– Майор Сергеев. По фамилии Сергеев. И по званию майор. Из столичных командиров самый строгий командир. По секретным сведениям из личного дела весьма опытный спасатель подразделения "000". Стаж работы очень и очень. Суров, но справедлив. Широта русского характера необъяснимо сочетается с русским жмотством. При необходимости отдаст последнюю рубашку с тела своих подчиненных. Умен. Душевен….
– Красив, – как бы ненароком заметил я, поглядывая на утренний восход солнца.
– … Красив. В быту и с товарищами по работе скромен.
– У меня тут не все медали, – пояснил я. Так, на всякий случай. – Потом остальные покажу.
– … Именно так я и представлял себе лучшего командира подразделения "000". Не слишком высокий, не слишком мордастый, накачанный только и коренастый, – практикант стихами подвел итог и подобострастно улыбнулся.
Я постоял немного перед новеньким, покачиваясь на носках, размышляя, не запамятовал ли чего добавить о себе хорошего, но потом вспомнил, что настоящие командиры подразделения "000" не ведут панибратских разговоров с подчиненными. Дисциплина из-за этого устойчивей не становиться.
– Фамилия? – грозно насупился я, показывая, что пора переходить к более близкому знакомству с журналистом.
Иностранный новенький замотал головой, давая понять, что он вопроса не понял. Ну и ладно. Можно и без фамилии.
– Имя?
Практикант покраснел и пожал плечами.
Боб заинтересованно выгнулся из строя:
– Стыдно за имя свое? Неужто Педро? Мексиканец, что ли? Земляк континентальный?
Знаете, почему я до сих пор командир подразделения "000"? Потому, что в моей команде не проходят попытки разделения людей на обычных и на Педров. Поэтому я твердо, и карающей рукой, не смотря на заслуги.
– Всем троим дежурство в ночную смену до конца недели! – выдал я справедливое командирское решение. – А если кто еще шутить изволит, того отошлем обратно в американские прерии пасти индюшачьи стада.
Боб, он же Роберт с американской фамилией, побледнел. Ехать обратно в экономически отсталую страну не хотелось. И правильно. После богатой и цветущей России тяжело привыкать к подгоревшим гамбургерам, собачьим сосискам и кока-коле без сахара. А сахара нет, потому что Кубинская автономия объявила несчастной Америке экономическую блокаду. Окружила страну со всех сторон бамбуковыми лодками и не пропускает караваны с украинской свеклой.
Остальная команда в лице Герасима, видя, как тяжело вспоминать Бобу историческую родину, попросила меня успокоиться.
Но я уже завелся. Не привык оставлять дела незаконченными, а шутки непонятыми. Выставив перед собой руки, я попер на команду:
– А ежели кто решит шутить над командиром…..
В это время благополучно балансирующему на краю вышки пингвину с привязанными крыльями надоело благополучно балансировать, и он, прямо таки с не пингвиньим криком сиганул вниз. Непонятно каким образом выправив траекторию полета, глупая птица не нашла лучшего посадочного поля, чем мои командирские объятия. И если бы не парадный мундир, который гордо расправился во время скоростного падения, то я бы наверняка отбил о пингвинье тело ладошки.
Свалившийся Директорский любимчик радостно обхватил меня за шею, прижался горячим, разогретым еще в полете, телом, и, перед тем, как потерять птичье сознание, прошептал:
– Вам донесение!
А может, это только послышалось, потому как ранее в мои руки еще не падали пингвины. От неожиданности и не такое почудится.
Поискав, за что бы отодрать недоучившегося пилота, я, к своему сожалению, так и не отыскал уши и довольствовался тем, что наступил пару раз на хвост летуну. Но пакет принять не забыл. Даже расписался в его получении. А то ведь потом докажи, что залетные пингвины пакет приносили.
Развернув секретное, естественно, донесение, на котором кроме надписи, что оно и в самом деле секретное, имелось еще восемь степеней защиты, я проверил содержимое конверта на наличие спор насморка, коклюша и малярии, и только убедившись, что все меры безопасности соблюдены, вытащил лист тонкой одноразовой фольги.
– Бумажки приличней не нашли, – пробурчал недовольно я, расправляя второсортную фольгу. – Внимание всем!
Команда, включая и пингвина с отдавленным хвостом, замерла, почтительно прислушиваясь к суровым ноткам командирского голоса:
– Это про нашего новенького заметка. Так. Так. Так.
С каждым "таком" лицо практиканта становилось все серее и серее, пока не превратилось в совсем уж серое. Это когда пластик площади и кожа одного цвета.
– Ну что ж…, – порвав на мелкие клочья фольгу и пустив обрывки по ветру, я вернулся к общению с уставшей уже командой. – Разрешите вам представить нашего нового товарища. Товарищ, вы б шаг вперед сделали для приличия. Спасибо, товарищ.
Практикант скромно сделал десять шагов вперед. Пришлось собственноручно вернуть его чуть ближе к строю.
– И далее…, – я решил все же закончить затянувшееся знакомство. Не до вечера же перед Милашкой топтаться, – товарищ иностранный журналист направлен к нам, чтобы собрать материал для своей новой статьи. Эта очень хорошая и положительная статья расскажет всем честным налогоплательщикам мира о героической жизни спасателей подразделения "000". Об их характерах, манерах поведения, дружбе в сплоченном коллективе. Новое произведение обещает быть интересным и правдивым. Правильно я говорю?
Практикант закивал головой.
– Ну тогда…, – я довольно потер руки, – беги, практикант, за квасом. Вливайся, так сказать, в наш сплоченный экипаж.
Презентация нового члена команды доблестной спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать завершилась всеобщим ликованием, обжиманием и, по старинному русскому обычаю, подписанием декларации о самостоятельности и независимости каждого индивидуума команды. Фамилия майора Сергеева в том документе не упоминалась.
После того, как новоиспеченный четвертый номер сбегал в ближайший круглосуточный супермаркет за канистрой кваса, он окончательно покорил всю команду и лично меня, пока что майора Сергеева. Я сразу почувствовал в этом простом парне свежий русский дух и хорошее средне иностранное воспитание.
– А теперь о специфике нашей работы, – переворачивая на разведенном тут же, у стен Службы, праздничном костре шашлык из резервных продовольственных запасов янкеля, я поманил новенького поближе. – Вот скажи, временно четвертый номер, что известно миру о героической работе сотрудников подразделения "000"? Каким словом мир вспоминает героев каждодневного фронта?
Будущий творец самой популярной статьи нашего времени присел рядом и, предварительно включив ядерофон на постоянную запись, ежесекундно заглядывая в русский орфографический словарь, коротко ввел меня в курс дела:
– Подразделение "000" призвано оказывать немедленную помощь всем нуждающимся слоям населения как в моральном, так и в физическом смысле.
