Алла брела, аккуратно наступая на шпалы и впервые радуясь, что лодочки на низком каблуке. Владимир, чуть отстав и нелепо балансируя руками, рассказывал про друга Гришу. Выходило, что именно Грише он обязан всеми своими успехами и на службе в армии, и сейчас, на производстве.
«Уж Гриша бы, наверное, не развел такую скуку», – невольно подумала Алла.
Наконец стало светать. Они подошли к какой-то маленькой станции.
– Давайте здесь подождем, – сказал Владимир, взглянув на часы.
Сидеть на низкой сырой скамейке было холодно и неудобно. К тому же Владимир вдруг тяжело, со свистом задышал, поспешно вскочил и отошел в сторону, за плотно растущие кусты. Но и оттуда слышался его мучительный надсадный кашель, похожий на стон. Алла даже немного испугалась, но Ковригин уже возвращался, вытирая пот со лба.
– От ветра всегда кашляю, – он смущенно улыбнулся, – вот так привяжется на ровном месте! Это еще с войны.
– Вы были ранены? – с сочувствием спросила Алла.
– Да, нет, какое-то банальное воспаление легких. Стыдно рассказывать, даже до фронта не доехал. Вот Гриша…
И он опять принялся рассказывать про храброго политрука Гришу, который, несмотря на тяжелое ранение в плечо, вывел из окружения почти пятьдесят человек.
Наконец прибыла первая электричка. Конечно, в этот час она оказалась совсем пустой, только два парня дремали в дальнем конце вагона. Алла вдруг почувствовала, как она устала. Глаза просто сами закрывались. Владимир подставил плечо, и она безропотно опустила голову. Нет, он был слишком маленького роста, голова неловко свисала, щека терлась о жесткую ткань пиджака. И шея сразу затекла, аж в ухе заломило.
– Можно я вас поцелую? – Владимир коснулся ее щеки холодной шершавой ладонью.
– Нет! – Алла поспешно отодвинулась и выпрямилась.
Больше ничего не произошло до самой Москвы. Поезд постепенно наполнялся людьми, солнце уже грело вовсю, день наступал светлый и веселый, настоящий летний день.
«А ведь скоро отпуск, – вдруг вспомнила Алла, – завтра же закажу переговоры с мамой. Как хочется домой!» И она радостно засмеялась впервые за прошедшие сутки.
– Он в вас безумно влюблен, тут и думать нечего! – Галина Васильевна для убедительности даже встала как на собрании, но, оглянувшись на столик у окна, тут же села на место. – И ведь какой деликатный человек! – продолжила она шепотом. – Другой бы сразу стал приставать, обниматься, а он даже спрашивает разрешения поцеловать!
Соня неуверенно покачала головой, но по обыкновению промолчала. Раечки за столом не было. Еще с утра они уехали с Павлом Ивановичем на какое-то их общее бухгалтерское собрание.
– Нет, что ни говори, – продолжила Галина Васильевна, – такая партия – редкость. Я рада за вас, душечка, искренне рада! Отдельная квартира в Москве, солидное положение, перспективы.
– Квартира не совсем отдельная, – зачем-то промолвила Алла, – он живет с мамой.
– Вот и прекрасно! Будет кому присматривать за детьми.
– Но я сама хочу присматривать за своими детьми!
Конечно, спор получался очень глупым. После коммуналки и Соломоныча любой угол мог показаться раем, не то что отдельная квартира. И про детей Аллочка пока совсем не думала, и Галина Васильевна желала ей добра, но она почему-то все возражала и даже злилась. Хорошо, что быстро принесли компот и разговор невольно оборвался.
Алла медленно жевала компотный чернослив, стараясь не смотреть на столик у окна и склоненную голову Владимира. Она попробовала вспомнить руку Ковригина на своей щеке, потом представила, что Владимир ее обнимает и прижимает к себе… Получалось неловко и неуютно. Может быть, нужно самой его обнять? Или это неприлично?
«Ах, все потом, после отпуска!» – беззаботно подумала она.
Ровно через две недели длинный мерно стучащий поезд унес Аллочку в далекий родной город.
Нет! Перед отъездом случилось еще одно довольно знаменательное событие, которое особенно потрясло Галину Васильевну да и всех остальных женщин, – Владимир пригласил ее в гости!
– Мама неважно себя чувствует, – сказал он, по обыкновению дождавшись Аллу у проходной. – Давайте заедем на минутку, просто проведаем.
Надо признаться, мама Владимира выглядела интересной и совсем нестарой женщиной. Она не стала суетиться с обедом, как поступила бы Аллочкина мама, а только подала чай в неудобных странных чашках, – почти прозрачных и без рисунка, только золотые полоски вдоль тонких гнутых ручек, кажется – тронь и разобьется! Немного поговорили о погоде, рано наступившем лете. Алла рассказала смешную историю, про младшего братишку, который в детстве путал буквы и говорил «саморёт» и «моложеное», а теперь, как ни странно, уже собирался поступать в институт.
Вечером, тщательно протирая хрустальные бокалы, когда-то подаренные приват-доценту Тарновскому молодой женой в день успешной защиты диссертации, Любовь Дмитриевна тихо спросила:
– Откуда, ты говоришь, она приехала? С Алтая?
– С Урала, – улыбнувшись, ответил Владимир. – Алла с Урала, ее так зовут на заводе, легко запоминается.
– Да, запоминается легко, – вздохнула Любовь Дмитриевна.
Больше они в тот вечер не разговаривали.
Поезд уходил в половине пятого, поэтому Алла решила отработать первую половину дня и ехать на вокзал прямо с завода. В обеденный перерыв все три женщины вышли проводить подругу, они дружно махали руками и желали ей скорейшего возвращения, а Галина Васильевна даже прослезилась. Чемодан и обе сумки были заранее уложены в «Победе», Аллу Владимир терпеливо ждал у входа. Понемногу он привыкал использовать служебную машину и в личных целях.
– Вот через месяц вернется, и будет свадьба! – убежденно сказала Галина Васильевна. – Верьте моему слову!
И никто из улыбающихся женщин даже не представлял, как она ошибается.
Алла не вернулась ни через месяц, ни через два. Она вообще больше не вернулась в Москву, потому что тем же летом вышла замуж за бывшего морячка, свою прекрасную первую любовь. Конечно, он работал техником на уральском заводе, а не главным инженером столичного предприятия и не имел собственной квартиры в Москве, но был так отчаянно хорош, почти двухметрового роста, сильный, загорелый дочерна, когда нес ее на руках от реки до самого дома. И она твердо и навсегда знала, что никакие другие руки не обнимут так нежно и надежно и никакой другой человек не станет ее жизнью и любовью. А еще он лучше всех танцевал, упоительно целовался и при этом совершенно не спрашивал разрешения!
Но свадьба в нашей истории все же состоялась. Бухгалтер завода Раиса Зыренко вышла замуж за бухгалтера СМУ Павла Ивановича Козырева. Конечно, все были очень рады, заводоуправление подарило супругам чайный сервиз, а Галина Васильевна подготовила прекрасную речь о том, как профессиональные интересы сближают людей.
