Тот, кто постиг, что почитание деревьев является коренным отличием немецкого благочестия, не будет удивлен, что эта традиция — сугубо германского происхождения. В крестьянских обычаях мы находим любовь к дереву. Мы можем обнаружить почти религиозное почитание деревьев у великих поэтов и художников. Это обстоятельство заслуживает повышенного внимания, так как со времени Бонифация, символизировавшего враждебную по отношению к природной духовности силу, христианство хотело искоренить культ дерева. Гете, Хеббель, Гельдерлин запечатлели этот культ в своей поэзии, а Вольфганг Хубер, Альбрехт Альтдорфер, Гаспар Фридрих — в рисунках и картинах. В работах Хубера и Альтдорфера «деревья явлены возвышенными, титаническими, окутанными светящимся ореолом: это — сиятельная душа Вселенной» (Г. Крен). Мы находим образ дерева из германских мифов в поэзии Хеббеля. Об этом свидетельствуют следующие строки:
Закат последний свет струит
И тонет в облаках.
Одно лишь дерево горит,
Как в утренних лучах.
Лишь дерево, но коль в ночной
Тиши мы вспомянем
О радужной поре дневной,
То вспомним и о нем.
Мне кажешься на склоне дней
Ты тем же, чем оно:
Сиянье юности моей
В тебе сохранено.
«Мы, люди, никогда не знали столь дружественных посланников звезд, как деревья. Кто бродил когда-нибудь среди них, охваченный смиренным мужеством, тот смог по пути сюда отбросить все заботы и тщеславие мирской жизни. Они дарят нам любовь и небесную тоску. Они даруют нам неведомые чувства, нашептывают нам о сокрытых тайнах и чудесах» (Эрнст Мориц Арндт).
В этих строках обнаруживается глубоко религиозный подход немецкого человека. Вне всякого сомнения, эта религиозность имеет германское происхождение. На протяжении всех веков душа немецкого народа вела тихий диалог с деревьями и лесами. Этот разговор звучит из сказок и народных песен, равно как из стихотворений великих немецких поэтов и великих германских творцов. Тот, кто в состоянии услышать этот диалог, будут убежден в том, что и в будущем в этой тесной взаимосвязи с лесом ничего не изменится. Ничего не изменится до тех пор, пока жива душа народа и его творчество. Общеизвестно, что Бисмарк очень любил гулять по лесу среди старых деревьев. Как-то он заявил итальянскому премьер-министру Эриспи: «Я люблю величественные деревья, это — наши предки». Людвиг ван Бетховен признавался: «Как отрадно мне бродить среди кустарников, лесов, среди деревьев, цветов и скал. Едва ли кто-то может любить землю столь же сильно, как я. Деревья, леса, поля и скалы дают человеку возрождение, которого он так жаждет». В другой раз в одном из писем он сообщил: «Мой злосчастный слух более не беспокоит меня. Но все же мне кажется, что со мной беседует каждое из деревьев. Я восхищен, оказавшись в лесу. Он выражает буквально все. Сладостная лесная тишина».
Если узреть великую любовь всего народа к лесам и деревьям, которую в равной степени мы можем обнаружить как у простого крестьянина, так и у гения искусства, тогда станет предельно ясно, что ни в германском характере, ни в немецкой душе ничего не изменилось. Германцы поклонялись своим божествам не в стенах храмов, а в священных рощах, пребывание в которых позволяло почувствовать близость к мистическим силам. Эрнст Мориц Арндт писал: «Еще Тацит хвалил наших предков, что они пренебрегали храмами и фресками, что мыслили божества не заточенными в стены, а видели их в дыхании природы, в прохладе рощ, чьим священным теням поклонялись, пребывая в трепете. Из этих рощ, состоявших из вековых дубов и буков, позже они построили себе храмы. Но чтобы вновь ощутить священный трепет, мы, мелкие наследники великого исторического времени, вновь направляемся в леса, чьи деревья смыкаются своими верхушками. Поэтому мы должны оставить леса, поэтому мы заново должны создавать священные рощи. Ни в одном месте немецкий человек не должен оставаться без деревьев, ветви которых ощущали его руки, равно как и руки многих. Именно они позволят нам вновь вознестись в небо к звездам». В этих словах Арндта мы можем увидеть предупреждение, в котором он, подобно многим другим, сообщал, что наши готические соборы являются всего лишь священными рощами, запечатленными в камне.
В народных поверьях есть представление о том, что от дерева исходит защитная сила. Ранее в каждом деревенском доме стояло так называемое «защитное дерево». Его дух оберегал жильцов и хозяев дома. При рождении ребенка было принято сажать дерево. По мере того как росло дерево, подрастал и ребенок. В сказках есть деревья, которым преподносятся специальные дары. Все это следы немецкого почитания деревьев, которое в итоге коренится в самой сути германского благочестия. Дерево — это образ могущественного возвышения, оно уходит корнями глубоко в землю, а его крона находится высоко в небе. Считалось, что дереву была дана бесконечно возвращаемая жизнь. Оно зеленеет весной, цветет, плодоносит, затем ближе к зиме осыпает свою листву. Однако каждую весну оно возвращает себе молодость и вновь покрывается зеленой листвой. Дерево делает очевидными сезоны и времена года. Дерево — это символ годового цикла, который охватывает весну, осень, лето и зиму. Это вечное возрождение жизни.
Каждому известно, что у наших предков были священные рощи. Деревья в этих священных рощах были неприкосновенными. Никто даже не мог подумать, чтобы отломить от этого дерева ветку. В более поздние времена мы находим аналогичные неприкосновенные деревья в самых отдаленных уголках. К ним люди приближались с опаской и робостью. Например, в прошлом столетии в Тироле была древняя лиственница, которая среди простых людей именовалась исключительно «священным деревом». Близ этого дерева не собирали хворост, не рубили дров, пытались не шуметь, не говорить громко, не спорить. Конечно, от этого дерева никто не отламывал веток. Нам известней схожий объект с аналогичными функциями — священная роща с неприкосновенными деревьями Древней Греции. Описание тамошних обычаев позволит нам сделать выводы о нашем собственном доисторическом времени, поскольку изначальные греки прибыли из Центральной Европы, а потому являются племенем, родственным германцам. Во время главных празднеств греки приносили из этих рощ ветви, которые размещались в храмах и жилищах. Отрезать ветви от деревьев в священных рощах было позволено только с религиозными целями. Например, в Древней Греции подобные ветви развозились на изящной повозке на праздник урожая. Их выставляли перед входом в дома. Ветви украшались разноцветными нитями, выпечкой, сосудами с вином и маслом. Во время соревнований, которые древние греки посвящали своим божествам, победитель получал венок, сплетенный из двух ветвей из священной рощи. Также и в наши дни у нас принято на праздники украшать деревья или ветви лентами, яблоками, печеньем и т. д. В каждой области Германии эти праздничные деревья или праздничные ветки имеют свой собственный облик. И можем обнаружить праздничное дерево в предпасхальных торжествах, на майские праздники и в день летнего солнцестояния.
Но больше всего известно праздничное дерево, которое выставляется на зимнее солнцестояние. С древности празднование «двенадцати ночей» с их многочисленными событиями и обрядами является самым важным. Рождество — это тот самый великий немецкий народный праздник, который сохранил в себе черты древнего торжества по поводу зимнего солнцестояния, после которого начинался новый год. Нам известно очень мало деталей, относящихся к древним праздничным обычаям германцев. Однако наш народ с редкостным упорством сохранял наследие древности в религиозных обычаях современности, а потому мы можем реконструировать некоторые из фрагментов германской старины. Конечно же, что-то претерпело изменения. Но среди многочисленных интерпретаций и трактовок опытный взгляд без проблем сможет выявить, с одной стороны, общее, а с другой стороны — местное, относящееся сугубо к конкретному германскому ландшафту. Относительно поздно церковь совместила этот праздник с рождением Христа. Ранее считалось, что зимнее солнцестояние было днем рождения солнца. Господствовало представление о том, что в самую продолжительную ночь в году солнце умирало. Однако затем оно воскресало, чтобы подарить миру свой молодой свет и тепло, после чего начинался новый годовой цикл. С воскрешением солнца новую жизнь обретали многие объекты и растения, которые покрывались цветами, затем превращавшимися в плоды. На праздник зимнего солнцестояния в дом приносились ветви дерева, подобно тому, как это делалось на майские праздники и во время летнего солнцестояния. Дерево или его ветви украшали, чтобы всем становилось понятно их символьное значение. В данном случае дерево являлось символом божественной жизни, которая давала потомство и освящала бытие людей. Рождественское праздничное дерево могло иметь самые различные формы и обличья. Но в большинстве случае мы можем обнаружить зеленую ветвь, яблоко, орехи и свечи. Печенья и выпечка, которые могли вешаться на ветви, могли также иметь самые разные формы, но каждая из них была наделена глубоким смыслом. Нередко встречается изображение человека или животного, воздымающего лапы над головой, что в итоге дает круг. Давно установлено, что формы и картины на этой выпечке являются очень древним явлением. Человек с воздетыми руками — это не что иное, как символ годового цикла, знак вечного обновления. Несложно установить значение яблок и других позолоченных плодов и фруктов. Их форма и цвет однозначно указывают на то, что они символизируют собой солнце, которое возрождается после Рождества. Хотя бы по этой причине угощение яблоками воспринималось как символьное обновление человека, его омолаживание. Как известно, в германской мифологии даже божества, чтобы сохранить свою молодость, вынуждены есть яблоки.
