровского режима Рейнской области, оккупация ими Австрии, Чехословакии и Польши. Сопротивление Англии нацизму до вторжения в Россию интерпретировалось как последняя стадия империализма. Впоследствии оно прославлялось как триумф демократии.
Ячейки КПК в приграничных районах проникали в крестьянские организации, вооруженные силы и чиновничий аппарат. Партийный комитет в каждом районе обладал сильной властью и разоблачал и наказывал капиталистов или «уклонистов» вплоть до смертной казни. Партийные съезды проводились каждые три года. Между съездами центральный исполнительный комитет наделялся абсолютной властью. Правительство Шэнь-Кань-Нин рекламировало себя как коалицию, в которой коммунисты, националисты и беспартийные были одинаково представлены. В действительности некоммунистические элементы служили лишь фасадом.
Когда 8-я армия добилась успехов в войне, ее руководители стали более ортодоксальными. Они предупредили, что не может быть победы, пока не будет сломлена архаичная политическая система Китая
[414] и не будет установлена новая система московской модели. «Ни в одной другой стране, — как было отмечено, — подражание России не достигло такого масштаба, как в Китае».
[415] Мао принадлежал к сталинской фракции и высказывался одобрительно о чистках: троцкисты в рамках его компетенции могли быть обвинены в измене. Партийные решения неукоснительно проводились в жизнь. Свободой слова и собраний пользовались лишь ортодоксальные коммунисты, и повиновение стало главным общественным достоинством. Разновидность ГПУ действовала в красном Китае с ранних лет коммуны Цзянси.
Партийное воспитание
Мао осторожно относился к увеличению численности партии: 1 % от численности населения было бы достаточно. Формальное коммунистическое воспитание начиналось в возрасте 11 лет с зачислением в отряды «Молодого авангарда» или трудовые батальоны. Начальное образование стало почти всеобщим. В учебных планах акцент делался на китайских проблемах, а не на зазубривании работ Маркса. В школьных темах упор делался на автобиографическом самоанализе, и высокие оценки ставились тем, кто осуждал «буржуазную эксплуатацию» своими предками.
[416]
Самообвинение и публичное признание перед деревенскими комитетами стали обычными процедурами. Осторожные и предусмотрительные граждане изучали доски объявлений, чтобы не отойти от линии партии. Поток указаний из Юньани наставительным тоном заставлял старых людей вспомнить о правительстве цинских императоров.
