Я не совершал убийства.
Я не являлся причиной коварного убийства кого-либо.
Я не совершал обмана кого-либо.
Я не портил хлеб подношений в храмах.
Я не брал от хлеба подношений богам.
Я не крал одежду или пелены прославленных [умерших].
Я не блудил.
Я не осквернил себя как жрец бога моего города.
Я не добавлял ничего и
Я не уменьшал приношения.
Я не прибавил груза на весах.
Я не отнимал у детей молоко.
Я не забирал скот на пастбище.
Я не ловил сеткой птиц богов.
Я не ловил рыбу в их [богов] прудах.
Я не отводил в сторону воду [с поля соседа] во время подъема воды.
Я не перекрывал речную протоку в ее течении.
Я не гасил огонь в его время года [т. е. тогда, когда его следовало поддерживать].
Я не выманивал у Девятерых Богов то, что принадлежало им.
Я не выгонял [со своих полей] пастухов храмовых земель.
Я не прогонял бога, когда он шел вперед [во время процессии из своего храма]».
После нескольких фраз, в которых усопший объявляет себя одним из благословенных, которые восстали из мертвых, следует «отречение от грехов». Оно отличается от первой речи тем, что оно поделено на сорок две строчки, каждая из которых начинается с призыва к определенному демону, духу или душе с обозначением его места пребывания, а заканчивается упоминанием греха, которого, по утверждению покойного, он не совершал. Вот что он говорит: «О ты, Шагающий вперед, тот, кто происходит из Гелиополя, я не делал зла»; «О ты, Открывающий Рот, тот, кто происходит из Вавилона [в настоящее время Старый Каир], я не причинял никакого вреда» и т. д. Грехи, от которых он отрекается, в целом те же самые, что и перечисленные в первом покаянии. Однако многие из них уточняются более подробно, чтобы получилось число сорок два. Но следует отметить, что здесь также покойник заявляет, что он не разбойничал, не скупился, не убивал храмовый скот, не был соглядатаем, не впадал в ярость, не был глух к словам правды, никого не проклинал, особенно царя, своего собственного отца или бога.
Значение этого «отречения от грехов» состоит в том, что оно дает нам представление о нормах морали египтянина, демонстрируя природу и многообразие проступков, которых ему следовало избегать, чтобы вступить в царство Осириса. Это доказательство того значения, которое египтяне придавали морали, подтверждается самыми различными источниками. У нас есть несколько примеров папирусов, содержащих проповеди хорошего поведения и строгие предписания относительно следования правильной линии поведения в различных обстоятельствах. Самый древний из них датируется периодом Двенадцатой династии и известен как Присский папирус, названный так по имени того, кто его обнаружил. Самый недавний из них написан демотическим письмом, и есть тексты с тем же смыслом, относящиеся к промежуточному периоду. Большей частью своего содержания и иногда даже словесными выражениями эти папирусы напоминают собрание библейских притчей, Мудрость Соломона, Притчи Иисуса, сына Сирахова, и многие другие библейские наставления. Например, в Присском папирусе четвертая заповедь написана почти одними и теми же словами: «Сын, который прислушивается к речам своего отца, становится старше». Другие тексты рекомендуют набираться знаний, почитать и уважать родителей и старших, призывают к милосердию, щедрости, честности, воздержанности, целомудрию и т. д. В погребальных надписях усопшие часто ссылаются на свои добрые дела. «Я поступал правильно», – пишет один египтянин; «Я ненавидел зло, я давал хлеб голодным и воду жаждущим, одежду раздетым, помощь тому, кто в ней нуждался»; «Я не причинил вреда ни одному ребенку, я не обидел ни одну вдову; при мне не было ни нищего, ни нуждающегося, не было голодных, о вдовах заботились, как будто их мужья были все еще живы»; «Я поступал так, как хотелось моим родителям; я был радостью своих братьев, другом своих товарищей, с уважением относился ко всем своим землякам. Я давал хлеб голодному и кров путешественнику; моя дверь была открыта для того, кто входил в мой дом, и я подкреплял его силы».
Это покаяние Осирис и его советники выслушивали в тишине, не проявляя ни одобрения, ни неодобрения: правдивость заявлений будет установлена посредством взвешивания сердца. Когда эта процедура завершалась в пользу покаявшегося, нового человека приводили на Поля Аалу (или Аару), в царство блаженных последователей Осириса, в страну, созданную в целом по земному образцу, но особенно напоминающую дельту Нила. По ней протекал Нил, разделенный на много рукавов и образующий множество островов. Здесь умершие ели и пили, ходили на охоту, боролись со своими врагами, хорошо проводили время со своими друзьями за игрой в шашки, делали приношения богам и плавали на лодках по каналам. Но главным занятием было сельское хозяйство, которое отличалось от земного только тем, что урожай был всегда хорошим, а зерновые росли более мощными, их стебли превышали человеческий рост.
Мертвые пахали Поля Аалу, чтобы обеспечить себя пищей, поскольку их нужды не удовлетворялись приношениями и магическими заклинаниями, которые произносили для них на земле. Возможность быть обязанным пахать землю в мире ином едва ли могла быть приятной перспективой для египтянина с положением в обществе, который никогда не работал на земле, и поэтому он старался найти способ избежать этой необходимости. Самой древней уловкой, по-видимому, было принесение в жертву людей в гробнице, чтобы послать их вслед за усопшим в вечность в качестве его слуг. Позднее идея состояла в том, чтобы обеспечить бессмертие тех, кто были слугами умершего на земле; их тела бальзамировали, их статуи ставили в его гробницу, для них писали молитвы, а в благодарность за все это слуги должны были работать за своего господина в мире ином. Но со временем стали преобладать более гуманные факторы; считалось, что смерть не проводит различий между людьми, и поэтому самый бедный и скромный человек мог претендовать на то, чтобы вести иную жизнь, которая была бы свободна от забот и независима от капризов хозяина. Так что богатый человек больше не мог рассчитывать на слуг после смерти и жил бы, преследуемый страхом того, что ему, возможно, придется самому идти за плугом, если бы, к его облегчению, не была придумана новая уловка. Начиная со времен Двенадцатой династии стала преобладать практика изготовления небольших статуэток, подобных мумиям, так называемых Ушебтиу, на которых писали магические слова, посредством которых надеялись их оживить в мире ином, и там благодаря усердию в труде они должны были доказать свою благодарность тому, кто вызвал их к жизни. Их работа начиналась сразу же после смерти человека, когда они должны были оплакивать его; но это они делали только по велению главного бога. Чтобы избавить последнего от труда отдавать это распоряжение, его записывали, а документ клали в гробницу. Впоследствии главной задачей маленьких фигурок было пахать и собирать урожай, и поэтому их изображают с мотыгой и корзиной.
Именно этой же самой идее, которая привела к использованию таких фигурок, мы должны приписать присутствие многочисленных предметов мебели, игрушек, оружия и т. д., которые находят в гробницах. С их помощью умерший мог обставить свой дом и не трудиться, чтобы достать эти вещи для себя в своем новом жилище. Также принимались меры к удовлетворению его интеллектуальных интересов: для развлечения в могилу клали папирусы, содержащие сказки, любовные песни и даже правила игры в шашки. Но какой бы комфортной и приятной ни была жизнь богатого египтянина в Полях Аалу, тем не менее он искренне верил, что не будет ограничен пребыванием там в виде своего Осириса. Он предполагал при помощи магических слов получить возможность по своему желанию посещать все знакомые ему места на земле, становиться крокодилом, ястребом, фениксом, цаплей, голубем, цветком лотоса и даже самим богом Птахом или входить в свою мумию и оживлять ее и под такой личиной возвращаться на землю, чтобы взглянуть на места, которые были дороги ему при жизни. Таким образом, он мог по-прежнему быть связанным с жизнью на земле, за которую всегда цеплялись люди. А так как для египтянина жизнь, которую он вел на берегах Нила, казалась ему идеальной, то именно по этой модели он и рисовал для себя жизнь в мире ином.
