— И что из этого следует, Юльч? Моя версия только укрепляется с каждым часом.
— Какая версия, Вадик?
— Здрасьте, пожалуйста! Я тебе около института как соловей заливался, рассказывая про внезапно вспыхнувшую любовь доктора к твоей знакомой преподавательнице. Теперь я понял, что я был прав. И вообще, Сорнева, поехали в редакцию, хватит по жаре мотаться в поисках незнамо чего. Через сколько суток в полиции принимают заявление о пропаже человека?
— Через трое.
— А у нас и суток не прошло, дорогая моя! Несколько часов назад твой доктор встречался со студентками и строил им глазки.
— Почему строил глазки?
— Потому что он нормальный мужик, а студентки там красивые. Вон даже в деканате секретарши в трусах сидят, людей завлекают. Он ведь не лечить их приходил, а общаться, а нормальный мужик с красивыми девчонками общается легко. Вот его и могло понести на волнах легкомыслия.
— И он забыл про работу, про совещания?
— А вспомни, как наш ответсек Мила Сергеевна теряет голову, когда влюбляется? Ей тогда совсем не до газеты. И это учитывая то, что она была замужем много раз.
— Три раза, — уточнила Юля.
— Я и говорю: много раз. Твой Архипов не железный человек. У него тоже сердце есть, а сердцу нужны положительные эмоции. Так что затихни, Сорнева, затихни и давай на работу двигаться.
Она ничего не ответила.
Вадик начинал раздражаться.
«Ну не нанимался я к ней в няньки, честное слово! Сорнева гонит волну, сама не знает зачем».
К ручкам машины притрагиваться было страшно, так раскалились — можно обжечься. До редакции ехали молча, и, только выходя из машины, Юлька произнесла:
— Может, ты и прав, Тымчишин. Я, наверное, дура.
— Дура, — охотно согласился Вадик. — Еще какая дура.
В редакции кипела работа над новым номером газеты.
— Вас где носит, граждане журналисты? — встретила их сердитая Мила Сергеевна.
— Мы ходили за тепловым ударом, — отшутился Вадик.
— Можно было и не ходить. Тепловой удар выдается бесплатно в редакции, — съязвила ответсек, вытирая пот со лба.
— Ничего, Мила Сергеевна, жара скоро закончится, и холодной зимой мы будем вспоминать о летнем зное с любовью. — Заурский зашел к ним в кабинет.
Главред подумал о том, что в такую жару Мила Сергеевна могла бы и не накладывать косметику на лицо толстым слоем, хотя она из тех женщин, что красятся даже тогда, когда выносят мусор. Самый страшный для нее кошмар — потерять «товарный вид», когда ею перестанут восхищаться мужчины. В мужском мире на дам элегантного возраста спроса почти нет, спрос переходит к внукам или к даче. Женщине уже не положено быть сексуальной, нельзя «смешить окружающих» попытками найти спутника жизни. Это только за границей несравненная Софи Лорен в свои «далеко за» остается харизматичной и привлекательной и не боится раздеться на пляже. Мила Сергеевна умница, старается как можно дольше «не сойти с дистанции» и терпит в такую невозможную жару слой грима на лице.
— Вы очень хорошо сегодня выглядите, — Егор Петрович должен был сказать ей комплимент, подбодрить, заметить ее старания, потому что кроме газеты у человека должна быть своя личная жизнь. А газете Мила отдает и так много времени и сил.
Ответсек явно смутилась.
— Спасибо, Егор Петрович.
Тут взгляд главреда упал на Сорневу.
— Юля, а где твой материал? Ты какую тему заявляла?
— Мне бы посоветоваться с вами, — как-то растерянно сказала она.
— Давай советоваться, идем в кабинет.
Юля со вздохом поплелась за ним. А Мила Сергеевна всем своим видом демонстрировала, что, во-первых, ей сделали замечательный комплимент, а во-вторых, главред со своей любимицей нянчится совершенно зря, другие тоже не меньшую пользу газете приносят.
— Ой, Егор Петрович, я даже не знаю, как начать. Только не подумайте, что у меня от жары с головой плохо…
Юля начала подробный рассказ и про вчерашний звонок, и про сегодняшний поход в институт и в больницу, и про версию Вадика Тымчишина. По мере того как ее история подходила к концу, Заурский мрачнел.
— Ну, вот, наверное, и все. Я теперь не знаю, что делать.
— Юля, — он старался подбирать слова, чтобы ее не обидеть. — Мы с тобой работаем не первый год, так почему же ты мне не доверяешь?
— Я? — искренне удивилась Юля. — Я вам не доверяю? Да что вы такое говорите, Егор Петрович!
— Тогда почему ты сразу мне не рассказала про странный звонок на горячей линии? Тымчишину сказала, а мне нет.
— Я думала, что это дурная шутка. Я и сейчас не уверена…
— Юля, ты говоришь мне ерунду, ты врешь мне! Ты с самого начала знала, что никакой шутки здесь нет. Ты ведь уверена, что женщина, которая звонила, сказала тебе правду.
Глава 13
Главный свидетель
Рано утром медсестра травматологического отделения Ирина Сажина обнаружила, что дверь в процедурную закрыта. Она долго искала ключ и возмущалась.
— Куда он мог деться? Кому понадобился? Все время с той стороны двери торчал!
Ира попробовала толкнуть дверь плечом, но дверь не поддавалась. Приближалось время утренних уколов, которые никак нельзя пропускать, и медсестра, не придумав ничего лучше, решила, что дверь надо ломать. Сестра-хозяйка, у которой, возможно, есть запасной ключ, придет не раньше восьми, а инъекции необходимо сделать до семи.
— Вот незадача!
Звонить дежурному врачу или в приемный покой Ира не стала, за ключ в процедурный отвечает она, постовая медсестра, и с нее прежде всего и спросят. Ира Сажина любила свою работу и стала медиком по призванию. Ей нравилось, что медсестра находится рядом с пациентом, она ближе, чем доктор. Больной все время на глазах, и если ему стало хуже, срочные меры принимает медсестра, а если лучше, она сможет поддержать, ободрить.
Ира понимала, что не только медицина помогает больному и сам человек должен настраиваться на выздоровление.
К примеру, молодой симпатичный солдатик, которого привезли три дня назад после ожога кислотой, совсем не хочет возвращаться к нормальной жизни: лежит целыми днями, молчит и смотрит в потолок. Ира как могла пыталась его разговорить, но бесполезно. Парень поступил с серьезными ожогами лица, как написано в истории болезни, выполняя приказ командира, «переносил канистры с неизвестным содержимым», ему требовалась пересадка кожи. В день его поступления вся палата активно обсуждала: замнут или нет уголовное дело, которое возбудили против офицера.
Ира вспомнила солдатика и решила, что попросит его помощи, чтобы открыть дверь. Не руки-ноги же у парня сломаны, как у половины пациентов в отделении. Ира заглянула в палату. Солдатик не спал.
