Так думали простые крестьяне. Но не так думали высокие ламы.
Они аккуратно отсчитали срок, который тибетская традиция отводит для
возрождения Далай-ламы, и отправились в поход.
К тому времени, когда искатели появились в этих местах, там
уже родился мальчик. Это произошло 6 июля 1935 года. Мальчик почти не отличался
от своих сверстников. И все-таки было нечто, что заставляет употреблять слово
«почти». Едва маленький тибетец научился говорить, как он стал часто повторять
вслух: «Я еду в Лхасу, я еду в Лхасу», то есть в столицу Тибета. Интересно, что
мальчик никогда и никому не позволял трогать свою чашку, кроме собственной матери.
Да еще всегда настаивал на том, чтобы ему дали сесть во главе стола.
Когда поисковая группа прибыла в нужное место, постоянно
уточнявшееся ламами-ясновидцами, ее глава выдал себя за человека низкого
звания. И весь вечер под благовидным предлогом провел в нужном доме, играя с
самым маленьким из детей. И вдруг ребенок узнал его и закричал: «Сера-лама,
Сера-лама!» Через несколько дней уже несколько человек появились в крестьянском
доме и показали мальчику разные вещи, конфеты и игрушки. Взгляд ребенка остановился
на вещах, принадлежавших прежнему главе Тибета. Глядя на них, мальчик властно и
уверенно изрек: «Это мое, это мое!» И зашумели волны нового «Океана Мудрости»,
ведь именно так переводится с тибетского титул «Далай-лама».
Большая игрушка по имени «Дворец»
Маленький Владыка Тибета оказался в столице только в 1939
году. До этого вокруг него крутились важные дяди и учили его всяким тонкостям
жизни первого человека страны. Мальчик очень страдал от отсутствия родителей, и
им все-таки разрешили поехать в Лхасу. И не только родителям, но и многим
близким людям.
Крестьянский сын поселился в великолепном дворце с не менее
великолепным садом.
Зимой 1940 года нового главу Тибета окончательно признали
воплощением предшественника, а точнее, воплощением всех предшественников (ведь
тибетцы считают, что дух Далай-ламы постоянен и это не просто дух, а
божество!). И Далай-лама Четырнадцатый по праву воцарился в своем дворце
Потале.
Но, естественно, пятилетний «живой бог» еще не мог править
всеми своими буддистскими подданными. А потому бремя власти перешло пока к
Регенту Ретингу Ринпоче. Что же касается царственного мальчика, то он был
вынужден учиться великому множеству наук, без которых немыслим Далай-лама.
Кроме того, невзирая на свою молодость, он обязан был каждое утро принимать
правительство.
И все-таки ребенок оставался ребенком, а потому воспринимал
огромный дворец как одну большую игрушку, внутри которой было великое множество
игрушек поменьше. Например, конструктор, подаренный руководителем Британской
торговой миссии. От президента Рузвельта он получил в подарок пару прекрасных
певчих птиц и золотые часы.
Мальчик нашел старый английский фильм о коронации короля
Георга и с удовольствием смотрел его с помощью старого монаха-китайца, умевшего
обращаться с западной техникой. Среди вещей своего предшественника «Океан
Мудрости» обнаружил даже музыкальную шкатулку, подаренную Владыке Тибета
русским царем. Мальчик не шибко соблюдал субординацию, а потому мог запросто
болтать со слугами или даже есть вместе с ними. Иногда он подтрунивал над своим
личным врачом, которого за его бородку люди прозвали «доктор Ленин». «Доктор
Ленин» был чудесным рассказчиком и обладал великолепным чувством юмора.
Любил «Его Святейшество» и сразиться с кем-нибудь на
игрушечных мечах.
Но при всех детских забавах он проявлял и свои удивительные
способности в постижении тех наук, которым его учили. Тем более что маленькому
Главе Тибета надо было взрослеть как можно скорее, чтобы помочь своему народу
выжить в трудный час. А трудный час уже стучал в двери роскошного дворца
Далай-ламы и в сердца простых тибетцев.
Пожар в Стране Снегов
Опасность была старой и традиционной – отношения с Китаем!
Поднебесная и Тибет часто враждовали. И, несмотря на явное превосходство Китая
в численности населения, дела порой складывались совсем не так, как хотелось бы
китайским императорам. Например, в IX веке нашей эры тибетцы сами нападали на
Китай, захватывали его столицу и заключали весьма выгодные для себя договоры,
вроде договора 821–822 гг., где говорилось: «Великий царь Тибета, Чудесный
Божественный Владыка, и великий царь Китая заключили и скрепили печатями
великое соглашение. И боги и люди знают о нем и свидетельствуют, что оно
никогда не может быть изменено».
Но по мере развития буддизма в Тибете жители его становились
все более мирными, склонными к религиозным и философским размышлениям, а не к
желанию захватывать чьи-то земли. Чего нельзя было сказать о могучем соседе.
Особенно все обострилось тогда, когда в Китае победили
коммунисты под руководством председателя Мао. Коммунистическая демагогия
заработала в Пекине вовсю. И вскоре в красных газетах стали появляться
недвусмысленные статьи-намеки на то, что «тибетский народ пора освободить от
империалистических ставленников». Короче, готовился захват Страны Снегов.
Древние тибетские пророчества тоже предвещали наступление
зловещей эпохи. Тибетцы знали об этом, но все-таки, когда опасность из
рассуждения начала превращаться в реальность, многих людей охватило чувство,
близкое к панике.
Естественно, что особая ответственность ложилась на юного
Далай-ламу, который должен был быстро стать Его Святейшеством без кавычек!
Нужен был истинный вождь, символ сопротивления нации.
Накануне китайского вторжения в Тибете наблюдались явные
знамения грядущей катастрофы. Так, например, во дворце Далай-ламы вдруг ощутили
толчки, похожие на толчки землетрясения (хотя никакого землетрясения, как
выяснилось, не было!), и некоторые картины в комнатах дворца перевернулись.
Над всем Тибетом вдруг вспыхнуло неизвестно откуда взявшееся
кровавое зарево, которое наблюдали очень многие, и прежде всего сам Далай-лама.
И вот наступил 1951 год. Вместо независимости он принес
тибетцам китайское «Соглашение из семнадцати пунктов». Оно окончательно
закрепило вхождение Страны Снегов в коммунистический Китай. «Соглашение о
мирном освобождении Тибета»!
Штиль и шторм «Океана Мудрости»
Китайские власти настояли на том, чтобы духовный лидер
Тибета прибыл в Пекин и предстал перед ясными очами председателя Мао.
Эта встреча произвела на юного Далай-ламу сильное
впечатление. Он ощутил могучую энергию китайского вождя. Да и сами
коммунистические идеи, где было много слов о свободе и справедливости, поначалу
вызвали у великого буддиста горячий отклик в душе. Повторялась знаменитая история
1926 года, когда семья Рерихов привезла в Москву письмо Гималайских Махатм. Те
тоже надеялись убедить большевиков в том, что буддизм положительно относится к
Общине. Но иллюзии быстро прошли, они просто утонули в реках той крови, которую
пролили большевики.
