— Как же она это сделала? — спросил Вильям.
— В ее механической руке, должно быть, установлен очень мощный дефрагментатор. Это позволяет ей разделять любые материальные объекты на атомы и соединять их в новом месте.
— Проще говоря, — продолжил Понтус, — ее рука — это переносной телепортатор. Из него она и выстрелила в меня в Хранилище.
— Прости, что держали тебя в неведении. И что я пытался убедить тебя в том, что у тебя галлюцинации, — сказал Гофман. — Ты нашел Понтуса, когда мы готовились вызволить его. Мы хотели подождать, пока Слаппертон не выяснит причины твоих приступов, и потом все бы тебе рассказали. Поэтому мы и переместили Понтуса в другую лабораторию для обратной дефрагментации.
Гофман замолчал.
Некоторое время они сидели в тишине. Вильям смотрел в окно. Его мучило то, что он помог Корнелии активировать криптопортал и похитить Талли.
— Значит, Талли снова на свободе, — сказал он, глядя в темноту за окном автомобиля.
— В некотором роде, — подтвердил Гофман и посмотрел на часы. — Но пока еще в глубокой заморозке.
— Вот именно, пока. — Понтус посмотрел на Гофмана.
— Корнелия использовала тебя, чтобы активировать портал, — сказал Гофман. — И теперь только ты сможешь его деактивировать. Нам нужно попасть в портал в Гималаях и остановить ее, пока она не переправила Талли через портал.
— Как же мы это сделаем? — спросил Вильям.
— В самолете обсудим. — Гофман наклонился и постучал тростью по стеклу, отделявшему их от водителей.
Машина рванула вперед так, что Вильяма вжало в сиденье.
Глава 24
«Роллс-ройс» промчался по пустым дорогам и выехал на широкую магистраль. Единственным источником света вокруг были его собственные фары.
Наконец машина остановилась и Гофман открыл дверь.
— Пойдемте, — сказал он вышел из машины, и водители-андроиды. — Самолет может прилететь в любую секунду.
— Удачи! — Понтус остался внутри.
— Вы не идете с нами? — спросил Вильям.
— Я бы хотел, — ответил старик, — но здоровье уже не то. Я ведь три дня провел в куске металла.
Вильям ободряюще улыбнулся ему, потом выбрался из «Роллс-ройса», и некоторое время стоял, глядя, как тот разворачивается и уезжает. Диппель сидел на пассажирском месте, а за рулем никого не было.
— Он что, может ехать сам по себе? — спросил Вильям Гофмана, когда машина исчезла в темноте.
— Разумеется.
— Но зачем вам тогда водители?..
— Они нужны не для того, чтобы водить, — улыбнулся Гофман. — Но им нравится сидеть спереди, и там они тоже полезны.
Водители-андроиды стояли на взлетной полосе. Один из них включил фонарик и направил луч прямо в беззвездное ночное небо. Вильям и Гофман смотрели вверх, а директор еще то и дело поглядывал на криомонитор у себя на запястье.
Наконец издалека раздался гул.
— Вот и они! — воскликнул Гофман.
Вдруг на черном небе над ними материализовался гигантский самолет, он снижался на бешеной скорости.
— Где он приземлится? — поинтересовался Вильям.
— Он не будет приземляться, — ответил Гофман.
Вильям с удивлением смотрел на огромный белый самолет, зависший над ними. Размером он был с футбольное поле, а формой напоминал огромного кита. Иллюминаторов в нем не было. Даже впереди, там, где в обычном самолете сидят пилоты, была просто белая поверхность. Внезапно брюхе самолета открылся люк, и оттуда опустилась платформа.
— Идем, — сказал Гофман и первым шагнул на платформу.
Вскоре Вильям, Гофман и водители уже стояли в багажном отделении самолета. Люк в полу закрылся за ними, рычание мощного мотора становилось все громче, самолет набирал скорость.
— Самолет доставит нас в Гималаи, — сказал Гофман. — Мы готовы почти ко всему. Вот это, например, снегомобиль. — Гофман указал на машину размером с небольшой трактор. Вместо колес у нее были гусеницы. — А вон там спасательные капсулы. — Гофман указал на два стеклянных.
— Спасательные капсулы? — переспросил Вильям.
— Это на всякий случай.
— Спасательные капсулы из стекла?.. Как странно!
— Из спецстекла!
— А это что такое? — Вильям указал на комбинезоны, висевшие на стене.
— Последний прототип наших ультракостюмов. Мы очень гордимся этой моделью! — ответил Гофман.
Вильям подошел к одному из костюмов.
— А что они умеют?
— Они созданы из особого материала, свойства которого меняются в зависимости от ситуации. А подошвы приспосабливаются к поверхности, по которой идет человек.
Вильям провел рукой по ткани и почувствовал, как она меняет текстуру.
— Круто, — прошептал мальчик. — Костюм как будто живой.
— Добро пожаловать, господин Гофман, — произнес голос у них за спиной.
Вильям обернулся и увидел четырехугольного робота, похожего на ящик лимонада. Он смотрел снизу вверх одним большим глазом, похожим на мяч.
— Я провожу вас в ваши комнаты. Совещание начнется через тридцать одну минуту, — продолжил странный робот. — Следуйте за мной.
Гофман и Вильям пошли следом за роботом, который поскакал прочь.
— Раз уж вы тут, — робот посмотрел на Гофмана своим огромным глазом, — я хотел бы кое-что обсудить.
— Вот как?..
— Мне нужно настоящее имя! — заявил робот. — Надоели все эти прозвища: коробка, Квадратные штаны, ящик, и все в таком духе.
— Пока буду звать тебя Бетой. Этого достаточно. Ты ведь даже еще не запатентован. Прямо скажем, тебе требуется доработка.
— Если позволите, я хотел бы иметь другую форму, — сказал Бета. — Круглым быть более практично, тогда я смогу катиться, а не прыгать. И у меня появились бы крутые прозвища: прыг-скок, шар или быстрый мяч!
— Посмотрим, — Гофман обернулся к Вильяму. — У тебя будет отдельная каюта, так что советую немного поспать. Сейчас мы проведем совещание, а через несколько часов уже будем на месте. Бета покажет дорогу.
— Следуй за мной! — Бета запрыгал по полу как большая игральная кость.
Вильям вошел в просторную комнату и огляделся. Здесь была кровать, небольшой диван, письменный стол. На экране плоского телевизора, висевшего на стене, облака плыли по голубому небу.
Вильям подошел к телевизору.
— В самолете нет иллюминаторов, поэтому в каждой комнате установлен экран, на котором видно все, что происходит снаружи, — сказал Бета. — У некоторых случаются приступы клаустрофобии из-за того, что нельзя выглянуть в окно. Экраны помогают с этим справляться.
