— Вы преувеличиваете, — отозвалась Алекс. — Моя покойная тетя была замечательной женщиной.
— Ну-ну… — Дама оперлась на трость и скривила лицо. — Много ты знаешь! Да эта мерзавка всю жизнь брату поломала.
— А в нашей семье уверены совершенно в обратном!
— Умники! Но я-то знаю всю правду, — вскипела женщина.
— Жаль, желающих послушать не найдется, — огрызнулась Алекс и, прихватив меня, почти бегом отправилась к лестнице.
— Эта неприветливая особа теперь будет жить с нами? — шепотом поинтересовалась я у подруги. — Надеюсь, только до свадьбы.
— Потерпи несколько дней. А потом на правах хозяйки выставишь ее за дверь. — Алекс всю колотило от злости, она с трудом уняла раздражение. — Нашла кого обвинять. Тетя Октавия столько вытерпела от отца Чейза, так страдала, бедняжка.
Я прижала пальцы к вискам, чтобы унять внезапно появившуюся головную боль. Перед глазами вновь отчетливо предстала жестокая картина. Герцог избивал своих сыновей, называя младшего ублюдком.
— Старая карга, — мстительно прошипела Алексис. — И почему все так и норовят уколоть меня по поводу замужества. А саму леди Мелисенту, между прочим, так никто и не взял. Самоубийцы не нашлось на такую лакомую невесту с огромным приданым.
— Не обращай внимания. — Я попыталась усмирить бушующее пламя негодования своей подруги. — Пожилые леди порой бывают несносны, но это скорее от одиночества, чем от злобы.
— Уже вечером ты заговоришь по-другому, — хмыкнула Алекс. — Поверь мне, она попьет крови у всех. Если у тебя не хватит смелости, я попрошу Чейза выставить ее из поместья.
— Перестань! Леди Блэкстоун не только гостья, но и близкая родственница, мы не имеем права выказывать ей свое пренебрежение. Наш долг принять ее и обеспечить заботу и уют, пока она находится здесь.
— Скоро твоя деликатность испарится вместе с вежливостью, — зловеще предсказала подруга.
— Ох, Алексис, честно признаться, мне совсем нет дела до едких намеков тетушки Чейза и до нее самой, — вздохнула я. — Через два дня свадьба, а в голове и в душе полный сумбур.
— Ты передумала? — Алекс ухватила меня и затащила вглубь коридора, туда, где нас не могли увидеть слуги.
— Нет, что ты, — покачала я головой. — Но мне очень страшно.
— Даже не знаю, что тебе посоветовать, — задумчиво протянула девушка и опустила глаза. — С одной стороны, очень хочется, чтобы ты стала моей родней, а с другой, я желаю тебе счастья. Но с моим кузеном его точно не будет.
— Расскажи все, что тебе известно о его родителях, — попросила я. — Я слышала, покойный герцог дурно обращался с матерью Чейза и со своими детьми.
— Знаю эту историю только по рассказам моей матери. Начиналось все прекрасно: молодой влюбленный герцог обивал порог дома моего дедушки с просьбой отдать дочку в жены. Тот долго не думал — еще бы, такой завидный жених, богатый и знатный. Хотя наш род тоже восходит к первым королям, но вот состояние предки успели растранжирить. Хотя могли бы и оставить немного. Но ладно, это к делу не относится. В общем, получил Блэкстоун согласие, и в этот же год сыграли свадьбу. Тетя Октавия писала восторженные письма своей сестре, какой муж добрый и ласковый, но вскоре характер посланий в корне изменился. Она поведала, как старинное поместье превратилось в золотую клетку, а герцог стал настоящим тираном. Октавия надеялась, что после рождения наследника супруг смягчится, но чуда не произошло. Правда, мерзавец на какое-то время переехал в летний дом, вот тогда бедняжка вздохнула с облегчением, вновь вернулась в свет, стала посещать приемы и балы. А затем герцог вернулся в поместье и начался второй круг ада. А потом родился Джайлс. Вот тогда-то его светлость окончательно спятил, обвинил жену в неверности, запретил даже родительский дом посещать и мою матушку не пускал к сестре. Может, грех так говорить, но тетя недолго мучилась, боженька скоро забрал ее душу. Несчастный случай в конюшне, Октавия погибла, оставив мальчишек сиротами.
— Как она умерла? — Сердце дрогнуло, я задержала дыхание, уже заранее зная ответ.
— Сгорела заживо при пожаре, — тихо проговорила Алексис. — И мне бы не хотелось, чтобы сумасшествие отца передалось Чейзу, но иногда он ведет себя так, что мне становится страшно. Что-то в нем есть… демоническое.
Девушка понизила голос и придвинулась ко мне ближе.
— Если хочешь сбежать, я готова помочь.
— Не надо, Чейз сам предложил мне выбор, и я решила остаться.
Струсить и уйти или попытаться обрести счастье? Я недолго колебалась. С достоинством приму все, что уготовила мне судьба. Да и Чейз вовсе не походил на одержимого демонами. Вспомнить хотя бы, как он ласково обращался с Тейджем. Нет, герцог совсем не похож на отца, который измывался над своими детьми, он другой.
— В таком случае забудь все те слова, что услышала от меня, и настройся на хорошее, — с деланым энтузиазмом воскликнула Алекс.
Я поблагодарила подругу за поддержку и отправилась в свою комнату. Там я застала рыдающую Эстер. Горничная сидела прямо на полу рядом с большой картонной коробкой и лила слезы.
— Миледи, не губите, — воскликнула она, поднимая на меня красные опухшие глаза. — Я только хотела достать ваше свадебное платье, чтобы разгладить складки и подготовить к венчанию.
Я с недоумением уставилась на служанку и увидела у нее на коленях ворох белоснежного шифона.
— Взгляните сами, миледи. — Девушка встала и встряхнула в руках платье. — Я не виновата! Когда я пришла, оно уже было в таком состоянии.
ГЛАВА 25
Я с ужасом взирала на некогда идеальное платье. Роскошный наряд был изуродован. На юбке и корсаже зияли выжженные дыры, превратившие дорогую ткань в лохмотья. Кристаллы из хрусталя были безжалостно вспороты несколькими ударами острого лезвия, и часть их осыпалась на дно коробки.
— Что это? — Я судорожно вздохнула, пытаясь осознать увиденное.
— Подвенечное платье, — совершенно убитым голосом сообщила служанка, изгоняя из моей души последние сомнения и надежды.
— Но как?
Я закусила губу, чтобы не взвыть от разочарования и бессилия. Нельзя перед прислугой показывать слабость, будущая герцогиня не может предстать хнычущей маленькой девчонкой.
— Я не виновна, богом клянусь, — вновь зарыдала Эстер. Капли соленой влаги скатились по щекам и упали на шифон. Горничная напугалась еще больше и, встрепенувшись, обратила ко мне затравленный взор. — Не губите, госпожа. Такой дорогой наряд, я за сто лет не расплачусь.
— Перестань плакать, — наконец произнесла я. — Если нет доказательства твоей вины, значит, ты ни при чем.
— Когда я открыла крышку коробки и достала платье, оно уже было испорчено. — Плечи горничной обреченно поникли, видимо, она уже уверилась в том, что изуродованное платье поставят ей в вину.
