эр-ду – две ханьские столицы, Чанань и Лоян;
сань-чжуань – три комментария к «Чуньцю»;
сань-гун – три сановника-гуна в эпоху Чжоу;
сань-шэн – три жертвенных животных – бык, баран, свинья;
сань-дай – три первые династии – Ся, Инь, Чжоу;
сань-ду – три столицы – Чанань, Лоян, Бяньлян;
сы-хай – четыре моря;
сы-шy – четверокнижие;
сы-лин – четыре священных животных;
сы-фан – четыре направления (стороны света);
у-фан – пять направлений (пятое – центр);
у-цзин – пятикнижие;
у-сия – пять первоэлементов;
у-лин – пять священных животных;
лю-хэ – шесть направлений (четыре стороны, верх, низ);
лю-бу – шесть министерств;
лю-цзу – шесть буддийских патриархов в Китае;
ци-чу – семь причин для развода;
ба-фа – восемь оснований для отставки чиновника;
цзю-цзу – девять степеней родства;
ши-фан – десять направлений (четыре стороны, четыре промежуточных, верх и низ);
шиэр-гун – двенадцать знаков зодиака;
шисань-цзин – тринадцать канонических книг;
шиба-лохань – восемнадцать архатов;
эршисы-сяо – двадцать четыре истории о сяо;
эршиба-сюй – двадцать восемь созвездий.
Это только небольшое число примеров устойчивых словосочетаний, известных почти каждому китайцу. Конечно, такие сокращения вызывались потребностями жизни и само их возникновение едва ли можно приписывать влиянию только магии или религии. Речь идет о другом – практика создания подобного рода сочетаний в известной мере граничила с приданием числу какого‐то магического смысла. Использование числа было призвано четко фиксировать ту или иную совокупность явлений, придать ей значение устойчивого стереотипа и в конечном счете больший авторитет. Эта своеобразная магия чисел была характерным фактором жизни страны и не потеряла своего влияния поныне.
Наряду с магией огромной популярностью в системе религиозного синкретизма по‐прежнему пользовалась мантика – гадания и предсказания. На основе предсказаний гадателей строилась вся система фэн-шуй – без консультации с геомантом не обходилась ни одна стройка в стране, а одним из важнейших его орудий был, как упоминалось, специальный компас с огромным количеством делений [666, 609 – 636]. Армия гадателей обслуживала разнообразные нужды населения. Гадали при заключении брака, перед началом какого‐либо предприятия, о трудностях путешествия, о судьбе, о будущем. Гадали по чертам лица и руки, по иероглифам, по различным предметам, по звездам, по календарю и т. п. [335, т. I – IV; 439, т. 2, 1 – 45; 1014]. Выявление удачного и неудачного расположения звезд [234, 13 – 17], счастливых и несчастливых чисел календаря, как вообще, так и для каждого из гадающих в частности, было целой – и весьма выгодной – отраслью. Даже в тех случаях, когда результат гадания оказывался неверным, обычно гадателя не винили. Считалось, что человек виноват сам или что божества сжалились (разгневались) и изменили свою первоначальную волю [80, 89].
Суеверия играли в жизни китайцев столь большую роль, что дать их полное описание практически невозможно. Можно лишь заметить, что их система была теснейшим образом связана с системой религиозного синкретизма в целом и в какой‐то мере являлась ее функцией. Духи могли принимать облик живых, то есть между умершими и живыми отсутствовала непреодолимая грань. Еще менее эта грань была между душами умерших, духами и божествами – все они принадлежали к единому потустороннему миру и различались, по сути, лишь местом в общей иерархии. Это генеральное отождествление мира сверхъестественных сил с миром живой природы было основой множества поверий. Вот несколько из них.
Все метеоры – это неприкаянные души людей, лишенных должной заботы; северное сияние – это открытие небесных врат; радуга – небесный мост. Завывание ветра в ненастье – вой бесприютных душ; роса – вода луны и благое знамение неба; гроза – результат борьбы небесных драконов и т. д. [38, 34 – 37]. Все это логически увязывалось с системой религиозных взглядов и культов, довольно гармонично вписывалось в общее представление о природе и о связи ее сил с миром божеств и духов. Детально разработанная система суеверий, особенно бытовых поверий и всех благоприятных и неблагоприятных признаков, способствовала появлению на свет культа благопожеланий и соответствующих символов.
Культ благопожеланий
Культ пожеланий счастья, богатства, долголетия, обилия сыновей и внуков уходит в Китае далеко в глубь истории. Существовали стереотипы, которые использовались при соответствующих случаях почти механически. В результате ни одно мало-мальски заметное событие в жизни человека, семьи, клана не оставалось без внимания. Родня, друзья, знакомые, соседи в нужный момент и с соответствующими случаю церемониями желали виновнику торжества всех благ, которые он мог бы хотеть и иметь. И почти всегда все пожелания сопровождались соответствующими знаками, жестами, словами и символами. При этом символика благопожеланий была настолько детальна, разнообразна и подчас сложна, что разобраться в ней и оценить ее по достоинству нелегко даже специалисту. Первым и основным благопожеланием издревле считались сань-до («три много» – много богатств, много лет и много сыновей).
Центральное место в системе сань-до обычно занимало пожелание богатства. Культ богатства всегда был широко распространен в стране, а воплощением этого культа был Цай-шэнь. В честь Цай-шэня, бывшего одновременно патроном торговцев, во всех городах воздвигались пышные храмы. В дни новогодних праздников и в девятом месяце в храмах Цай-шэня и на домашних алтарях совершались ритуалы в его честь. Особенностью культа Цай-шэня было то, что он имел необычайно разнообразную насыщенную символами иконографию. Символами богатства считались деньги, драгоценности (в первую очередь нефрит, золото), ветки коралла. Иногда у ног Цай-шэня изображался глиняный сосуд, наделенный чудесным свойством многократно умножать все, что в него попадет
94, иногда место сосуда занимала жаба, изо рта которой сыпались деньги и драгоценности. Аналогичные функции исполняли на рисунках также драконы и кони. Наконец, символом богатства считалась рыба [4, 160 – 169].
