И тотчас же на Петрарку снизошел удивительный свет, он
увидел рядом с собой великого святого. Блаженный Августин благословил его на
подвиг поэтического подвижничества. Он как бы подсказал ему формулу,
впоследствии озвученную Достоевским: «Красота спасет мир».
Еще сказал Блаженный Августин поэту, что отныне успехи его
будут ошеломляющи и что не будет перед ним никаких непреодолимых стен и ворот,
а сильные мира сего поклонятся поэту и увенчают его венцом славы бессмертной!
Петрарка ощутил себя на вершине горы Мон Ванту так, как,
наверное, Христос во время знаменитого Фаворского Преображения. При этом брат
Петрарки ничего и не заметил. Ведь его не коснулось это Посвящение через
Озарение! Он был всего лишь смиренным сопровождающим того, кто отныне не просто
писал стихи. А выполнял миссию.
«Закон о Франческо Петрарке»
Пророчество Святого начало сбываться. Все больше и больше
внимания обращали на Петрарку люди, от которых зависела судьба тогдашней
Италии. И все эти люди не просто восхищались шедеврами поэта, но и желали,
чтобы сам автор их был почитаем так, как были почитаемы великие поэты
античности. А может быть, и больше.
И вот 8 апреля 1341 года в возрасте 37 лет, странном и
роковом возрасте поэтов, Франческо Петрарка вступил в Рим. Вступил потому, что
его пригласил туда кардинал Стефано Колонна, фактический правитель Вечного
города и один из самых влиятельных людей Италии.
Еще недавно поэты были если и не презираемы, то достаточно
мало замечаемы мастерами политических интриг. А простой народ, находившийся под
неусыпным клерикальным надзором, и вовсе не смотрел на поэтов. Особенно на тех,
которые пишут о любви, а значит, о женщине, «сосуде дьявола». Даже любомудр от
поэзии, гонимый Данте, умер почти в полной нищете.
А тут навстречу Петрарке валили толпы народу. Было тепло и
ясно.
Петрарка поднялся на Капитолийский холм. Туда, где вещали
такие люди, как Цицерон, как император-философ Марк Аврелий.
И поэт произнес речь. Речь во славу поэзии. Главным в его
речи было то, что поэзия, как и красота, имеет право на свободу; что и поэзия о
самом лучшем человеческом чувстве, о любви, тоже угодна Богу. Он открыто
провозгласил то, что шло вразрез с формулой церковных ортодоксов по поводу
того, что «женщина – это сосуд дьявола». И Церковь в лице кардинала
Колонны признала это.
Сенатор Орсо делль Ангуиллара от имени римского народа
возложил на рано поседевшую голову поэта лавровый венок под аплодисменты всех,
кто видел сие прекрасное действо!
Но самое поразительное было впереди. Под еще более бурные
аплодисменты был зачитан «Закон о Франческо Петрарке», где тот был объявлен
великим поэтом и историком, а главное, одобрял все его произведения, как уже
написанные, так и те, которые он напишет в дальнейшем! Кроме того, Петрарке,
как во времена древних цезарей, даровалось римское гражданство и за ним
признавалось право самому венчать лаврами других поэтов!
Никогда нигде ни одно общество не ставило так высоко Поэзию!
Потому-то и написал Петрарка одному из своих влиятельных
покровителей – королю Роберту: «Прими благодатную весть: заброшенные Музы
вознаградили мой талант, пусть и малый, но им целиком посвященный».
И еще одного зрителя увидел Петрарка в тот день, того,
которого не видел больше никто. Блаженного Августина! Строгий аскет явился из
пределов своего недоступного простым смертным мира, чтобы почтить своим
присутствием певца светской Красоты! Ведь именно его незримая, но твердо
ведущая рука привела поэта сюда, на Капитолийский холм.
Свершилась мистерия, понятная только двоим. 8 апреля
1341 года стало переломным днем во всей истории Возрождения, потому что
возродилось почитание Любви не только к Господу, но и к смертным чадам Его!
А разве не было символичным то, что 8 апреля 1341 года было
не просто воскресеньем? А пасхальным воскресеньем, Воскресением Христовым!
Матерь Мира из Средневековья
Но даже в одеждах цвета королевского пурпура, кои были на
поэте в день его триумфа, он оставался глубоко духовным лириком. Его страсть и
любовные порывы были скорее платоническими, чем плотскими. Иначе вряд ли
Блаженный Августин явился ему и тем более вел бы его к лучам ослепительной
славы.
Отношение Петрарки к женщине было своеобразным обожанием,
религиозно-экстазным служением Прекрасной Даме. Здесь он смыкался с древним
культом Матери Мира, который перекочевал в философию трубадуров-катаров,
еретиков из Южной Франции. Они считали, что для человека важнее коснуться
краешка платья своей избранницы, нежели быть с ней в постели. А еще важнее
суметь ее воспеть!
Сверхкатолический Рим не заметил этого в стихах гения или не
захотел замечать. Вместо языков костра поэта ласкали лавровые ветви, где не
было спрятано никаких терний.
Его отношения с Лаурой можно назвать еще одной мистерией
Петрарки.
Поэт, как известно, увидел Лауру в 1327 году. А умерла она в
году 1348-м. И вот что сказал об этом сам Петрарка: «Лет трижды семь повинен
был гореть я, амуров раб, ликуя на костре. Она ушла – я дух вознес горе.
Продлится ль плач за грань десятилетья?»
Если посмотреть на эти слова с точки зрения тайных наук, то
здесь многое зашифровано. Прежде всего само число 21. Сильное число! Даже для
простого картежника. И уж тем более – для человека, сведущего в священной
математике, потому что в нем три семерки. Семерка обладает сильнейшей
магической силой. А тут их три! Число Святой Троицы, соединенное со Священной
Семеркой. Срок длиной в двадцать один год – это не просто определенное время,
это – время некоего испытания. В древности адепт тайных знаний после такого
срока получал, как правило, новую степень посвящения.
В чем же выражалось испытание Петрарки, его мистериальная
суть? Да в том, что за все эти годы он ни разу не попытался пойти на личные
отношения с Лаурой и никого не завел себе для плотских утех. Он, получивший от
Церкви официальное право на светскость произведений, оставался при этом в Свете
Высшем, Божественном, чуждом человеческим инстинктам.
Быть может, это испытание, которое приготовил для него
Блаженный Августин, было даже сложнее, чем испытание славой!
И не зря столь впечатляющи сонеты Петрарки, написанные им
после ухода Лауры в мир иной. Теперь поэт встречался с ней там, на «горе», куда
он «вознес свой дух».
Сонеты Петрарки стали завещанием миру, который, однако, не внял
им и погряз в распутстве, превратив, особенно в наше время, любовную лирику в
зарифмованную порнуху! Хотя всегда находились и находятся те одиночки, которые
чтят заветы великого итальянца.
Любопытен и еще один факт. Полностью избранницу и богиню
Петрарки звали Лаура де Сад! Зловеще-притягательная фамилия! Но такой она стала
только в восемнадцатом веке, когда миру был явлен греховный маркиз. И это не
было феноменом однофамильцев. Маркиз действительно приходился дальним
родственником Лауре. Очень дальним! Таким, как и его творчество по отношению к
творчеству Петрарки!
