Мейтланд лежал, прислонившись спиной к откосу и слушая шум машин. Солнце уже начало клониться к западу и сверкало на ветровых стеклах первых машин, покидавших город в часы пик.
Под виадуком ставший к вечеру похолоднее ветерок шевелил мусор. Мейтланд вынул бумажник и достал комок фунтовых бумажек. Пока Проктор, словно загипнотизированное животное, смотрел на деньги, Мейтланд, как карточный шулер, разложил 30 купюр в несколько рядов и придавил каждую камешком.
– Погоди, Проктор… – Мейтланд наугад поднял один камешек. Ветер подхватил бумажку и понес по острову. Взлетев вверх, она закружилась над проезжавшими машинами, упала и исчезла под колесами.
– Улетай, Питер…
Он поднял другой камешек.
– Улетай, Пол…
Проктор метнулся вперед, пытаясь схватить вторую банкноту, но ее унесло ветром. Не понимая, в чем дело, бродяга суетился вокруг Мейтланда, как беспокойная собака.
– Мистер Мейтланд… пожалуйста… больше не надо улетающих денег.
– Улетающих денег? Да! – Мейтланд указал на туннель виадука. – Там их много, Проктор, гораздо больше. – Зная, что внимание Проктора приковано к рядам купюр, трепещущих на вечернем ветерке, Мейтланд собрал их. – Я вез сумку с зарплатой. Сколько, ты думаешь, было в сумке? 20 тысяч фунтов! Это где-то там, Проктор. Ты видел ее в туннеле, когда выправлял ограждение? – Мейтланд помолчал, выжидая, пока притупленные образы в голове Проктора встанут на место. – Послушай, Проктор, ты можешь получить половину. 10 тысяч фунтов. Ты сможешь купить этот остров…
Он в изнеможении сел, а бродяга нетерпеливо вскочил на ноги; в его глазах горели обещание и немыслимые надежды.
Проктор направился к откосу, а Мейтланд в нетерпении ждал на крыше бомбоубежища. Стуча костылем, он смотрел, как в час пик из туннеля на виадуке выезжают машины. Осталась лишь одна надежда – что Проктор войдет в туннель и там его насмерть собьет автомобиль. Только тогда движение остановится.
Проктор стоял в густой траве у подножия откоса. Он оглянулся на Мейтланда, который помахал ему.
– Иди, Проктор! – хрипло крикнул Мейтланд. – Купи остров! – А про себя взмолился: – Боже, направь его…
Еле сдерживаясь, он смотрел, как Проктор карабкается вверх. От Вествейской развязки к туннелю неслись машины.
Но что это? Проктор шагнул на обочину и присел на корточки за деревянным ограждением. Он неуверенно оглянулся на Мейтланда, растерянно разводя руками, в то время как машины с ревом проносились в трех футах от него.
Со злобным криком Мейтланд встал на ноги и, размахивая над головой костылем, заковылял по каменистой земле к откосу.
Но Проктор уже возвращался. Наклонив голову, он боком, по-крабьи скользил по земляной насыпи, протягивая покрытые рубцами руки к приветливой траве.
Мейтланд заковылял скорее, хлеща костылем крапиву. Он в отчаянии опустился на землю, и к нему подошел Проктор. Широкое лицо бродяги появилось из зарослей, как морда встревоженного, но дружелюбного зверя.
Лежа в траве, Мейтланд поднял костыль, чтобы ударить Проктора по ногам.
– Возвращайся… Возьми деньги!
Тот, не обращая внимания на поднятую железную трубу, с ободряющей улыбкой протянул руку. Взглянув на него, Мейтланд понял, почему Проктор вернулся. В своем спутанном уме бродяга заключил, что если он найдет деньги, Мейтланд покинет остров, и потому вернулся позаботиться о нем.
Он нежно посадил Мейтланда себе на спину.
– Проктор… – Мейтланд неловко повис на своем коне. – Ты дожидаешься, когда я умру.
Он тупо приник к спине бродяги, его ноги болтались по шуршащей траве. Сладкий запах пота Проктора почему-то в сознании ассоциировался с запахом пищи. Мейтланд заметил, что бродяга несет его в подземелье среди травы и крапивных замков рядом с церковным двором. Когда дверь склепа открылась, он через голову Проктора заглянул в сумрачное помещение.
На одной из пустых полок для гробов лежали коллекция металлических частей от его машины, выносное зеркало заднего вида и значок производителя. Куски хромированной отделки были сложены на аккуратном алтаре, где некогда покоились мощи какого-нибудь почитаемого святого. Вокруг лежали запонки и галоши, что он подарил Проктору, флакон лосьона и пенка для бритья – безделушки, которыми Проктор украсит его труп.
22. Павильон из дверей
– Проснись! Ты в порядке?
Вокруг шумела трава, жесткие стебли хлестали по лицу. Мейтланд лежал на спине в лучах позднего солнца, раскинув руки и чувствуя, как солнце согревает кости в груди. По траве пробегал желтый свет, словно покрывая ее ровным толстым слоем лака.
– Просыпайся!
Крик молодой женщины разбудил его. Она стояла на коленях в густой траве и трогала его за плечо, ее глаза смотрели с подозрением.
– Эй, как ты себя чувствуешь? – Джейн через плечо оглянулась на Проктора, неловко присевшего на корточки у входа в подвал кинотеатра. – Проктор, какого черта ты с ним тут делал? Не знаю, может быть, нам бы следовало выставить его где-нибудь на дорогу и дать полиции найти его.
– Нет!
Мейтланд протянул скрюченную, как клешня, руку и сдавил девушке локоть.
– Нет, я хочу остаться здесь. Пока.
– Хорошо… – Она потерла локоть. – Оставайся. Но предупреждаю: я, возможно, решу уйти. Можешь занять мою комнату.
Мейтланд покачал головой, стараясь успокоить девушку. Сон освежил его, и он снова ощущал спокойствие и ясность в голове. Ему вспомнилось бесконечное путешествие по острову на спине у Проктора и множество фрагментов собственного имени, которое словно насмехалось над ним и сбивало с толку. Возможно, незаметно вернулась лихорадка или это голод вызвал у него умственное расстройство, толкнувшее на попытку убить Проктора. Что касается молодой женщины, она все меньше времени проводила на острове – и Мейтланду нужно было придумать, как удержать ее здесь.
– Джейн, если ты уйдешь, я здесь умру. Проктор уже готовит мне похороны.
Глаза молодой женщины напоминали задумчивые глаза ребенка, рассматривающего незнакомую тварь.
– Но с ногой у тебя, кажется, лучше. Сегодня утром ты чуть ли не ходил. – Она встала, качая головой. – Не знаю. Хорошо, я останусь. Я принесу вина. Дам Проктору.
– Пока не надо. – Окончательно придя в себя, Мейтланд сел и рукой указал на бродягу. – Я хочу, чтобы он принес свою кровать.
– Куда? Он же не будет спать с нами.
– Сюда. Попроси его принести ее сюда. А потом, я хочу, чтобы он построил мне убежище. Я расскажу ему, как это сделать.
Через два часа Мейтланд лежал в маленьком шалаше, ржавом павильоне, который Проктор соорудил из частей брошенных автомобилей. Стены образовал полукруг дверей, связанных между собой оконными стойками. Сверху два капота образовали примитивную крышу. Мейтланд с комфортом устроился у открытого входа, с удовлетворением наблюдая, как Проктор завершает сборку. Бродяга принес Мейтланду не только свою кровать, но и два стеганых одеяла, после чего уложил его на кровать и укрыл одеялами. На некоторых автомобильных дверях виднелись надписи, оставленные пальцем Проктора, но Мейтланд решил их не трогать.
