Породненный с эрцгерцогом Фердинандом двумя браками
[94], Максимилиан начинал властвовать как страстный поборник Контрреформации, и по всей Германии считалось, что в его землях меньше всего ереси
[95]. В 1608 году ему поручили привести в исполнение судебное решение в отношении Донаувёрта. Его согласие означало, что он твердо встал на сторону императора. Он приобрел такую недобрую славу среди защитников германских свобод, что ему чуть ли не в целях самообороны пришлось основать Католическую лигу в противовес Протестантской унии Христиана Ангальтского.
Позднее, обеспокоившись вмешательством во внутренние дела Германии испанской короны, Максимилиан несколько изменил свою политику. Сначала он попытался убрать всех габсбургских князей из Католической лиги, потом совсем ее распустил и создал новую лигу, состоявшую из князей, готовых подчиняться его воле. В письме курфюрсту Пфальцскому Максимилиан изобразил ее как политическую ассоциацию, сформированную для зашиты конституции
[96], и предложил объединиться с Протестантской унией на внеконфессиональной основе. В то время его идея вовсе не была такой уж несуразной, какой она показалась впоследствии историкам этих двух организаций, и нет никаких оснований подозревать Максимилиана в каком-то плутовстве.
И католики и протестанты подумывали о том, чтобы выдвинуть Максимилиана кандидатом на императорский трон на очередных выборах в пику Фердинанду. Он заслужил эту честь, и у него нет никаких опасных зарубежных обязательств. За пределами Баварии Максимилиан не продемонстрировал особой враждебности по отношению к протестантам. Более того, он дружен с курфюрстом Пфальцским. Максимилиану Баварскому будет гарантирована поддержка трех протестантских курфюрстов и трех рейнских архиепископов, в Кёльне сидит его брат, Майнц уговорит курфюрст Пфальцский, а Триром распоряжается французский двор
[97]. За него выступит практически вся коллегия, кроме короля Богемии. В июне 1617 года богемским королем избрали Фердинанда Штирийского. Вот если бы кто-то отобрал у него корону…
Но все это были досужие разговоры. Максимилиан не изъявлял большого желания. Он должен был принимать решение. Однако осторожность возобладала. Ему, как всегда, недоставало той уверенной, но и осмотрительной смелости, которая знает, когда и ради чего надо идти на риск.
В Германии имелись и другие правители, которых вряд ли стоило принимать в расчет. Курфюрст Иоганн Сигизмунд Бранденбургский, кальвинист, правивший народом, состоявшим в основном из лютеран, был стар и к тому же поглощен дворцовыми интригами. Кроме того, он только что приобрел Пруссию в качестве феода польской короны и боялся слово сказать против династии Габсбургов, пока не исчезнет их сторожевой пес — польский король. То есть он оказался в таком же двусмысленном положении, как и его саксонский сосед.
Курфюрст-архиепископ Иоганн Швейкард Майнцский был человеком исключительно интеллигентным, сознательным и миролюбивым, но вне коллегии его влияние было ничтожное. Трир не играл никакой роли: можно прочесть массу литературы, относящейся к этому периоду, и ни разу не встретить имени его курфюрста. В историю этого края вошло другое имя — Меттерниха. Кёльн имел некоторое значение лишь постольку, поскольку курфюрст приходился братом Максимилиану Баварскому.
В Вене император Маттиас готовился отправиться на тот свет. Произойдет нечто страшное, когда его не станет, предупреждал венценосец. Но он даже не потрудился умереть вовремя. Как и вся Европа, в своих прогнозах он ошибся на три года. Сигнал для начала войны подало не окончание перемирия в Голландии в апреле 1621 года, а восстание, поднятое в Богемии в мае 1618-го.
Глава вторая
КОРОЛЬ ДЛЯ БОГЕМИИ
Более того, мы считали, что если не откликнемся на эти справедливые мольбы, то на нашу совесть ляжет еще больше крови и поруганных земель…
Декларация Фридриха V
1
Богемское королевство было невелико, но владение им давало суверенные права на герцогства Силезия, Лусатия и маркграфство Моравия. Все четыре провинции имели свои столицы в Праге, Бреслау, Баутцене и Брюнне, свои сеймы, принимали и соблюдали собственные законы. В Силезии говорили на немецком и польском языках, в Лусатии — на немецком и вендском, в Богемии — на немецком и чешском, в Моравии — на своем диалекте чешского.
Их принадлежность к Священной Римской империи казалась сомнительной.
Богемия, самая богатая провинция, занимала доминирующее положение. Здесь раньше, чем в остальной Европе, вызрели движения за религиозную независимость, национальное единство и политическую свободу. От немцев чехи отличались языком, от славян — верой и темпераментом. Самодостаточные и обладающие деловой хваткой, они давно завоевали репутацию успешных предприимчивых людей, а в их фольклоре всегда прославлялся труд. Чехи переняли христианство от византийских миссионеров, но приспособили его к своим обычаям. После того как их поглотила католическая церковь, они сохранили на службах национальный язык и не приняли ни одного из известных христианских святых, а поклонялись князю Вацлаву, канонизированному народной любовью.
Не случайно чехи фактически первыми восстали против всевластия Рима, дав Европе двух великих учителей — Яна Гуса и Иеронима Пражского, сожженных за ересь в Констанце в 1417 году
[98]. Реформаторов осудили и казнили, но их учение стало частью национального самосознания и достоинства, и чехи под предводительством Яна Жижки отстояли свою страну, сплотившись в крепости на горе Табор. В следующем поколении Йиржи из Подебрад, первый некатолический король в Западной Европе, обратил учение Яна Гуса в религию для всей Богемии и повелел установить на фасаде каждой церкви скульптуру чаши как символ реформы. Самой примечательной чертой веры утраквистов было то, что миряне могли причащаться под двумя видами, то есть и хлебом, и вином; во всем остальном их религия отличалась от католицизма лишь в деталях. Через пятьдесят лет Европу охватила германская Реформация, и в Богемию хлынуло лютеранство, а затем и кальвинизм.
Примерно в это же время Богемия оказалась в руках Габсбургской династии. Королевство было сказочно доходным: за счет налоговых поступлений от процветающего сельского хозяйства и торговли покрывалось больше половины расходов на управление империей
[99]. «Там имелось все, что необходимо человеку… казалось, сама природа позаботилась о том, чтобы превратить страну в кладовую насущных ресурсов и житницу», — восторгался один путешественник
[100]. Трудно понять, почему чехи так долго находились в кабале у Габсбургов, нещадно использовавших их богатства для своих зарубежных авантюр, тем более что монархия была не наследственной, а выборной.
