76. За ширмой
Но Анна не спит. Она и всхрапнула нарочно, чтобы Кузьмич не зашел за ширму. Анна улыбается. В это время на веранде раздается такой храп, что рюмочки в горке позвякивают. Это Кузьмич. Анна улыбается и закрывает глаза.
77. Дом Мурашкиных. Утро
– Так, – говорит Анна, – повторяем последний раз и едем.
Она начинает играть, Олег петь, но голос его срывается.
– В чем дело, Олег? – хмурится она.
– Не знаю, – пожимает плечами тот. – Горло. Я вчера вечером молока из холодильника попил.
– Что?! – взрывается Анна, вскакивая. – Ты попил холодного молока накануне выступления!
– Да…
– Поздравляю!
В комнату вбегает перепуганный Кузьмич и замирает на пороге.
– Знаешь, кто ты теперь! – негодует Анна. – Ты теперь артист! А знаешь ли ты, что артист не принадлежит себе? Он не принадлежит родным и близким. Думаешь, он принадлежит публике? Не-ет… Он принадлежит сцене и ради нее идет на любые жертвы. Ты знаешь, что балерины неделями голодают, чтобы сбросить лишний вес, а потом выходят на сцену и парят, парят и не думают о том, что у них бурчит в животе. Они отказываются от благополучия и семейного счастья, они теряют все ради того, чтобы выйти на сцену. Я близко знала одну актрису, довольно известную… У нее были большие нелады с сердцем, большие нелады. А через три дня спектакль. И врач сказал: если вы выйдете на сцену, вы умрете. А она вышла и осталась жить! И сейчас живет. А если бы не вышла, умерла бы. Она сама мне это рассказывала. А ты – накануне выступления попил из холодильника молока!
Олег стоит, понурившись.
– Ну, что голову повесил! Быстро лечиться! А вы, Кузьмич… кипятите молоко, тащите масло, соду. Глупости надо исправлять немедленно!
78. Интернат для незрячих. День
Празднично украшенный актовый зал. На сцене – президиум. Выпускникам интерната вручают дипломы об окончании. Шумно и радостно. Кузьмич и Анна сидят рядом. Они нарядные и очень волнуются. Кузьмич указывает временами на строгую пожилую даму, причесанную и одетую очень по-советски. Это, несомненно, Сталина. С непривычки видеть выходящих на сцену незрячих мальчиков и девочек – ком в горле, но это только с непривычки… Диплом вручается девочке. Кузьмич указывает на нее и что-то шепчет Анне. Мы понимаем, что это та самая девочка. Она и впрямь очень красивая. А вот диплом вручают Олегу. Кузьмич хлопает, отбивая ладони. Анна незаметно смахивает пальцем слезу.
79. Там же
Они сидят втроем. Олег посредине. Торжественная часть наконец заканчивается. Кузьмич смотрит на Анну и делится сокровенным:
– Извините, Анна Иоанновна, но все-таки вы похожи на Анну Сапфирову.
Анна пожимает плечами:
– Я ничего для этого специально не делала.
Олег хмыкает, не удержавшись. Анна смотрит на него удивленно.
80. Там же
Начинается концерт. Ведущий что-то объявляет. От волнения Олег вытянулся в струну. Руки на коленях дрожат. Анна видит это и кладет свою ладонь на Олегову. Кузьмич видит это и поступает так же.
81. Там же. Тогда же
От волнения руки и колени Кузьмича ходят ходуном. Анна за инструментом. Олег поет:
Тишина за Рогожской заставою,
Спят деревья у сонной реки.
Лишь составы бегут за составами
Да кого-то скликают гудки.
В голосе Олега внезапно появляется неприятная хрипотца, он, как говорят, сдает.
Подскажи-расскажи, утро раннее,
Где с подругой мы счастье найдем?
Голос слабеет все больше, вот-вот он даст петуха, и, чтобы этого не случилось, песню подхватывает Анна:
Может быть, вот на этой окраине
Возле дома, в котором живем.
В зале движение, оживление, слышится шепот:
– Это же Сапфирова…
– Это Анна Сапфирова.
– Анна Сапфирова.
Кузьмич крутит головой, понимая это последним.
– Все-таки она! – шепчет он сокрушенно.
А Анна усаживает одной рукой Олега рядом с собой, они играют и слаженно поют:
Не страшны нам ничуть расстояния,
Но куда ни привел бы нас путь,
Ты про первое в жизни свидание
И про первый рассвет не забудь.
Это – успех. Это – победа. И дети и взрослые аплодируют, отбивая ладоши, кто-то сидит, кто-то стоит, а Сталина Ивановна сделала пальцы колечком и свистит.
– Браво, – кричит девочка Аня.
Олег растерян, и тогда Анна ладонью наклоняет его голову – первый в жизни поклон.
82. Дом Мурашкиных. Ночь
Кузьмич и Анна сидят за накрытым столом. Чашки с остывшим чаем. Руки обоих лежат на столе. Они смущаются, как будто только познакомились.
– А вы помните свой выпускной? – спрашивает Анна.
– Да какой… Я же из школы сбежал, – говорит Кузьмич.
– А я очень хорошо помню… – Часы бьют два часа. – Я уже волнуюсь…
– Не волнуйтесь… Обещали привезти… Сама Сталина обещала…
Они замолкают, прислушиваясь к тишине.
83. Там же. Тогда же
Тихо. Их руки рядом. Кузьмич страстно жаждет притронуться своей рукой к ее руке, но не решается. И тогда она, современная женщина, кладет свою ладонь на его. Некоторое время они молчат замерев, удивленно и радостно переживая совершенно новые чудесные ощущения, но тут же Кузьмич вспоминает, что он мужчина, и кладет свою ладонь сверху. Анна смотрит благодарно. Кузьмич улыбается, в глазах легкая укоризна.
– Значит, все-таки не Иоанновна, а Ивановна? Анна Ивановна?
Анна кивает и улыбается:
– Всех училок так зовут?
Кузьмич делается вдруг серьезным.
– Аня, – говорит он очень серьезно.
– Что? – очень серьезно отвечает она.
– Я люблю вас…
84. Там же. Тогда же
Так они и сидят – рука в руке – молча и не двигаясь, не решаясь потревожить свое неожиданное счастье. И даже когда на улице раздается звук мотора подъехавшей машины – не слышат. Дверь неожиданно хлопает, на пороге вырастает Олег. Анна и Кузьмич испуганно вскакивают, по-детски пряча за спиной руки.
– Поздравляю! – неожиданно кричит Олег.
Кузьмич и Анна смущенно переглядываются, но не успевают поблагодарить, потому что на самом деле это было не поздравление, а упрек.
– Рассвет начинается, а вы тут сидите! – кричит Олег.
