Но и выбора не было.
— Закрой глаза, Сиера! — приказал он, надеясь, что она послушается.
— Уйди, — рыкнул черный монстр. Звуки выходили из его гортани едва различимыми, рычащими и почти непонятными. — Наша еда.
Отвечать Шариссар не стал, просто сменил форму и атаковал, пытаясь уклониться от смертоносных клыков и когтей. У одичавших отсутствует страх, есть только инстинкты, и это делает их сильнее. Но на стороне паладина был холодный разум и годы тренировок.
Он упал, когда зверь прыгнул, и вспорол брюхо, что на миг открылось над ним. Второй напал сразу, не давая Шариссару передышки, врезавшись столь яростно, что сбил паладина с ног, и они покатились по пыльной земле одним огромным клубком из стальных мышц, алых глаз, изогнутых когтей и вздыбленной шерсти. А когда остановились, в живых остался лишь один.
Паладин откинул тело и поднялся, чуть пошатнувшись.
И чуть не зарычал, поняв, что, конечно, Незабудка не закрыла глаза. Так и пялилась, и в зеленых омутах плескался ужас. Шариссар шагнул к девочке, лихорадочно пытаясь придумать, что ей сказать. Несправедливый Мрак! Ну что сказать этой крохе, чтобы стереть с маленького личика выражение страха? Она только что увидела, как огромный черный монстр убил трех других чудовищ, и какие слова могут ее успокоить?
— Не бойся. Не бойся меня, — прорычал Шариссар, сам понимая, насколько глупо это звучит. И, меняя облик, он уже смирился с тем, что увидит в глазах девочки еще больший страх. И навсегда станет ее ночным кошмаром.
Паладин вытер тыльной стороной ладони кровь с разбитой губы, не спуская глаз с Незабудки. Он стоял, не приближаясь, опасаясь напугать малышку еще больше.
Хотя куда уж больше…
— Незабудка… — тихо сказал Шариссар. — Я разве не велел тебе закрыть глаза?
Она моргнула, еще раз, всхлипнула и вдруг кинулась к нему, прижалась, спрятав личико в ладошки. Паладин рывком поднял девочку на руки, осторожно погладил короткие темные кудряшки.
— Если ты начнешь реветь, я не знаю, как тебя успокаивать! — мрачно предупредил он, пытаясь сдержаться и не сжать девочку изо всех сил. — Я не понимаю, как надо успокаивать маленьких девочек. Ясно тебе?
Незабудка кивнула и засопела ему в шею, от чего коже стало щекотно и мокро. И вновь появилась внутри эта странная, неукротимая потребность, почти болезненное желание — защитить от всего мира, закрыть собой и спрятать. Уничтожить всех и все, что может напугать этого ребенка или огорчить ее. Как так получилось, что за эту мелкую и вредную девчонку он готов порвать всех и во всех мирах?
Когда он стал таким?
— Я тебя не обижу, слышишь? И никому не позволю. — Сопение в шею. — Только не плачь. Хорошо? Надо найти твою сестру, Сиера. Где она? Здесь могут быть другие… звери.
Худенькие ручки обвили его шею.
— Шариссар-рей?
— Да, Незабудка?
— Я испугалась.
Он вздохнул и посмотрел на одичавших, жалея, что нельзя убить их еще разок. А лучше несколько!
— Я знаю, — пригладил темные кудряшки и развернулся в сторону замка, втягивая настороженно воздух. — Я знаю, Сиера.
— Их было трое.
Мрак! Он согласен прикончить еще десяток, лишь бы девочка не плакала.
— А ты один. Я за тебя испугаааалась…
Шариссар остановился и посмотрел на небо. В этом мире чтили других богов, а Бога Мрака и Тьмы боялись. Кому молиться под этими небесами? Или кого благодарить? Потому что ему очень захотелось сказать вот это вымученное и живое «спасибо». Сухое, но искреннее.
За это создание, что сейчас хлюпало носом, потому что испугалось за него. За него!
Великий Мрак!
— Сиера, не реви, — сдавленно и от того грозно сказал Шариссар. Незабудка кивнула и прижалась щекой к его шее. Паладин подышал, успокаиваясь. Сейчас не время для чувств, надо найти Лею. Внутри себя он ощущал ее эмоции — злость и ярость, но главное, девушка была жива.
Запах Леи вел его в сторону обломков башни, но его слух улавливал звуки сражения, и паладин разрывался, желая кинуться в самую гущу за девушкой и в то же время опасаясь за Незабудку. Снова оставлять ее здесь одну было слишком опасно: неизвестно, как много одичавших забросило из Оххарона в Хандраш.
— Проклятие! Где в этой Академии безопасное место? — прорычал Шариссар, отчаянно пытаясь найти выход. — Я не могу идти туда с тобой!
— Я посижу в комнате без дверей, — тоненько сказала девочка. — Можно?
— В комнате без дверей? — Малышка отстранилась, так что он наконец увидел покрасневшее и мокрое личико. И показала ладошкой:
— Она теперь там, возле моря.
Мгновение Шариссар смотрел на девочку, а потом коротко вздохнул. Вряд ли Сиера это придумала, а значит, Острог тоже переместился. Он прислушался к своим ощущениям, хотя беспокойство и выворачивало наизнанку, но паладин чувствовал, что Лея жива. Он спустил Незабудку с рук и присел перед ней.
— Сиера. Нам надо бежать очень быстро, поэтому мне надо… снова измениться. Ты не испугаешься?
— Ты снова станешь чудовищем? — Зеленые глаза стали круглыми.
— Нет. Не совсем.
Он вздохнул и обратился. Посмотрел на девочку желтыми глазами.
— Котик! — радостно закричала Незабудка и порывисто поцеловала черную морду. Зверь моргнул и фыркнул. — Это был ты! Это всегда был ты!!!
Шариссар рыкнул, зубами схватил малышку за шиворот и закинул себе на спину. Подождал, пока она обхватит его шею, и побежал…
ГЛАВА 21
Элея
Воздушная волна смела наступающих оххаронцев, но все они перевернулись в воздухе и встали на ноги. А самое плохое, к ним присоединились еще двое. На меня смотрели настороженно, принюхивались, ощущая метку дарей-рана, но продолжали наступать.
— Взять! — Приказ прозвучал глухим рыком, и пятеро кинулись одновременно.
Магистр Райден сплел заклинание, вновь их откидывая, но на этот раз на значительно меньшее расстояние. Я крепче обхватила рукоять плети. На миг магистр повернул голову, и в зеленых глазах мелькнуло какое-то странное выражение.
— Лея, уходи отсюда. Зачем ты пришла?
— Не могла по-другому.
Я мотнула головой, всматриваясь в его глаза. Этот обмен взглядами длился всего миг, но как много было в нем! В веках, проведенных за бесконечными разговорами, может быть меньше смысла и любви, чем в одном кратком взгляде. В нем сплелось так много надежды, боли и нежности, что я не выдержала… Опустила голову. Глупо утверждать, что я не понимаю и не замечаю его чувств. Слишком хорошо помню его поцелуи, слишком трепетны были его ласки.
Райден помрачнел и вновь посмотрел на оххаронцев.
