Так, например, известно, что он еще до рукоположения (1659) был хорошо знаком с папой Александром VII. В 1660 году Фердинанда посылают с миссией в Германию. Но в октябре того же года он вновь срочно возвращается в Рим, чтобы доложить «о важных исторических открытиях». Многое время он проводит в закрытых библиотеках Ватикана, «извлекая на свет документы об обращения саксов-язычников в христианство». Автор трактата Фердинанд Зайц возносил огромные хвалы своему тезке-архиепископу, который якобы заботился об изучении истории Северной Германии.
В этой части истории на себя обращают внимание следующие моменты. Во-первых, только что рукоположенный в священники человек почти сразу же получает весьма почтенный церковный титул. Почти нет никаких сомнений в том, что он выполнял функцию «разведчика» при Римском папе. Во-вторых, едва оказавшись с Падерборне, новый архиепископ устремляется назад в Рим, где проводит немало времени в библиотеках Ватикана. По времени это внезапное возвращение совпадает с началом строительства «охотничьего замка» в Экстернштайне. Если принять за версию, что «охотничий замок» был новым ритуальным комплексом «ирминистского культа», то становится вполне понятным, зачем Фердинанд фон Фюрстенберг изучает именно документы обращения саксов в христианство — он ищет признаки и отличительные черты древних культов.
Общий вид скалы, на которой висит герб провинции Липпе
Не менее интересной является и вторая часть этой истории. В 1669 году архиепископ Фердинанд фон Фюрстенберг нарисовал географическую карту своей епархии. На этой карте одно из мест, располагавшихся близ Ёстерхольца, было обозначено специальным символом — несколькими точками, которые образовывали подобие креста. Подобные обозначения были весьма нехарактерными для европейских карт того времени. В своей небольшой работе Фердинанд Зайц предположил, что речь шла «об окутанном легендами и мифами Кройцвехе» — месте, где располагалось святилище Остары. Многие мистики и эзотерики полагали, что Кройцвех был, возможно, самым таинственным местом в Северной Германии. Так, например, антропософ Рудольф Штайнер считал, что Кройцвех находился в окрестностях Оснинга. Интерпретируя данную версию, можно предположить, что в качестве такового мог выступать и Экстернштайн. Тем более что эти скалы были весьма тесно связаны с «распятым божеством» (и в христианской, и в дохристианской трактовке).
Остатки стен «охотничьего замка»
Вид на остатки «охотничьего замка» сверху
Согласно народным немецким сказаниям, Кройцвех был «самым языческим местом» на территории Северной Германии, очень тесно связанным с дохристианскими культами.
Многие германцы направлялись туда, чтобы совершить особые ритуалы. Застигнутые за этим они могли быть казнены без суда и следствия. Подобные жесткие наказания применялись на протяжении нескольких веков. В этой связи является весьма показательным, что высокопоставленное лицо католической церкви наносило на карту приблизительное местоположение Кройцвеха. Но это отнюдь не противоречит версии о том, что Фердинанд фон Фюрстенберг мог заниматься по заданию Ватикана сбором сведений о древних культах, которым могла следовать местная знать.
Если завершать рассказ об «охотничьем замке» в Экстернштайне, то приведенные выше версии и трактовки позволяют по-новому взглянуть на эти круглые сооружения и многоугольную башню. Хотя в настоящее время сложно установить, был ли замок местом, где должны были справляться древние ритуалы, или же это было местом, где ученые должны были служить своей собственной религии. На самом деле строительные работы в Экстернштайне должны были быть более активными и более впечатляющими, нежели это изображено на гравюре Элиаса фон Леннепа. Это не могло укрыться от местного населения. Так, на гравюре 1762 года над скалами Экстернштайна было изображено некое подобие странных башен. Но это было явной выдумкой, возможно, мысленным воплощением некогда имевшихся планов графа Германа Адольфа. В действительности же граф Герман Адольф скончался фактически год спустя после того, как закончилось строительство «охотничьего замка» в Экстернштайне. Перед своей кончиной он отдал весьма странное указание, которое было неукоснительно соблюдено. Он приказал сразу же после своей смерти разрушить «охотничий замок». Так он решил унести с собой в могилу многие тайны. Век спустя, в 1749 году, на гравюре уже почти ничто не намекало на то, что у подножия скал стояло большое строение. Единственным намеком на него была сохранившаяся кладка сбоку от «скалы гротов» — остатки шестиугольной башни. Фундамент замка был обнаружен только во время раскопок 1934–1935 годов, но и это не позволило пролить свет на многие загадки, которые унес с собой граф Герман Адольф.
Глава 2. «Апокриф» Германа Вирта
Считается, что Герман Вирт, являвшийся одним из создателей «Аненэрбэ», обратился к проблеме Экстернштайна достаточно поздно — в 50–60 годы XX века. Однако если мы изучим библиографию этого исследователя, то обнаружим, что данное предположение не соответствует действительности. Уже в 1929 году Вирт издает небольшую работу, которая называлась «Руны гротов Экстернштайна». Дата выхода в свет этой брошюры указывает, что ученый обратил внимание на культовые скалы приблизительно в то же самое время, что и Вильгельм Тойдт.
Герман Вирт у скал Экстернштайна
Впрочем, последующие десятилетия Герман Вирт не слишком часто обращался к проблеме Экстернштайна. Ситуация изменилась именно в 60-е годы, когда Вирт начинает работу над научным трудом, который назывался «Европейская прарелигия и Экстернштайн». В ней он высказал новые мысли относительно предназначения и трактовки загадочных скал.
Толкование Вирта во многих моментах отличается от того, что было принято даже в Третьем рейхе. Во-первых, он рассматривал Экстернштайн как комплекс из четырех, а не пяти скал. Во-вторых, он предпочитал давать скалам свои собственные названия. Так, например, первую скалу, «скалу гротов», Вирт предпочитал именовать «большим Экстернштайном».
Рассуждая о названии Экстернштайна, Вирт исходил из того, что на ингвеонском (англо-фризском) наречии, которое было широко распространено в Европе в «германские времена», скалы обозначались как эккештан, то есть «материнский камень». В этом слове корень «экке» Вирт выводил от протоевропейской лексической формы «акка», что, по его версии, должно было значить «мать». Вирт подчеркивал, что речь шла не столько о биологической матери, сколько о «божественной Все-матери», «мифологической первоматери всех людей». Исследователь утверждал, что, во времена позднего каменного века, эпохи, когда создавались мегалитические гробницы, а земледельческие племена обращались в своих верованиях к матери земле, женщина обозначалась символом, напоминающим песочные часы (подчеркнутый сверху и снизу знак X). Он обнаружил его многократное повторение в Экстернштайне. Трехкратное повторение этого символа должно было символизировать «трех матерей», трех «акка», которые наблюдают за прошлым, настоящим и будущим, то есть как бы контролируют всю жизнь человека, животных и растений. Это было предопределено божественным принципом «вечного возрождения».
