– Командор, не сходи с ума, – жарко зашептала Милашка по личной линии. – Янкель натворит проблем, а расхлебывать все одно тебе придется. Да и Устав не предусматривает передачи в экстремальных условиях.
– Экстремальных условий пока не видно, – ухо от личной линии свербело и пришлось прочистить его пальцем, – пусть командует.
– Тогда хотя бы возьмите универсальный переводчик. Ответить не ответите, но понимать будете все.
Универсальный переводчик специальный, по документам УПС, был разработан гениальными российскими учеными двадцать лет назад в эпоху освоения африканских саванн. По виду кусок пластыря, по сути сверхсекретное волокно, преобразующее любую незнакомую речь в простой и доходчивый русский. Зря я, наверно, все это объясняю. Принцип работы универсального переводчика есть государственная тайна, а сам пластырь выдается командиру Подразделения под три подписки о неразглашении и одну торжественную клятву на Конституции. В присутствии Президента, естественно.
Прилепив УПС на шею, я приготовился спуститься по парадному эскалатору и радостно поприветствовать американских друзей. По-простому, по-русски. Обняться там троекратно, по плечам похлопать. Матрешку электронную, которая и по дому прибраться может и квартирку гавканьем сохранить, в качестве сувенира поднести.
Но Боб, получив неограниченные полномочия, решил все сделать по-своему.
– Работаем, мальчики! – захлопал он в ладоши, суетливо бегая по кабине. – Милашка, слушай приказ. Когда здороваться станем, сыграй нам пару куплетов из национальных гимнов. Герасима обязательно разбуди. Пусть найдет в багажном отсеке столик раскладной. Накроет, как положено. Командир, я твой мундир с орденами возьму? Спасибо, командир. И не называй меня, пожалуйста, Бобом. Я ж в майорском мундире. Пингвина куда спрятали? Мне что ли со шлангом стоять.
– Каким шлангом? – вставил я робкий вопрос.
– Фонтан. Вода. Прохлада. Солнцепек, – коротко отмахнулся Боб и, одернув мундир с моими погонами и моими орденами, печатая шаг, направился к эскалатору.
– Мм? – поинтересовался разбуженный Герасим, выплывая из спального отсека.
Коротко обрисовав ситуацию, я подхватил Геру под локоть и мы проследовали вслед за Бобом. Простите, временно майором Клинроузом.
Товарищи из федеральной базы расследования ожидали нас у эскалатора. В симпатичных пыльных пиджаках, в галстуках, в шортах и сандалиях. У каждого кожаная папочка. И рюкзачок с антенной для связи со своей федеральной базой.
Боб благополучно спустился по движущимся ступенькам, лихо спрыгнул на раскаленную, местами потрескавшуюся почву и приступил к протокольному приветствию.
Пластырь на шее старательно переправил звуковые волны в район левого уха и я разобрал следующий диалог:
– Привет, брат!
– Привет, братья.
– У тебя хорошее произношение, брат.
– Я русский офицер, брат.
– Майор Сергеев?
Небольшая заминка. Боб всего мгновение смотрит в мою сторону. Я рассматриваю чистое, без единого облачка, небо.
– Да. Я майор Сергеев. Командир спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать.
– А кто эти братья? – пальцы в нашу сторону.
– Не обращайте на них внимания, братья. Вспомогательные силы. Принеси то, пойди туда, – Боб наморщил лоб и старательно проговорил по-русски: – Шестерочки.
Мы с ничего не понимающим Герасимом мило улыбнулись и щелкнули каблуками тапочек.
После того, как Милашка пропиликала по куплету из гимнов, один из американских товарищей обнял Боба за плечо и стал прогуливаться вдоль борта Милашки, выкладывая причину, по которой наша доблестная команда оказалась в этом жарком и, чего скрывать, жутко пыльном месте.
– Вы как раз вовремя, – говорил американский товарищ нашему янкелю. – У нас в республике намечается чрезвычайная ситуация. На заседании конгресса принято единогласное решение подключить к решению вопроса вашу, майор, доблестную команду.
– Мы такие, – гордо звякнул Боб майорскими погонами, плохо закрепленными на плечах.
– Да, да, брат, – закивал американский товарищ. – По своим каналам мы навели справки. Вы единственные, кто не заробеет перед возникшими трудностями.
– А каковы, собственно, трудности?
Слава богу! Боб, наконец-то вспомнил, для чего мы торчим в этом гиблом месте.
– Трудности перед вами, брат майор Сергеев.
Где-то на юге молодой американской республики.
Наблюдательный центр республиканского значения. У взятого под залог перископа группа наблюдателей. Особенно выделяется высокий человек с бородкой. Он стоит чуть в стороне и торопливо записывает карандашом что-то свое, наболевшее. Личный секретарь подходит сзади и заглядывает через плечо высокого человека:
– Раз и в глаз, – шутит высокий человек, тыкая карандашом в искусственный стеклянный глаз секретаря.
Все смеются.
– Русские прибыли на место происшествия, товарищ президент, – сообщает личный секретарь, растерянно шевеля пальцами. Даже его большой опыт работы с многочисленными начальниками не сумел подсказать правильной постановки блока.
– Отлично. Это их первая самостоятельная работа на нашей земле. И угроза, надо сказать, не шуточная. Наблюдатели готовы? Художники?
– Все, как вы приказывали, товарищ президент. Но, позвольте сказать. Конгресс считает, что вам опасно находиться в этом районе. Целесообразно вернуться в столицу.
– Снова под кислотный дождь? – загрустил высокий человек. – Понимаю, голубчик. Национальная безопасность превыше всего. Отлично сказал. Запишите это для меня. Вставим куда-нибудь. И приготовьте к отлету воздушный командный центр.
– Техники уже надувают шар, товарищ президент. Через час борт номер один будет готов.
Отпустив личного секретаря высокий человек с бородкой прильнул к окулярам перископа, за которые в пункте проката драли бешеные деньги в валюте, посмотрел на далекие фигурки русских спасателей и вздохнул.
– Как бы я хотел быть сейчас с вами, друзья мои. Сражаться плечом к плечу с опасностями и трудностями. Смотреть страху в глаза и смеяться над ним. Но не могу. Интересы молодой американской республики зовут в дорогу. Эй! Любезный! Я тут тезис придумал. Обалденный. Запиши. Вставим куда-нибудь.
Трудности оказались не перед нами, а под нами.
Обширное поле, усеянное маленькими, круглыми и симпатичными на вид кактусами.
Поначалу я даже не обратил на это поле никакого внимания. Обычная пустыня с естественной растительностью. Но приглядевшись понял, не все так просто.
Кактусы росли ровными рядами, словно картошка на рязанских черноземах. Все одинакового размера, старательно окученные. У каждого зеленого качанчика бирка с данными произведенных работ по удобрению. Над кактусовым полем то и дело проносился сельскохозяйственный дирижабль, распыляющий толи подкормку, толи отраву от вредителей.
