Вышеприведенное заклинание могло быть использовано при приготовлении любого лекарства. Другие предназначались для применения при определенных болезнях. Так, при воспалениях применяли лекарство, смешанное с молоком женщины, родившей мальчика, и над ним следовало сказать: «О мой сын Гор! На холмах пожар; там нет воды, там никто не поможет; принеси воду разлившейся реки, чтобы погасить огонь». Эти слова ссылаются на миф о вселенском пожаре, о котором часто, но лишь случайно, упоминают тексты и о котором слышал даже Платон. И подобно тому, как Гор в таком случае погасил пламя, он должен был ослабить жжение от воспаления.
Возможно, даже правильным было погрозить богу, который отказал в своей помощи. Так, в одном заклинании рожающая женщина объявляет себя Исидой и призывает себе на помощь богов. Если же те откажутся прийти, «тогда вы будете истреблены, вы, девять богов; небеса прекратят свое существование, земля прекратит свое существование, исчезнут пять дополнительных дней в году, богам, владыкам Гелиополя, больше не станут делать подношений. Небесный свод на юге рухнет, и с небес севера низвергнется бедствие. Из могил раздадутся стенания, полуденное солнце перестанет светить, Нил перестанет дарить свои воды, разливаясь в назначенное время». Такие заклинания использовались вплоть до времен римлян, и такие философы, как, например, Порфирий, все еще находили случай высмеять самоуверенность магов, которые угрожали разрушить небеса и землю, если их воля не будет исполнена.
Рис. 51. Усыпальницы двух богов Кхунсу, между которыми находится царь. С Бекхтенской стелы
Не всегда было достаточно произнести заклинание один раз; даже их повторение могло не принести успеха, и в таком случае следовало прибегнуть к другим средствам: делали тайные пассы, исполняли различные обряды, на папирусе писали заклинания, который затем должен был проглотить больной, и т. д. и т. п. Но вообще, самыми действенными считались амулеты, и, если было необходимо, молитвами или колдовством призывали бога лично вмешаться. В надписи, изначально сделанной в честь бога Кхунсу из Фив около 1000 года до н. э., содержится история, которая показывает, как можно было осуществить такое исцеление посредством божественного прикосновения. Вот ее краткое содержание.
Однажды царь Египта отправился в Азию, чтобы получить дань. Князь Бекхтена подарил ему свою дочь, и царь полюбил ее и сделал ее своей женой. Много лет спустя, когда царь Египта уже возвратился и устроил в Фивах пир, туда прибыл посланец из Бекхтена, который сказал ему: «Я прибыл к тебе, о царь, мой господин, из-за твоей свояченицы Бентрешт, сестры твоей жены. Чума вошла в ее члены. Пусть твое величество пошлет ученого писца, чтобы он осмотрел ее». Царь отправил самого ученого царского писца Тотемхеба, но, когда тот прибыл в Бекхтен, он обнаружил, что Бентрешт одержима бесом, а он сам недостаточно силен, чтобы противостоять ему. Тогда князь Бекхтена снова послал гонца к фараону, который сказал: «О царь, мой господин! Пусть придет бог [бороться с бесом]!» И фараон отправился к Кхунсу, мирно покоящемуся в Фивах, и сказал: «О ты, мой прекрасный господин! Я снова пришел к тебе из-за дочери князя Бекхтена». Затем Кхунсу, мирно покоящегося в Фивах, доставили к Кхунсу – исполнителю планов, великому богу, который побеждает зло [т. е. вариант Кхунсу, известный как мирно покоящийся в Фивах, который всегда оставался в храме и который составлял планы, был доставлен к другому виду Кхунсу, который был известен как исполнитель планов и который осуществлял замыслы первого]. Царь сказал Кхунсу, мирно покоящемуся в Фивах: «Мой прекрасный господин! Обрати свой лик к Кхунсу – исполнителю планов, пусть он отправится в Бекхтен!» Бог дважды кивнул. Тогда царь сказал: «Пусть с ним будет твой талисман, когда я побуждаю его отправиться в Бекхтен спасать дочь князя Бекхтена». И Кхунсу, мирно покоящийся в Фивах, кивнул дважды. Он четырежды наделил Кхунсу – исполнителя планов своим амулетом.
Так фараон отправил бога в Бекхтен, где его торжественно встретили. Затем бог отправился туда, где находилась Бентрешт. Он вручил свой амулет дочери князя Бекхтена, и она немедленно выздоровела. Но бес, который в ней находился, сказал Кхунсу – исполнителю планов: «Приблизься с миром, ты, великий бог, побеждающий зло! Бекхтен твой город, его жители – твои рабы, я сам – твой слуга! Я уйду туда, откуда пришел, чтобы удовлетворить твое сердце в том деле, по поводу которого ты сюда явился. Но пусть твое величество прикажет, чтобы для меня и для князя Бекхтена был устроен пир». Тогда бог дважды поклонился своему жрецу, соглашаясь, и сказал: «Пусть князь Бекхтена сделает богатое пожертвование этому демону». Пока бог Кхунсу вел переговоры с демоном, князь Бекхтена и его воины стояли рядом в великом страхе. Пожертвование было сделано, и демон ушел с миром туда, откуда пришел, повинуясь приказу бога Кхунсу – исполнителя планов.
Князь Бекхтена обрадовался и подумал, что было бы хорошо оставить в Бекхтене бога, который так проявил свою силу, чтобы в случае острой необходимости воспользоваться ею снова. И он удерживал его от возвращения в Фивы три года и девять месяцев. Но когда это время прошло, однажды, когда князь отдыхал на своем ложе, он увидел бога, вылетающего из часовни в виде золотого ястреба-перепелятника и исчезающего в небесной выси в направлении Египта. Проснувшись, он почувствовал себя нездоровым и позвал к себе жреца того бога и отправил его в Фивы с богатыми подарками. «Теперь, когда Кхунсу – исполнитель планов прибыл в храм Кхунсу, мирно покоящемуся в Фивах, он вручил ему подарки, которые получил от князя Бекхтена, и ничего не утаил из них для себя».
Магия была полезна не только в борьбе с болезнью, но и в борьбе с угрозами извне и несчастьями, а особенно в борьбе с опасными животными. Таких в Египте было много, и даже во времена Двенадцатой династии пастухи знали заклинания для отпугивания крокодилов, которые в ожидании лежали на мелководье, чтобы напасть на скот. Папирус с магическими заклинаниями из коллекции Харриса, который датируется эпохой Нового царства, также содержит заговоры, посредством которых люди могли защититься от земноводных животных. Нужно было всего лишь выкрикнуть: «Я – Избранный из миллионов, тот, кто идет из Дуата, чье имя неизвестно. Если мое имя произнести на берегу реки, река высыхает; если мое имя произнести на суше, она загорается. Я – Шу, образ Ра, который находится в его глазу (солнечный диск). Когда водяное чудовище открывает свою пасть, когда оно двигает лапами, тогда я вызываю на земле наводнение (?), юг становится севером, и земля переворачивается». Услышав эти слова, крокодил начинал думать, что говорящий – бог, которым тот себя объявил, и быстро нырял под воду. Крокодил особенно должен был трепетать перед богами и перед всем, что им принадлежит: он не мог напасть, например, на кого-либо, кто находится в папирусной лодке в дельте Нила, потому что Исида когда-то воспользовалась одной из них, когда оказалась там.
Еще больший страх, чем перед крокодилами, египтяне испытывали перед змеями, от которых им всегда угрожала внезапная смерть и от которых даже в мире ином исходила постоянная опасность. Заклинаний против змей было много, целый ряд таких заклинаний приведен в текстах из пирамид времен Шестой династии. Они в основном предназначались для применения в мире ином, но их можно было использовать и на земле. Человек должен был сказать: «Змея свивается кольцами, она обвивается вокруг ноги. О бегемот, который вышел из земного нома, ты съел то, что вышло из тебя! Змея, которая спускается, ляг, уходи! Бог Хен-пе-Сезет в воде; змея повержена, ты зришь бога Ра». Или еще: «Пади, тело, которое вышло из земли! Пламя, вышедшее из небесного океана, пади! Уходи!» Второе из этих двух заклинаний просто содержит заговор, чтобы заставить змею отступить, а первое полно мифологических ссылок, которые нам непонятны.
