— Я вам помогу, — кидаюсь к нему я, когда он пытается подняться на ноги.
— Эльза, — хрипит он, умоляюще глядя на меня.
— Мертва, — говорю я, поддерживая его за плечи и на глаз пытаясь определить тяжесть его ран.
Он повисает у меня на руках.
— Они хотели денег… — он всхлипывает, — я дал им денег. Но им… было недостаточно. Они вытащили нас наружу и…
— Попытайтесь успокоиться. Вы будете жить, но только если…
— Нет, — он задыхается, — зачем… ведь Эльза…
Я колеблюсь, но очень недолго.
— Вы уверены?
Он пристально смотрит мне в глаза, понимает мое намерение и спокойно улыбается. Я делаю все быстро и безболезненно, потом кладу его рядом с женой и закрываю ее тело обрывками одежды, которые нашел рядом.
— Трогательная сцена, — бормочет Вами.
Он стоит как раз позади меня.
— Я думал, что ты больше времени потратишь на свои забавы, — говорю я, вытирая руки о рубашку.
— Да, я жестокий мальчик. Возможно. Но не стоит жаловаться — ночь только началась, и найдется еще с кем разобраться. — Он переступает через мертвую пару и изучает мое лицо. — Ты убивал хладнокровно, Эл, мой мальчик. Хвалю.
— Я сделал то, что должен был сделать.
Он прочищает горло.
— Возможно, это бестактный вопрос, но могу я спросить, сколько народу ты пустил в расход за все эти годы? — спрашивает он.
— Я давно сбился со счета.
— Сто? Двести? А может, больше?
— Я не подсчитывал. Я убиваю, когда должен это сделать, но мне это не доставляет удовольствия.
Вами не может скрыть разочарования.
— Нет того прогресса, на который я надеялся, — бормочет он. — Ты живешь со смертью, но не любишь ее. Чтобы действительно стать похожим на меня, ты должен наслаждаться каждым убийством. Механически убивать недостаточно. Ты должен любить свое дело.
— Если бы так было, я бы реально стал тобой. Тогда бы я не думал ни о чем другом, кроме убийств, и причина, по которой я это делаю, не имела бы значения.
— Какая же это причина?
Я дотрагиваюсь до пальца, висящего у меня на шее:
— Помнишь некоего Билла Кейси?
— Полицейский, — задумчиво произносит мой отец. — Я вспоминал его иногда после того, как священники воскресили меня, но моя память после всех этих смертей и воскресений, к сожалению, не стала лучше.
— Когда вспомнишь, кто он такой, тогда узнаешь, почему мне пришлось превратиться в тебя.
С этими словами я направляюсь к ближайшему дому, чтобы продолжить путешествие по крышам, оставляя его размышлять над этой загадкой.
Мы рыщем по городу, вмешиваемся, защищаем и убиваем до самого рассвета субботы. Мы сводим наши разговоры до минимума, совещаясь, только когда приходится лишать кого-то жизни. Я чувствую, что Вами ломает голову, пытаясь вспомнить что-нибудь о Билле, но больше об этом не спрашивает. Точно не знаю, сколько человек мы убили — я разрешаю своей памяти не запоминать деталей, — но что-то между пятнадцатью и двадцатью. Все были виновны. Все честно заслужили свою участь.
Когда восходит солнце и город впервые успокаивается со времени начала беспорядков, Вами возвращает мне солнечные очки и парик и говорит, что ему лучше вернуться под землю.
— Виллаки не обрадуются тому, чем я занимался всю ночь, но им придется это пережить. Однако, если я буду отсутствовать слишком долго, они могут вернуть меня самым неприятным способом — взять и уничтожить.
— Они могут убить тебя даже на расстоянии?
— Увы.
— Каким образом?
— Если бы я знал, то не унижался бы так перед ними, — рычит он. — Но если мне удастся разведать источник их могущества, ты сразу это поймешь, потому что улицы будут завалены трупами этих белоглазых упырей.
— Как думаешь, что они предпримут после того, как я снова ответил им отказом?
Он пожимает плечами:
— Они устроили побоище в одной части города, пытаясь подчинить тебя. Может, теперь они подожгут то, что осталось.
— Эффект будет тот же.
— Это их дело, не мое. — Он протягивает мне руку. Сначала я не беру ее, но потом вспоминаю, что он сдержал свое слово ночью и его помощь оказалась неоценимой. — Наши тропинки скоро снова пересекутся, Эл, мой мальчик, — предсказывает он, когда я пожимаю ему руку.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Может, снова поохотимся. Эта ночь была для меня таким наслаждением!
— Посмотрим, — бормочу я, выдергивая руку и отводя взгляд. — Ты помог мне, я ценю это, но пойми, я не такой, как ты. Я делаю это только потому, что…
Я поднимаю глаза и замолкаю. Рядом никого нет. Вами исчез. Вздохнув, я убираю свое оружие, смываю с рук кровь и отправляюсь домой, чтобы принять душ и выспаться, пока не наступило время снова убивать.
Глава шестая
КРИК ГАРПИИ
Меня будит телефонный звонок. Ворча, я беру трубку и узнаю голос Амы Ситувы.
— Я пыталась дозвониться тебе прошлой ночью, но твой телефон был выключен. Я очень волновалась. Я бы пошла тебя искать, но повсюду — полицейские.
— Со мной все в порядке. — Я зеваю и тру глаза.
— Где ты был?
— На улицах. Подавлял беспорядки.
— Скорее всего, эти волнения начали Змеи.
— Так оно и есть.
— Я боюсь, Эл. Если они могут делать такие вещи…
Я подхожу к раковине и открываю кран. Протягиваю руку за стаканом, потом вспоминаю о том, что вода отравлена, и выключаю ее.
— Ты слышала что-нибудь про воду? — спрашиваю я.
— Я слышала, как один репортер сказал, что можно пить воду из-под крана рано утром, хотя чиновники из мэрии предупредили, что пить ее нельзя вообще. — Она замолкает, потом спрашивает: — Что, всё действительно так скверно, как пишут в газетах и кричат по радио?
— Да. — Я меняю тему: — Как тебе живется у Кафрана?
— Замечательно. Мы превосходно ладим. Я не забыла навыков работы официанткой. Вчера работала весь вечер и успевала улизнуть, чтобы позвонить тебе.
— Не надо обо мне беспокоиться. Я в состоянии позаботиться о себе сам.
— Ничего не могу с собой поделать. Может, зайти к тебе?
Я отговариваю Аму от подобной мысли и обещаю поддерживать с ней связь. Когда она наконец отпускает меня, я снова ложусь в постель и немедленно погружаюсь в сон.
Волнения продолжаются весь уик-энд. Чтобы овладеть улицами, банды разрушают дороги и возводят на них баррикады, парализуя движение. Они ставят западни и делают засады на отбившихся от отрядов солдат и полицейских. Захватывают здания, грабят и поджигают. Стычки вспыхивают ежечасно. Отравленная вода вносит свою лепту, но на этой стадии большинству людей уже не нужно никаких дополнительных раздражителей, чтобы их кровь закипела. Их дома разрушены, родные и друзья ранены или убиты. Их переполняют ненависть и жажда мести. Правда, некоторые подумывают о том, чтобы бросить все и бежать отсюда, но большинство жителей готовы кинуться в бой, оскалив зубы, одержимые желанием воздать по заслугам упырям, посмевшим разрушить их жизнь.
