Лени Рифеншталь, «валькирия» новой Германии, становится
наместницей Гитлера в кинематографе. Как Альберт Шпейер в архитектуре. Они
должны делать наброски к тому гигантскому полотну, которое всю свою жизнь
собирается писать несостоявшийся художник Гитлер.
И Лени счастлива, что ей досталась такая роль. Ведь
глядя на ее работы, ее идеальных людей, фюрер будет создавать чистое,
высоконравственное общество. Мечи древних германцев будут сверкать только на
костюмированных парадах.
Получив премию Венецианского кинофестиваля, она едет по
приглашению Голливуда в Америку. Туда, где живет другая немка – Марлен Дитрих.
Убежденная антифашистка и давняя творческая соперница Лени.
Наместница великой киноимперии Гитлера витает в облаках. Как
и положено валькирии. Но эта валькирия не хочет замечать того, как земля
начинает покрываться убитыми. И не только на полях сражений.
Известие о начале Второй мировой войны застает ее в Америке.
От нее требуют осуждения гитлеровской агрессии, хотят, чтобы она повторила путь
Марлен Дитрих. Но Лени не желает оставаться за океаном. Она убеждена в том, что
это против Германии совершена агрессия, что снова нависла угроза над волшебным
кристаллом, свет которого зажег Адольф Гитлер. И наместница киноимперии спешит
домой.
«Друг» и «подруга»
Лени давно поняла, что она не просто любит Гитлера, как и
положено всякой истинной немке. Она испытывала к нему самые сильные чувства. И
однажды, по свидетельству служанки Гитлера, сказала не столько ей, сколько
куда-то в небо: «Ах, Боже, как я его люблю!»
Но Лени Рифеншталь имела прочную репутацию «друга» фюрера,
его соратника. А «подругой» называли совсем другую. Актрису Еву Браун.
Именно Ева делила с Гитлером любовное ложе, слушала разговоры не только о
высших и низших расах, но и о его сексуальных фантазиях.
Ева Браун была «душечкой». Все, что ни говорил и ни делал
фюрер, было для нее выше любой истины. Она не думала о том, что, выражаясь
средневековым языком, «прелюбодействовала с дьяволом». И она доказала свою
верность ему 30 апреля 1945 года.
А вот пламенная валькирия и «друг» фюрера умела думать. Она
была не пассивной актрисой, а создателем своей реальности. Там слушались ее,
выполняли творческие задания. И если бы она заняла место Евы Браун в жизни
Гитлера, то, быть может, и смогла бы внушить ему мысль о том, что идеальный,
«киношный» рейх лучше настоящего, с кровью и злодеяниями. Впрочем, слишком уж
одержим был фюрер своей идеей! И даже такая женщина, как Лени, вряд ли бы его
остановила. Он рвался и рвался вверх, туда, где к его услугам всегда был
огромный воздушный замок, данный ему на время самим Люцифером!
Лени нужна была ему только как мастер. А ложе фюрера было
занято. Той, что вполне вписывалась в концепцию Ницше о том, что женщина –
игрушка для воина.
Спуск в «Долину»
Поняв, что она никогда не будет для фюрера «подругой», Лени
все еще очень дорожит титулом его «друга». И по возвращении в Германию
немедленно отправляется на польский фронт. Ведь там идет борьба с коварными
соседями! Не зря же доктор Геббельс рассказал всему миру о том, как поляки
ночью напали на маленький немецкий городок. А кто, как не Геббельс, снабжал
Лени самым лучшим кинооборудованием?
И тут мастера ждет потрясение. Она сталкивается с
жестокостью немецких солдат. Ей, воплощенной валькирии, приходится наблюдать
мерзкие сцены расправ германских воинов над мирными жителями!
И Лени возвращается домой. В душе ее зреет протест. И
горечь от мысли, что мечта ее об «идеальном рейхе», который она являла зрителю,
растоптана. И не кем-то, а сапогами солдат самого фюрера. Знает ли он об этом?
И валькирия в последний раз поднимается на гору, где обитает
ее кумир. И впервые замечает, как разительно отличается эта гора от той, где
когда-то для нее сиял голубой свет. Значит, и Гитлер тоже один из тех, кто
растаскивал куски волшебного кристалла.
Она пытается с ним говорить о том, очевидцем чего стала. Но
слова «друга» не производят никакого впечатления на вождя нации. Он полон грез
о захвате всего мира, о том, что его гора устрашит человечество, как устрашает
людей пламя действующего вулкана!
Единственное, чего добивается разочарованная идеалистка, так
это права отойти от партийных дел. Фюрер в который раз демонстрирует теперь уже
опальной валькирии триумф своей воли. Он великодушно позволяет ей жить в Альпах
и снимать там художественный фильм. В конце концов, когда весь мир станет
называться «Германией», то его счастливым гражданам будет что посмотреть на
досуге.
И Лени начинает снимать фильм с символическим названием
«Долина». Он романтический и сентиментальный, как и прежние картины Рифеншталь.
Только с некоторой разницей.
В массовке используются 120 цыган, взятых из концлагерей под
Берлином и Зальцбургом. После съемок большинство из них благополучно
отправились в газовые камеры и крематорий.
Позже Лени наотрез отрицала, что знала об этом хоть что-то.
Скорее всего, она говорила правду. Ведь она ушла в себя, спустилась в долину,
где никогда не сиял голубой свет. А в темноте трудно рассмотреть очертания
предметов и силуэты душ! Опальную валькирию наказали самым страшным наказанием.
У нее отбили желание летать.
Жизнь после жизни
Казалось, Лени будет снимать свой фильм бесконечно. Шла
война, стремительно приближаясь к границам «тысячелетнего рейха», а люди на
съемочной площадке все работали и работали.
Человек, которому она отдала свой талант, а раньше готова
была отдать и свое пылкое сердце, ушел на иные планы бытия. Его гора рухнула,
как рушатся в сказках горы злодеев после их гибели. И обломки рухнувшей
громадины больно ударили по судьбам и сердцам многих немцев.
После этого сокрушения Лени Рифеншталь подвергли
«денацификации». Ее арестовывают наравне с военными преступниками. Требуют от
опальной валькирии публичного покаяния. Но она отказывается от него!
Она служила не режиму, а искусству. Ее фильмы гениальны. Они
прославляли Гитлера и рейх? Но какого Гитлера, какой рейх? Это было до
крематорских печей, до всемирной агрессии. Рейх на ее лентах – это общество
сильных и красивых людей. И не только телом, но и душой. Она даже в партии не
состояла.
Крылья валькирии настолько безжизненно повисли, что у нее
начинается депрессия. Ее помещают в психиатрическую клинику.
Только в 1953 году прекращается ее судебное преследование. И
начинается жизнь. Жизнь после жизни. Она не ищет для себя места в новой
европейской реальности. Это Вейт Харлан, создатель антисемитской ленты, быстро
приспособился к действительности и что-то снимает. Она-то никогда не была
антисемиткой, славянофобкой и всем тем, что полагалось истинному нацисту! И
Лени решает просто покинуть Европу.
В глубинах «голубого света»
Лени отправляется в Африку. Во многом это происходит под
влиянием книг Хемингуэя. Но есть и еще нечто. Она продолжает свой спор с
Гитлером, начатый тогда, осенью 1939 года.
