— Ты лучше посмотри, что двумя параграфами ниже.
Я смотрю во все глаза.
Рука цепляется за выступ и, подбадриваемая многочисленными помощниками, а также привлеченная множеством горящих свечек, выкарабкивается наружу, вытаскивая за собой и все остальное тело.
Слышу, как плюется капитан у монумента девы без ребенка:
— Какая мерзость!
Мне тоже не по себе.
Это не человек. Это только нечто, похожее на человека. Угловатое, цветное, с прилизанными клочками волос и разноцветными зрачками тело. И с .пушкой, каких нет на вооружении нашей доблестной армии.
У меня создается впечатление, что это чудо только что нарисовали безграмотные художники. Рисованный? О чем-то подобном рассказывал гражданин заявитель Иван Силуянович Пейпиво.
Первым делом появившееся из камня чудо озирается. Куда это, мол, я попало? Куда, куда, на кладбище попало. Где ранее положено было. И чего не лежалось?
Чудное существо, сориентировавшись в пространстве, задирает прилизанную макушку к луне, страшно и неприятно воет, нарушая все законы ухогорлоностики, и, с силой оттолкнувшись, бросается в толпу встречающих. Хватает первого попавшегося сумасшедшего, отворачивает ему голову, ненужное тело откидывает метров на двадцать. Запихивает оторванную голову за пазуху и бросается к следующему сумасшедшему.
Естественно, все страшно кричат, пытаются спастись бегством. Мечутся, натыкаются на кресты, вязнут в сугробах, подпаливаются на свечках. Но тщетно. У существа резвые ноги. Догоняет гигантскими прыжками то одного, то другого товарища в мешковине и планомерно отрывает им головы.
А из черного камня появляются другие “нарисованные”, один в один похожие на первое существо. Замирают на мгновение, воют и с остервенением голодных зверей включаются в охоту. Снег вокруг взломанной надгробной плиты обагряется кровью. Лужами крови. Даже кажется, еще немного и побегут красные ручьи.
Я не спеша, трусцой, топаю подальше от места страшной трагедии. Иногда и ползком. Снег глубок, дороги нет. Несколько раз рядом сваливаются безголовые потерпевшие. Одно из тел больно врезается в мою поясницу. В какой-то момент силы покидают меня. Прислоняюсь спиной к одинокому дереву и с ужасом вижу, как могильное существо прыгает в мою сторону. В трех метрах меняет направление, настигает очередного беглеца. Голова жертвы исчезает в безразмерной пазухе охотника. И он уже смотрит на меня. Даже приседает перед прыжком. Но резко останавливается, неторопливо разворачивается.
Вижу, как внимание его привлекает Мария Баобабова, с интересом ковыряющаяся в зубах метрах в десяти.
— Беги, Маша! — кричу.
Но не слышит меня прапорщик. Поглаживает свою бритую голову. Разминает пальцы. И ждет непонятно чего. Дура.
Рисованные, потеряв интерес ко всем остальным убегающим, группируются вокруг Машки. Облизываются, рассматривая ее идеальную голову. И устремляются вперед, к моей несчастной напарнице.
Баобабова непонятно откуда вытаскивает обрез. Не знаю, сами у нее спрашивайте. У прапорщиков масса мест, куда можно спрятать разные полезные штучки. Машка, не целясь, палит с обоих стволов. Как и следовало ожидать, выстрелы звучат только в нашем воображении. Наверняка сейчас Мария дырявит из табельного оружия потолок в кабинете. Она же такая невыдержанная.
Охотники из черного камня как по команде наваливаются на прапорщика, но в том месте, где только что стояла Баобабова, никого нет. Охотники обескуражены, расстроены, но не потеряли желания еще кого-нибудь растерзать. На всем кладбище, кроме меня, никого. Даже Угробова у березок не видать. Надо же было так лопухнуться.
Рисованные, сверкая глазками на все цвета радуги, дружной толпой кидаются на меня.
Я закрываю глаза и прекращаю читать показания.
— Занятная история.
Капитан Угробов, человек несгибаемой воли и железной хватки, стоит за моей спиной, попыхивая сигареткой. Напарница разглядывает потолок, расстрелянный во время чтения. В руках ее дымящиеся стволы.
— Сильно написано, — соглашается она. — Зрелищно.
Я осторожно заглядываю на последнюю страничку признания. Там только непонятные каракули, кляксы и неразборчивая подпись.
— Что скажете, сотрудники? — Угробов выходит из-за моей спины, и я замечаю, как подрагивает его сигарета. Ознакомление с документами и для Угро-бова не проходит бесследно.
— Бред, — коротко высказывается Баобабова, неприязненно посматривая на стопку бумаг. — Не верю ни одному слову. Чушь. На меня, гаденыши, тоже кинулись.
— Скорее всего имела место массовая галлюцинация, — заявляю я. — В последнее время такое часто в наших местах происходит. Однако меня насторожило то внимание, с которым безголовое тело заинтересовалось бритой наголо девушкой, в образе как бы Марии. Что-то в этом есть. Вспомните, что наши потерпевшие тоже все лысые.
— Факт, — капитан щупает собственную макушку и с облегчением вздыхает. Его волосы в порядке. Слегка седые только. — Что хотел сказать нам Садовник, присылая отвратительно написанный очерк с кладбища? О чем он предупреждает? Может, это словесное описание личности маньяков. Это уже кое-что. Жаль, особых примет маловато.
— Да что вы, товарищи! — Возмущенная Мария старается не подходить к окну. Слежка невероятна, но возможна. — Еще неизвестно, кем и при каких условиях была написана эта отвратительная история. Писулька какая-то, в самом деле.
— За выражениями следите, прапорщик. Мужчины кругом.
Дверь в кабинет резко, без стука, распахивается. Все, даже Угробов, вздрагивают, но выясняется, что непосредственной опасности нет.
Это всего лишь генерал. В спортивном костюме, но с шашкой и в каракулевой папахе. Прежде чем закрыть дверь, проверяет, нет ли слежки. Странно, сегодня он без свиты. Но на то он и генерал, чтобы ни перед кем не отчитываться.
— Руководство операцией возлагаю на себя, — говорит генерал с порога, забывая поздороваться. — Я к вам на минуту, довести до сотрудников новые, только что вскрывшиеся факты. Не надо ничего объяснять. Все знаю и все понимаю.
Пододвигает ногой стул, садится. Кивает на стопку бумаги.
— Письмо из психушки? От нашего друга? Ознакомились? Бред сумасшедшего, не находите? А между тем — ценнейшие сведения. Рывок в расследовании. Так или иначе, мы, а теперь и вы трое, знаем, где скрывается банда, терроризирующая наш любимый город.
Капитан, терпеливо выслушав генерала, делает шаг вперед и требовательно тянет вверх руку:
— Подтвердите ваши полномочия. Может быть, вы шпион? Или занимаетесь любительским расследованием в свободное от работы время?
Генерал, как уже отмечалось, все понимает. Обзывает капитана “нудным служакой”, но требованию подчиняется. Протягивает красные с позолотой корочки и свернутое в трубочку направление на работу.
