Авторитет Валленштейна в армии подрывало и бездумное рекрутирование. В предыдущем году его личные земли подверглись оккупации, впервые ресурсы генерала перестали соответствовать потребностям, и ему пришлось прибегнуть к старой злостной практике торговли чинами и не обращать внимания на то, какого сорта люди их покупают
[977].
Максимилиан тоже испытывал массу треволнений. В то время, когда Валленштейн двинулся к Лютцену, он увел свое войско и Альдрингера в Баварию, где они провели зиму и начало весны в томительной неизвестности. Большой контингент шведской армии под началом маршала Горна осенью 1632 года поднялся по Рейну и оккупировал значительную часть Эльзаса. Затем Горн повернул на восток и в марте воссоединился с войсками Бернхарда Саксен-Веймарского у Оберндорфа в Шварцвальде. Они вместе собирались разгромить Баварию
[978]. Начиная с января Максимилиан безуспешно просил Валленштейна прислать подкрепление
[979]. Ничего не получив, Альдрингер ушел в Мюнхен, в то время как многие его измотанные маршами и вообще уставшие подразделения сдались шведам
[980]. К счастью для Максимилиана, раздоры между Бернхардом и Горном, нужда и мятежные настроения в армии не позволили им предпринять нападение
[981]. В мае курфюрст, не дождавшись помощи от Валленштейна, обратился напрямую к Хольку. Соблюдая субординацию, Хольк передал письмо по назначению
[982]. Валленштейн, демонстрируя свою лояльность, отправил Холька в Эгер, откуда тот мог наблюдать за развитием событий в Баварии. Какое бы благоприятное впечатление он ни произвел этим актом, Валленштейн тут же его разрушил, заключив перемирие с Арнимом, не посвящая влетали Вену
[983]. Возможно, они считал себя агентом императора на переговорах, но скорее всего хотел потянуть время, чтобы извлечь из этого какую-то выгоду. Его доверенный человек, богемский изгнанник Кинский, в контакте с Фекьером и шведами с мая разрабатывал в Дрездене планы национального восстания в Богемии
[984]. Участвовал ли в этом Валленштейн, неизвестно, однако факт остается фактом: его главным доверенным лицом тогда был зять Трчка, обжегшийся на восстании 1618 года.
Какими бы мотивами ни руководствовался Валленштейн, его переговоры с Арнимом не учитывали отсутствие стремления к миру в Вене. Партия молодого венгерского короля и его друга графа Траутмансдорфа становилась все более влиятельной в совете, тесня постаревшего императора и Эггенберга, а летом младший Фердинанд заручился и поддержкой испанского посла.
Шведская армия маршала Горна уже несколько месяцев стояла у Брайзаха
[985], крепости, охранявшей Верхний Рейн, — отсюда можно было держать под контролем все движение по реке. Если бы император и, соответственно, испанский король лишились этого бастиона, то кардиналу-инфанту пришлось бы отказаться от своих планов переправить армию в Германию, надеть снова мантию и биретту и посвятить себя теологии. В мае 1633 года испанский посол информировал императора: король готов взять на себя все расходы на войну
[986]. Кардинал-инфант уже собрал армию в Италии для перехода через Альпы
[987]. Но в начале июля Горн сомкнул блокаду вокруг Брайзаха.
Тем временем чума, гулявшая по границе Саксонии, постепенно выкашивала армии и Арнима и Валленштейна. Имперские войска, истосковавшиеся по грабежам, роптали на вынужденное бездействие
[988]. Желая успокоить их
[989], Валленштейн наконец отдал приказ о выступлении армии Холька, но не на помощь Максимилиану, а против Саксонии, намереваясь демонстрацией силы побудить Арнима, Иоганна Георга и Бернхарда Саксен-Веймарского к тому, чтобы уважительно отнестись к его мирным предложениям. Однако чума, эта страшная спутница войны, порушила его планы. Хольк дошел до Лейпцига, теряя людей из-за эпидемии, узнал, что Бернхард не отвечает даже на письма
[990], и развернулся обратно, уходя по землям, уже разоренным и разграбленным собственными войсками. В августе лили дожди, его солдаты, истощенные от голода и болезней, гибли в грязи под колесами повозок и ногами проходящих войск, умирали, не получая никакой помощи, в канавах и сараях
[991]. Тиф и бубонная чума нанесли тяжелейший урон армии Холька, и сам он умер, заразившись бубонной чумой.
С подкреплениями к нему спешил полковник Хацфельд. Он нашел старого грубияна в Адорфе, съежившегося в злой и перепуганный комок в карете
[992]. Полковник распорядился отыскать лютеранского священника, обещая дать ему пятьсот талеров за отпущение грехов. В обезлюдевшей стране, конечно же, никого не нашли. Хольк отверг Бога и, отверженный Богом, умер
[993].
В сентябре Валленштейн снова призвал к перемирию, и снова переговоры не дали никакого результата. Протестанты не верили в то, что генерала поддерживают в Вене
[994]. Они были правы: к сентябрю назрел разрыв между ним и имперским правительством. Герцог Фериа с передовым отрядом испанской армии уже ждал в Инсбруке команду отправиться в направлении Брайзаха и надеялся на помощь Альдрингера. Весь август генерал колебался — посылать Альдрингеpa или нет. Когда испанский посол лично попросил его об этом, Валленштейн набросился на него с руганью
[995]. 29 сентября он еще раз написал императору о своем нежелании отправлять Альдрингера в помощь испанцам
[996]. Однако ничтожный самодельный полководец из Люксембурга уже обставил его. Семь лет назад Валленштейн обозвал его «чернильным пакостником». Встретившись с герцогом Фериа в Шонгау, «чернильный пакостник» согласился присоединиться к испанцам вне зависимости от желаний Валленштейна
[997].
