— Мне очень лестно, любовь моя, но твои попытки закончились. К тому же ты вновь не угадала, — сообщил Алларис, проводя ладонью по моей коже, заставляя меня выгибаться и закусывать губу. Он легонько и нежно дотронулся до внутренней стороны бедра, потом выше. Еще выше…
— Любимый мучитель, — выдохнула я ему в губы, когда пальцы коснулись точки между моих ног.
— Я почти готов сказать «да». Но нет…
Боги! Какие у него губы и язык! И что он ими вытворяет… Доводит меня до умопомрачения! Кстати, как раз начал — опустил голову, лаская мне шею, ямочку у горла, грудь… Мучительно медленно, дразняще томительно… Значит, сегодня мой супруг настроен на длительную и неспешную игру, от которой я расплавлюсь и растекусь, уже не в силах сопротивляться.
Порой мне казалось, что его сила инкуба все-таки нашла лазейку в моей невосприимчивости и сводит меня с ума, ведь это ненормально — так воспламеняться от движений умелых пальцев, от ощущения губ на коже, от совершенно непристойных намерений, которые он озвучивал хриплым шепотом.
Правда, в эту игру мы играем вдвоем, потому что когда за дело принимаюсь я, он теряет голову еще быстрее, и родные зеленые глаза становятся дикими и шальными. И мне нравится эта власть — над его телом и желаниями, я пользуюсь ею совершенно беззастенчиво, провоцирую и дразню, потому что люблю его.
Я очень люблю этого несносного инкуба, что делает меня счастливой. И мне страшно представить, что прими я год назад другое решение — обрекла бы его на одиночество и боль.
— Ал, еще! — Дальше я уже только стонала, потому что все связные мысли из головы испарились, как веревки с его рук.
Кстати, веревки потом материализовались, правда, привязана почему-то оказалась я. Но я ужасающе совру, если скажу, что была против…
Алларис Райден
Крайген уже ждал в кабинете, когда магистр все-таки смог покинуть свою жену и заняться делами.
— Ну хоть сегодня догадалась?
Светловолосый парень встретил уже привычным вопросом. К сожалению, в материальном теле его характер не улучшился, и он по-прежнему продолжал совать свой нос во все дела магистра.
Райден хмыкнул и покачал головой.
— Я ведь уже говорил, что это не твое дело? — спросил он.
— А то! Пару сотен раз точно. Но я просто не могу удержаться! Неужели она по-прежнему выпытывает твои имена? Вот упрямая.
— На редкость, — в голосе магистра прозвучала нежность, которую он не смог скрыть. Крайген широко улыбнулся.
— И когда ты собираешься сказать ей правду? Что у тебя просто нет других имен?
Алларис рассмеялся, зеленые глаза светились счастьем. Удивительно, но у главы ковена Искры действительно не было других имен. Он просто не успел их получить: прежний глава скончался раньше, а по правилам имя преемнику дает старший наставник. Он даже пытался сказать об этом Лее, но та уверилась, что он скрывает свои имена, и вознамерилась их узнать. И сам процесс узнавания так увлекал магистра, что он решил не торопиться с пояснениями.
— Пожалуй, повременю. Интересно, что Лея еще придумает. У нее отличное… воображение.
Он вспомнил, как она его привязывала, а он делал вид, что спит, и, наверное, что-то отразилось на его лице, потому что Крайген уставился с любопытством. Но вздохнул.
— Конечно, снова не расскажешь?
— Конечно, — хмыкнул Райден, усаживаясь в кресло и перебирая свитки.
— Знаешь, быть кляксой на стене все-таки иногда удобнее, не надо выпытывать ничего у скрытных друзей, можно просто посмотреть! — возмутился Крайген, но торопливо поднял ладони, увидев взгляд мага. — Я пошутил! Не надо меня возвращать в то состояние! Все-таки в теле мне нравится гораздо больше!
Райден скрыл улыбку и попытался сосредоточиться на бумагах. Но сделать это было не так-то просто: это какое-то наваждение, но он уже скучал по ней! Так и хотелось все бросить и найти Лею в Академии, вытащить с занятий, придумав какой-то дурацкий и не очень внятный предлог, запереться с ней в ближайшем пустом помещении… Чулан под лестницей вполне подойдет.
Несколько раз он не смог удержаться и делал это, хотя и ругал себя потом, понимая, что Хранительнице Искры, несмотря на статус и регалии, надо учиться. Все-таки она оставалась обычной девушкой, хотя и могла использовать силу Искры напрямую, даже без куска Оракула.
И планомерно разрушала все подряд, не умея нормально направлять Свет.
А он еще и отвлекал ее постоянно. Правда, и помогал тоже, многому учил сам, и эти уроки дорогого стоили.
С этих уроков все и началось.
Он помнил, как стоял на том поле, закрывая собой Лею, как сказал о своей любви. Как взлетели в небо драконы и она засмеялась. Та битва закончилась их победой, два мира соприкоснулись лишь на миг, а потом разошлись навсегда. Хрустальный Замок вновь исчез, как и другие куски чужой реальности.
Они не сразу поняли, что это навсегда, не верили… А потом на Риф прибыли корабли, и воины Пятиземелья помогли выловить оставшихся оххаронцев, которых было немного.
И еще у них появилась новая Искра.
Она залила мир чистым и сильным Светом, дающим жизнь, надежду и защиту. Позже Лея рассказала ему, что произошло на самом деле, хотя маг и так о многом догадался. Настоящее изменилось, а значит, и будущее. Хрупкое Отражение изменило судьбы двух миров, она не убила Аллариса, а, напротив, подарила жизнь и любовь. Их сближение было таким долгим для него, но Райден не торопил, приручал ее осторожно, боясь сделать неверный шаг или испугать. И до сих пор не верил, что она откликнулась, что осталась с ним, полюбила…
Он все еще просыпался среди ночи, чтобы убедиться, что Лея рядом. Прижимал к себе, укрывал своим телом, оплетал руками и ногами, не желая выпускать, и она улыбалась сквозь сон.
Его девочка с разноцветными глазами. Правый синий, а левый зеленый. Раньше было наоборот, но об этом магистр Лею не спрашивал. Он был достаточно умен, чтобы не задавать вопросов, на которые и так знал ответ. Лея сделала выбор. Потрясающий, невероятный выбор. И она — с ним.
Райден вновь посмотрел на свиток.
Но как же хочется… В пустой чулан. С Леей. Ненадолго. Хотя бы просто поцеловать…
— Боги, и когда это закончится? — простонал Крайген, наблюдая за магистром.
— Никогда, — слегка смутился Райден и все-таки развернул свиток, на который смотрел.
Год спустя. Оххарон
Длина шлейфа составляла триста яров, и его несли сорок девять жриц Храма Ночи — самые красивые и талантливые девушки Оххарона. Лишь в одном месте полотно шлейфа, расшитое алыми цветами и серебряными монограммами, провисало почти до пола. И все потому, что среди высоких женских фигур была одна детская. Семилетняя девочка шествовала с важным и серьезным выражением лица, лишь глаза ее сверкали неиссякаемым озорством и живым восторгом.
