Я задумалась о той, кем была моя мать. Про Лероя думать не хотелось, и даже мысленно я не желала называть его отцом. И раз он Светлый, значит, моя мать — Темная? Кто она? И вспоминает ли о нас с Незабудкой? Или в Оххароне бросать своих детей в порядке вещей?
Я ведь так мало знаю о порядках и обычаях Темных! Совсем ничего не знаю, если быть точной. Но чувствую связь с тем миром… Она рождается где-то в глубине меня, тонкая, но неимоверно прочная, связующая нить с миром Тьмы. И мне становится интересно, каков он… Возможно… возможно, мое место там? Не здесь, в мире Светлых, не в Пятиземелье, а в Оххароне? Возможно, Боги не зря указывают мне на это и стоит лишь поддаться зову, позволить себе стать частью другой реальности, уйти из Хандраш, не оглядываясь?
Что держит меня здесь? Друзья? Да, подруги переживают за меня и Сиеру, но дружба так иллюзорна, меня забудут уже к лету, заменив новыми привязанностями. Верность этой земле? У меня нет дома: тот, в котором выросла, — давно сгорел.
Искра? Так и она угасла, едва не погубив меня.
Долг? Я никому и ничего не должна.
Что держит меня в Пятиземелье?
Я сжала ладонями виски, пытаясь избавиться от этих мыслей. И вновь захотелось ощутить в руке кожаную оплетку на рукояти плети и ударить изо всех сил. Бить снова и снова, представляя себе лицо с черно-синими глазами… Ненависть и ярость ударили меня той самой плетью, обожгли, и я сжала зубы, запрещая себе думать о нем.
Он был первый, кому я поверила и доверилась, кому отдала себя всю, до самого донышка. Что ж, надо было поблагодарить паладина за урок, жестокий, но понятный и доходчивый. В этой жизни у меня есть лишь Сиера, мне не стоило об этом забывать.
Мысли о сестре привычно успокоили мою злость, она словно теплый солнечный лучик согревала мне сердце и усмиряла Тьму, что пробуждалась во мне. И все же эта Тьма была… Я ощущала ее внутри себя злым пламенем, торжествующей яростью, готовой смести и уничтожить все на своем пути. И мне становилось страшно от желания поддаться ей.
Ведь даже поцелуй магистра меня не испугал. Возможно, удивил… или нет. И когда губы мага прижались к моим, меня охватило странное удовольствие власти над магистром, желание повелевать чужой жизнью, подчинить себе. Я словно раздвоилась, и часть меня испытывала смущение и неловкость, а вторая часть — удовольствие. Мне нравились сильные руки Райдена, что сжимали меня со страстью, нравились его губы, целующие с нежностью. И если бы он не остановился сам, что бы я сделала?
Оттолкнула? Или…
Боги! Да что со мной происходит?
Я метнулась к шкафу, достала кусок зеркала и уставилась на свое лицо, словно видела его впервые. Лампу я не зажгла, и в комнате уже было сумеречно, так что отражение казалось темным. Может, от этого оно было совершенно незнакомым? Я смотрела на чужое лицо — с белыми волосами и темными глазами, похожими на синие искрящиеся звезды. Прекрасное и… жуткое. Это была я. И — не я. Отражение не меня, которого я боялась.
Вскрикнув, я отшвырнула зеркало, и оно ударилось о стену, разлетевшись мелкими осколками. Теперь я осталась еще и без него!
Обхватив себя руками и не раздеваясь, я легла на кровать, опасаясь засыпать. Я знала, что в мой сон снова придет Шариссар, чувствовала. И пыталась не заснуть, но провалилась в сон, даже не заметив этого…
* * *
Что-то твердое упало на мой бок, и я с воплем подскочила на кровати. Рядом валялась шишка, и пока я тупо на нее пялилась, пытаясь осознать ее появление на моей кровати, рядом приземлилась еще одна. Я подпрыгнула и метнулась к окну — снаряды прилетали оттуда.
— Хватит дрыхнуть, — сердито сказал лохматый Ник. Он стоял внизу, как всегда обнимая свой затасканный мешок. — Ты спишь, как пещерный суслик, я уже все шишки извел, пока тебя разбудил!
— А зачем ты меня разбудил? — оторопело спросила я, зевая во весь рот. — И пещерных сусликов не бывает.
— Ты обещала понюхать! — Ник улыбнулся во весь рот. — Выходи скорее, у меня знаешь сколько новых образцов? Вчера на берегу появился целый кусок другого мира, а там и травы, и кусты, и камушки, и даже деревья! Надо все описать! Немедленно! А ты дрыхнешь!
— Эээ, может, ты сам… понюхаешь? — Я снова зевнула.
— У меня нос заложен, я же говорил! — сипло возмутился Ник. — Лея, ну выходи, ты все проспишь! Давай скорее!
Я с сомнением покосилась на Ника. Его русые волосы торчали во все стороны, пуговицы были застегнуты через одну, а кожаные завязки на ботинках свободно болтались. Но, похоже, кроме вожделенного мешка, парня ничего не интересовало!
— Ладно, сейчас спущусь, — улыбнулась я. — Только подожди, мне умыться надо.
— Вот еще глупости! Потом умоешься. Завтра!
Я махнула ему рукой и вытащила гребень, чтобы переплести косу. Торопливо поправила свою одежду и уже каким-то привычным жестом обмотала вокруг пояса плеть, засунув рукоять в кожаную петлицу на штанах. Все же с ней я чувствовала себя гораздо увереннее.
И замерла. Ночью мне ничего не снилось. Ничего!!! Я спала спокойно и крепко, и Шариссар в мой сон не являлся! Только странно, я не могла понять, радует меня это или огорчает.
Убрав гребень, я умыла лицо, решив, что буду этому радоваться. Потому что если Темный продолжит мне сниться, забыть его будет все сложнее. А я обязана его забыть! И как можно скорее.
Ник приплясывал от нетерпения, но прежде чем помчаться к берегу, я застегнула правильно все его пуговицы, завязала ему завязки и вручила в руки гребень.
— Как ты не свалился по дороге, не представляю! — строго сказала я слегка опешившему парню.
— А я свалился, — рассеянно бросил он. И удивленно посмотрел на свои ботинки. — А, так вот почему я падаю…
Я закатила глаза и фыркнула.
— Идем уже, горе любознательное! Где там твои листочки-травинки?
— Там! — Карие глаза Ника вновь загорелись фанатичным исследовательским интересом. — Ты даже не представляешь, насколько это любопытно! Я думаю, что в том мире ночью холодно, а утром — жарко. Это объяснит, почему все их деревья с такими листьями — чтобы терять меньше влаги! А еще там, похоже, есть хищные растения, плотоядные! Ты представляешь? — завопил Ник, таща меня к месту своего восторга. — Цветы, способные сожрать мышь! Или даже кошку. А может… может, и человека! Боги, как бы я хотел увидеть это восхитительное растение!
Я покосилась на парня, но он совсем не шутил. Похоже, мысль о цветочке, способном кого-то сожрать, приводила его в состояние экстаза.
— Ник, тебе кто-нибудь говорил, что ты сумасшедший?
— Так все говорят, — радостно ответил парень. — А я и не спорю!
Перебежками мы выбрались на берег, и я ахнула. Часть побережья действительно была куском Оххарона. Примерно шагов в сорок, и этот кусок утопал в белом вязком тумане.
— Вот! — довольно ткнул пальцем Ник. — Я же говорил, у них ночью холодно! Видишь, был иней, а теперь туман! Здорово, да? Идем, надо все понюхать!
