Нет, мне не очень хотелось в Венецию. Я была там за год до командировки, ужасное запустение, лопнувшие стекла прежних витрин и магазинчиков, замусоренные дурно пахнущие каналы. Люди прошлого слишком долго эксплуатировали старые здания, почти не заботясь о реставрации, да еще сочинили красивую сказку о прелести разрушения. Разве возможно гулять по городу и знать, какая деградация его ожидает?
– Никакой Венеции! Там невозможно отдохнуть от толпы. Я знаю, куда вы должны поехать. В Брюгге! Здесь его еще зовут Брюж. Быстро записывайте телефон! Впрочем, не нужно записывать, я подарю вам визитную карточку агентства. Очень четко работают и делают приличные скидки, вот увидите! Они все организуют – самолет, отель, экскурсии. Только не заказывайте организованные туры, по этому городу нужно ходить медленно и вдумчиво, иначе все прозеваете.
Я вдруг представила, как выхожу из самолета и спешу побыстрее пройти паспортный контроль. (Я уже проходила два раза в этой жизни, не так страшно, хотя и очень глупо организовано.) Чемодан можно взять совсем небольшой, тогда не нужно сдавать его, а потом дожидаться выдачи багажа.
Я почти бегу к выходу, хотя некуда торопиться и совсем никто не должен меня ждать…
– Спасибо! Я вам страшно благодарна. Никогда не знаю, куда звонить и кого спрашивать. Как вам удалось так освоиться и с магазинами, и с агенствами, ведь я приехала намного раньше?
– О, я ужасно практичный! Я еще нашел прекрасного доктора. Совершенно замечательного доктора, который умеет не назначать лекарства, а отменять! Хотите, дам адрес?
Нет, он был ужасно забавный и совсем не старый. Настоящий мальчишка, переодетый в пожилого господина.
– А как вас зовут дома? Элли? Или Эзра?
– Рабинович. Сначала жена называла в шутку, потом привыкла. И дети привыкли. Им кажется, что это очень мило. А знаете, как меня звала мама? Зорик! Смешно, правда?
– Почему смешно? Как раз очень ласково, мне нравится!
– О, чуть не забыл! – он хлопнул себя по лбу, как Том Сойер, и заспешил к лестнице. – Вот что значит много болтать!
Я тихо любовалась на лампу, часы, стол, пирог, испеченный специально для меня. Цветы, специально для меня собранные и поставленные в старинную вазу, осыпали лепестки на скатерть. Струнный квартет, когда-то специально для меня написанный Вивальди, звучал все ярче и нежнее.
– Вот! Это подарок. На память. Целую неделю мастерил, клянусь! Я ведь уезжаю, учебный год закончился.
Часы опять зазвенели пронзительно и жалобно, будто где-то разбился хрустальный башмачок. Все правильно – карета преваращается в тыкву, принцесса в лягушку, а веселый мальчик Зорик в солидного американского профессора, которому пора возвращаться домой.
– Вам не нравится?
Конечно, я вела себя неприлично. Нужно было срочно похвалить плетеную деревянную корзинку, которую он держал в протянутой руке. Корзинка была вполне красивая, с орнаментом из листьев, только в одном месте рисунок немного сполз к краю. Нечего придираться, не хуже моего коврика с лилиями!
– Мне очень нравится! Мне все очень нравится – и ваш дом, и пирог, и корзинка. В ней можно хранить разные полезные вещи – бусы, например, или ракушки. Но мне уже пора. Давно пора домой. Завтра опять длинный рабочий день, а потом еще конференция по гастроэнтерологии.
Я почти бегом спустилась с крыльца. Хорошо, что приехала на машине, иначе он бы отправился провожать. Я старалась не смотреть на пожилого сутулого человека в аккуратной и неуместно белой рубашке, молча стоящего у калитки.
Вот и еще один день прошел. Осталось меньше трех лет, пора делать очередные записи. Скоро ожидается большая трехдневная конференция по эндокринологии. У меня на глазах начинается новое направление, которое потом приведет к настоящей революции и полному излечению от обоих типов диабета! Любой ученый позавидовал бы, а я огорчаюсь на ровном месте.
Дома было темно и пусто. Пластиковый столик на кухне, холодный и скользкий, как лягушачья кожа, такие же пластиковые стулья, диван, купленный в стандартной торговой сети «IKEA». Я засунула корзинку под диван, нырнула в душ, на ходу стирая косметику.
Ах, мой милый клавесин…
Все пройдет. Все.
Вот и опять наступило лето. Жара плавит асфальт, трава сразу пожелтела, просто дышать не хочется! Ничего, скоро я уеду в отпуск, в чудесный старинный город Брюж. Агентство оказалось очень хорошим, господин Рабинович не зря обещал. Я только позвонила один раз, и уже через неделю у меня на столе лежала распечатка билета на самолет, маршрут из аэропорта и адрес отеля. Оказывается, в этом времени тоже можно жить, если рядом есть Элиэзер Рабинович. Но его нет, к сожалению. Смешной добрый профессор Зорик уехал три недели назад. Честно говоря, я сознательно избегала встречи с ним, ведь если нет встреч, не будет и разлук.
Правда, в день отъезда господина Рабиновича на моем крыльце оказалась резная деревянная миска, полная черешни. И ведь мы ни разу не вспоминали и не говорили, как я обожаю черешню.
– Доктор, они исправили! – Женя стоит на пороге кабинета, заглядывая через голову очередной Расмии. – Мне изменили оценку!..
Расмия недовольно морщится, но отступает из уважения ко мне и нашему разговору на непонятном языке.
– Вчера позвонили и вызвали прямо к директору комиссии! И он сказал, что в порядке исключения перепроверили мою работу! Действительно, если сдвинуть на одну клетку все ответы, получается очень высокий результат!
Она смешно таращит глаза и шепчет: «Семьсот пятьдесят!..»
– С ума сойти, Женя, это же полная победа!
– Да, может быть. В сумме с аттестатом получается проходной балл. Нужно еще пройти устное собеседование, но появился шанс! Он так и сказал, этот председатель: «У тебя есть большие шансы поступить на медицинский факультет!» И еще он сказал одну странную вещь, я не совсем поняла…
– Какую такую вещь?
– Он сказал: «Передай своему лечащему врачу, что камень из почки удалили успешно».
Расмия наконец заходит в кабинет, но не одна. За ней степенно движется моя старая знакомая Латифа. Круглое лицо опять сияет, муж поправился окончательно, скоро свадьба младшего сына.
– Вот пришли с племянницей, посоветоваться. Я еду в Мекку, хочу привезти тебе подарок. А что привезти, не знаю. Она – молодая, но тоже не знает.
Мне становится весело. Чего бы такого попросить из Мекки? Святой воды? Святой Земли? Благословения какого-нибудь пророка? Но у нас здесь и так сплошные святые и пророки, шагнуть некуда!
– Латифа, не придумывай! У меня все есть, честное слово!
– Нет, – она вдруг начинает плакать, – я тебя очень-очень прошу, скажи!
– Латифа, спасибо, огромное спасибо! Твоего мужа вылечили онкологи, хорошо, что вовремя нашли болезнь! Я так рада!
– Это ты, – говорит Латифа и становится на колени, – это ты его спасла.
