Вдруг я вспоминаю, что моя бедная машина так и стоит около дома, без бензина и без всякой надежды на новое топливо. Нужно заказать такси поскорее, так хочется есть и спать, совершенно кончились силы.
За дверью кабинета тихо сидел мой утренний спаситель и ел яблоко.
– Господин Элиэзер, что случилось, вы нездоровы?!
– Не более чем обычно, дорогой доктор. Просто оказалось, что местные студенты поголовно сделаны из сахара и меда. Они побоялись дождя и не пришли на лекцию! Вот я и решил принести вам анализы. Те самые, в папочках. И заодно захватить вас домой. Я увез, мне и возвращать, не правда ли?
– Спасибо! Вы так вовремя появились!
Представляю, как смеялся бы Кайл, видя, как пожилой чудаковатый профессор, обремененный женой, детьми, аритмией, язвой и фамилией Рабинович, везет меня домой на допотопном воняющем бензином железном автомобиле.
Если судить объективно, мне досталось вполне счастливое детство. Правда, родители редко появлялись из своих экспедиций, но меня заботливо определили в прекрасный детсад с изучением трех языков, музыки, гимнастики и рисования, а потом в не менее прекрасную престижную школу. На дни рождения я получала практичные и дорогие подарки, – видеобиофон, элетронное пианино, коньки. В четырнадцать лет, на Рождество, мне купили маленький автомобиль с автопилотом, а в девятнадцать – легкий бесшумный локар. Но я рано стала замечать, что родители стараются не брать меня в гости и не знакомят с друзьями и коллегами. Впрочем, им можно только посочувствовать! Так добросовестно планировать появление собственного ребенка, выбирать Дом материнства, платить ссуды, работать над мелкими генетическими погрешностями – и в результате вместо чудесной маленькой золотой блондинки получить темную чужую девочку. Осветление кожи немного сгладило их огорчение, но в целом ничего не изменило. Тем более с моими глазами лягушки!
В четырнадцать лет я влюбилась в учителя истории. Он был длинным, лохматым, обожал эпоху Возрождения и композиторов восемнадцатого века. Стены обеих моих комнат сияли видами Флоренции, бесстыдно прекрасный обнаженный Давид дружески глядел с тумбочки, а из динамиков плыл старомодный, как бархат, упоительный клавесин в окружении юных скрипок и степенных глуховатых альтов. Конечно, глупо было хранить фотографии учителя в компьютере, не заблокировав. Особенно те, из бассейна. Мама случайно включила и чуть не бросилась в полицию. Хотя на самом деле я снимала из окна, с большим увеличением.
В том же году меня перевели в другую школу и записали в Центр сексуального воспитания подростков. В центре было по-своему интересно, объясняли про тактильное и зрительное восприятие партнера, эротические зоны, контрацептивы, оргазм. Оказалось, что бывает несколько видов оргазма, нужно только хорошо ознакомиться с собственным телом. И еще понять преимущества свободного проявления чувств перед ложной стыдливостью.
К сожалению, избавление от гиповитаминоза В с большой вероятностью затронуло не только цвет кожи, но и другие центры, потому что в течение многих лет мне никак не удавалось избавиться от ложной стыдливости и перейти к свободному проявлению чувств.
К моменту знакомства с Кайлом я пережила три увлечения, две случайные связи и один безнадежно длинный роман с однокурсником по медшколе. Кайл, в отличие от однокурсника, был красив и весел, не делал замечаний и не создавал проблем на ровном месте. Он занимался вопросами цветового контроля в оптике, но не слишком усердствовал, предпочитая плаванье и верховую езду. На фоне беспрерывного и самоотверженного служения моих родителей его отношение к жизни выглядело ужасно привлекательно.
Собственно, это все. С тех пор прошло шесть лет, Кайл по-прежнему пишет диссертацию по вопросам цветового контроля, плавает, спит со мной и еще двумя милыми девчонками из отдела информатики. Его мама, совладелец корпорации межпланетных перевозок, смотрит снисходительно на все затеи своего сорокалетнего мальчика. А сам Кайл уверяет, что без ума от моих глаз и фигуры, но не чувствует себя готовым к ответственным решениям.
Когда в институте объявили конкурс на очередную тайм-командировку, я ничего ему не рассказала, как и родителям. Во-первых, был очень небольшой шанс попасть, во-вторых, вся остальная жизнь ушла бы на переговоры и объяснения.
А если что-то надо объяснять,
То ничего не надо объяснять.
А если все же стоит объяснить,
То ничего не стоит объяснить.
Целый месяц льет дождь. В моем домике сыро и холодно. Конечно, я включаю обогреватели на обоих этажах, – жуткие металлические ящики, которые мешают проходить и царапают коленки, но большого уюта все равно не получается. Мой пациент господин Рабинович предлагает смастерить камин. Оказалось, он не вышивает на шелке, а вырезает по дереву. И еще строит камины, совершенно настоящие, которые топят углем. Но как можно что-то строить в съемном доме?
Кстати, мы с ним подружились. Господин Элиэзер арендует точно такой же домик на соседней улице. И тоже совсем новый. Местные жители сначала загорелись покупкой красивых коттеджей, но быстро разочаровались, – для молодой семьи дом слишком мал, а пожилым не подходит высокая лестница. На моей улице уже давно висят два объявления о продаже. Может, плюнуть на трезвые размышления и купить? Построить камин, облицевать стены уютной шершавой плиткой, завести настоящую живую собаку и пушистого теплого, как подушка, кота… Да, с такими планами, госпожа командировочная, вам и года не продержаться, полетите как миленькая вон с работы вместе с неоконченной диссертацией.
Конечно, зимой больных прибавилось – эпидемия гриппа, ангины, бронхиты. И болезни сердца не терпят холода, и гипертонии обострились. Очередь у моего кабинета длиннее день ото дня, будто снежный обвал в горах, а не мирная служба на благо человечества. Зато выявлены семь новых случаев онкологии на очень ранней стадии – испугаться не успели, а уже вылечены! И даже женщина с запущенной опухолью кишечника пошла на поправку. Та самая, с мужем, любителем интернета.
А бывают и совсем легкие случаи – люди приходят подписать справки в спортзал или для обучения вождению. Русская девочка Женька Гуревич принесла бланк для поступления в университет. Вот умница! Оказывается, она сирота, поступила в местный интернат по какой-то программе для подростков, снимает комнату-студию в подвале большой виллы, работает в булочной и собирает деньги на учебу. А я с рождения не знаю забот, имею прекрасных талантливых родителей и еще огорчаюсь! И скучаю по Кайлу, хотя сама решила уехать. Зато Женька недавно попросила выписать рецепт на контрацептивы. Жизнь продолжается!
Очередная Расмия плавно входит в кабинет. Нет, на этот раз Латифа! Круглое лукавое лицо, длинное широкое платье, обязательные два платка. Она лет на десять моложе мой мамы, но выглядит, как ее бабушка, из-за скучной одежды и большого обвисшего живота. Кажется, у этой Латифы шестеро детей. Или восемь? Помню, что четное число и что все женаты кроме младшего сына. Интересно, как бы она отнеслась к Центру материнства?
– Вот анализы, – вежливо улыбается Латифа и садится на краешек стула.
