«Баллада о свечах»
Ночь притаилась за окном, туман поссорился с дождем,
И в этот тихий вечер, и беспробудный вечер
О чем-то дальнем, неземном, о чем-то близком, дорогом,
Сгорая, плачут свечи.
О чем-то дальнем, неземном, о чем-то близком, дорогом,
Сгорая, плачут свечи.
Казалось, плакать им о чем: мы вроде праведно живем,
Но иногда под вечер, но иногда под вечер
Мы все садимся за рояль, снимаем с клавишей вуаль
И зажигаем свечи.
И свечи плачут для людей, то тише плачут, то сильней,
И потушить горючих слез они не могут, свечи.
И очень важно для меня, что не боится воск огня,
Что свечи плачут для меня и тихо тают.
А свечи плачут за людей, то тише плачут, то сильней,
И позабыть волшебных дней они не могут, свечи.
И очень важно для меня, что не боится воск огня.
И за тебя, и за меня, сгорая, плачут свечи.
И очень важно для меня, что не боится воск огня.
И за тебя, и за меня, сгорая, плачут свечи…
В 1960-х гг. Александр заочно учился на философском факультете ЛГУ, в 1989 г. заочно окончил Академию культуры им. Н.К. Крупской, получив профессию режиссер массовых праздников и театрализованных представлений.
Дом № 82
Предтеченская улица, 46
Дома № 82
В 1849 г. участок площадью около 830 кв. саженей принадлежал купцу Федору Антоновичу Шемякину. На участке имелись трехэтажный каменный дом и многочисленные деревянные жилые и хозяйственные постройки. В 1860–1861 гг. дом, выходивший на Лиговский канал, перестроил архитектор Ф.Ф. Соловьев.
С 1862 г. домовладельцем был петербургский купец 3-й гильдии Иван Минеевич Минеев. Его совладелицей в 1868 г. стала купчиха 2-й гильдии с 1842 г. Анисья Абрамовна Данилова. Здесь в 1865–1875 гг. жили: студент Медико-хирургической академии Петр Антонович Бомас, А.А. Данилова с сыновьями Александром и Григорием (содержала трактир в своей части дома, трактир и винные погреба в доме № 60 по Разъезжей ул. и в доме № 2 по Глазовской – ныне ул. Константина Заслонова), подрядчик Александр Петрович Ломтев, каменотес Андрей Иванович Стопкин, служащий Николаевской железной дороги Феликс Францевич Хошковский. Петр Иванович Хрестин содержал легковой извоз.
По духовному завещанию от 5 октября 1879 г. домовладение унаследовал купеческий сын Василий Иванович Минеев, для которого академик архитектуры Е.Ф. фон Геккер в 1880–1881 гг. завершил отделку каменного лицевого четырехэтажного дома, дома на Глазовской улице и выполнил другие строительные работы на участке, после чего стоимость домовладения превысила 100 тыс. руб. В 1881 г. часть участка Минеева площадью 54 кв. сажени распоряжением городской управы была присоединена к соседнему дворовому месту купца В.Я. Коновалова (1831–1887), который в 1885 г. с торгов приобрел все домовладение Минеева, после его смерти разделенное между многочисленными наследниками, выставившими домовладение на торги. В 1890 г. домовладение Коноваловых, в том числе дом 46 по Предтеченской улице, приобрели петербургские купцы 2-й гильдии Николай и Петр Аркадьевичи Чуксановы, занимающиеся продажей бриллиантов, часов, золотых и серебряных вещей. Стоимость домовладения Чуксановых в 1910 г. после проведения на участке ряда строительных работ составила 191 932 руб.
В 1905–1910 гг. здесь жила вдова действительного статского советника Митрофана Ивановича Городецкого Екатерина Николаевна с сыновьями-погодками Сергеем и Александром.
М.И. Городецкий (1846–1893) – земский деятель, литератор и художник-любитель. Был комиссаром по крестьянским делам в Польше, затем членом совета крестьянского банка. При его содействии были изданы П.Н. Батюшковым исторические сборники «Холмская Русь» (СПб., 1887), «Волынь» (СПб., 1888), «Подолия» (СПб., 1891) и «Бессарабия» (СПб., 1892). Статьи и заметки М.И. Городецкого печатались в «Русской старине», «Историческом вестнике», «Всемирной иллюстрации», «Новом времени» и «Памятниках русской старины в западных губерниях». Жил на Кабинетской ул., 14/22. Похоронен Митрофан Иванович на кладбище Новодевичьего монастыря вместе с сыном-первенцем Владимиром, умершим во младенчестве в 1880 г.
Литературное творчество и жизненный путь С.М. Городецкого (1884–1967) подробно изучены исследователями, опубликовавшими немало интересных работ. Поэтому здесь коснемся только раннего периода жизни Сергея Митрофановича. Он родился в Петербурге в семье с прочными культурными традициями и демократическими устоями. Его отец служил в земском отделе Министерства внутренних дел, но был известен и как литератор, автор статей по истории археологии, этнографии, фольклору. Мать Сергея в юности была знакома с И.С. Тургеневым; в доме родителей бывали В.С. Соловьев, Н.С. Лесков, подаривший мальчику «Левшу» с автографом. После смерти отца девятилетний мальчик испытал нужду: мать осталась с пятью детьми, и с шестого класса гимназии он подрабатывал уроками. Окончив 6-ю Петербургскую гимназию на Театральной улице, где директором был известный латинист и церковный композитор Д.Н. Соловьев, он в 1902 г. поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, где познакомился и сблизился с Александром Блоком.
Образность и стилистику первых стихотворных опытов Городецкого определили, с одной стороны, влияния, идущие от поэзии младших символистов – Блока, Андрея Белого, с другой – впечатления, вынесенные им из поездки в Псковскую губернию, где молодой поэт участвовал в крестьянских играх, записывал песни, поверья, вживаясь в дух народного мифотворчества. Стихи Городецкого, пропитанные пантеистическим ощущением полноты и единства окружающего мира, были с восторгом приняты на «башне» Вячеслава Иванова и сделали его знаменитым в одну ночь: «…В конце 1905 г. я, прочитав свои «ярильские» стихи в присутствии всего символического Олимпа, то есть Вячеслава Иванова, Бальмонта, Брюсова, Сологуба, Блока, Белого, Мережковского, Гиппиус, Бердяева, профессоров Зелинского и Ростовцева, стал «знаменитым» поэтом и на недолгое время изюминкой "сред"».
Александр Городецкий Автопортрет
А.М. Городецкий (1885–1914) – младший брат Сергея Городецкого. Ранняя смерть не позволила развиться его таланту художника и писателя, о которых можно судить по его ранним произведениям. «"Брат Городецкого" – так воспринимали его в литературно-художественной петербургской среде. И это не могло не влиять, пусть и не осознанно и не впрямую, на молодого человека со своими амбициями, творческими идеями и тонкой психической организацией. Но вместе с тем у братьев было много общих Автопортрет интересов и прежде всего любовь к овеществленной архаике, памятникам, помнящим чуть ли не древних скифов». Об этом пишет <Владимир> Пяст, вспоминая квартиру Городецких на Лиговке: «Кажется, оба брата жили в одной комнате; были еще на положении детей. Комнату украшала простенькая этажерка, на которой были расставлены никогда не виденные мною до того вещицы… Вообразите себе ряды глиняных фигурок, очень примитивной работы, очень условно напоминающих своими формами те существа, которых при посредстве глины хотел изобразить вылепивший их кустарь. Иные из них точно были извлечены из скифских курганов, – таким налетом, такою патиной седых времен были они покрыты. Их собрали по всяким губерниям, со всех углов России. Барашки, олени и вот эти лебеди с Ледою. В России была своя Танагра, восходившая к классическим, но как примитивно, как наивно выполненным образцам!» Здесь, продолжал В. Пяст, «почувствовал я, истоки творчества старшего брата: такого атавистического, такого необыкновенного поэта».
