– Барсик, ты все понимаешь, правда? – Эмма погладила его по круглой башке. – Умный котик!
Шпана замурлыкал так, что у них зазвенело в ушах.
– А о чем вы хотели посоветоваться? – напомнил Алик, с трудом отводя взгляд от Эммы, гладящей кота.
– Я хочу продать бизнес! И баба Аня говорит: продавай, не нужен тебе этот камень на шее. Поверите, не могу заставить себя зайти туда, мы до сих пор закрыты. Позвонила мужу, говорю, не могу больше, и про Кристину, он тоже говорит – продавай, только смотри, чтобы не кинули. Я говорю, не кинут, у меня есть знакомый адвокат. Поможете?
– Не вопрос!
– Ты же спец по разводам, – заметил Шибаев. – Потянешь?
– А то! Не сомневайтесь, Эммочка, мы все сделаем как надо.
– Спасибо, ребята.
– Ты твердо решила? – спросил Шибаев. – Это же твоя жизнь, сама говорила.
– Была! А сейчас не могу заставить себя… Просто не могу. Из меня никакой бизнесмен, барахтаюсь, дергаюсь, и все без толку. Я никогда не умела считать. Даже на калькуляторе каждый раз по-разному. Не мое, понимаете? И баба Аня говорит… И вообще вся эта история… – Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала.
Алик и Шибаев переглянулись.
– Эммочка… – пробормотал Алик, вскакивая. Он обогнул стол, приобнял Эмму, погладил по голове. – Эммочка, все будет хорошо, честное слово!
Шибаев разлил по рюмкам коньяк:
– За новую жизнь! Эмма, ты приняла правильное решение. Я поддерживаю.
– Я тоже поддерживаю, – сказал Алик. – За новую жизнь, Эммочка!
Она убрала ладони, потянулась за салфеткой.
– Извините… я сама не своя. Не передать, как жалко, барахталась, сводила концы с концами… – Она взяла рюмку: – За новую жизнь!
Выпила, задохнулась и закашлялась. Алик протянул ей горбушку, она поспешно откусила. Оба с удовольствием наблюдали. Алик неприметно вздохнул, подумав, насколько интереснее жизнь, если за твоим столом сидит женщина…
– Ладно! – Эмма махнула рукой. – Зато теперь – свобода! Отдам мужу долг, на остальное буду путешествовать. Я шесть лет никуда не ездила, не на кого было оставить… Только мечтала. А сейчас поеду. В Грецию! В Испанию! На Новый год куда-нибудь, где море и жарко. В Таиланд. Говорят, там супер. Поехали со мной? Продадим мою «Эмму» – и сразу куда-нибудь на край света. Поехали, мальчики!
Алик и Шибаев снова переглянулись.
– Я за, – сказал Алик. – Ши-Бон?
Шибаев пожал плечами.
– Продай сначала.
– Продадим! Эммочка, вы…
– Алик, давайте на «ты», можно?
– С удовольствием! – обрадовался Алик. – За это надо выпить.
Они выпили.
– Эммочка, хотите… хочешь узнать про себя? Есть такой тест… поразительный просто! Хочешь?
– А что надо делать?
– Нарисовать несуществующее животное.
– А человека можно? Я рисую не очень хорошо, а человека легче.
– Вообще-то по условиям теста надо животное. Это нетрудно, просто взять карандаш и изобразить. А я расшифрую. Психологи считают, что мы многое про себя не знаем, что мы постоянно играем какую-то социальную роль, причем часто неправильно выбранную. Вот, например, вы… ты выбрала себе роль бизнесмена, а данных нет.
– А если бы заранее нарисовала животное, какую-нибудь лошадь с мордой крокодила, то не выбрала бы, – подхватил Шибаев.
– Именно! Но подсознание через тесты способно выдать наш подлинный характер. Сейчас я тебе бумажку и карандашик! – Алик побежал из кухни. Вернулся через пару минут с листком бумаги и шариковой ручкой. – Вот!
Эмма посмотрела на Шибаева, и тот кивнул. Она взяла ручку, задумалась; потом принялась старательно выводить что-то на листке. Алик внимательно наблюдал, Шибаев ухмылялся. Эмма закончила рисовать и протянула листок Алику. В центре листка изображалось что-то мохнатое, круглое и глазастое, с четырьмя ножками-копытцами и пышным задранным хвостом; с острыми ушками и торчащими рожками; с двумя длинными клыками. На шее существа висел колокольчик. Мохнатость изображалась черточками и напоминала сосновые иголки.
– Правильно? – спросила Эмма.
– Просто чудесно! – заверил Алик. – Рисунок в середине, это хорошо. Кроме того, удивительная симметрия.
– Почему? Что это значит?
– У тебя нормальная самооценка.
– Это как?
– Ты знаешь, что можно и чего нельзя, ты очень сбалансированная личность. Правда, не совсем понятно, зачем ты купила салон.
– Я уже и сама не знаю, – сказала Эмма. – Наверное, от скуки. А симметрия что означает?
– Склонность к порядку. Ты очень упорядоченная личность, – Алик бегло взглянул на Эмму и перевел взгляд на рисунок. – Оно смотрит влево, это значит, что ты анализируешь каждый свой шаг. Верно?
Эмма кивнула.
– Клыки… – Алик запнулся.
– Что? – тревожно спросила Эмма.
– Это значит, что ты… как бы это поточнее… Эммочка, ты когда-нибудь употребляешь ненормативную лексику?
– В смысле ругаюсь? Ну… иногда. Как все. Это из-за клыков?
– Поэтому ты нарисовала клыки. Очень большие глаза, причем два сразу на одной стороне. Голова в профиль, но глаз две штуки.
– Я сначала хотела лицом вперед, – объяснила Эмма. – Но получилось сбоку.
– Ага, понятно. Длинные ресницы… – Алик взглянул на Эмму.
– Что?
– Тебе нравится, когда на тебя обращают внимание.
– Всем нравится, – Эмма чуть порозовела и невольно взглянула на Шибаева.
– Оно круглое, это признак любви к дому и семье. А это на нем шерсть?
– Ну да!
– Шерсть говорит о женственности натуры.
Эмма согласно кивнула.
– А копыта и хвост?
– Хвост кверху, это хорошо. Это позитивное восприятие действительности…
– Хвост пистолетом, – сказал Шибаев.
– А копыта… – Алик сделал вид, что не услышал шибаевского замечания, – … это значит, что ты реалист и твердо стоишь на земле. А колокольчик – это попытка приукрасить действительность, что говорит о цельности натуры и наличии сильной энергетики. Ты удивительно позитивный и разносторонний человек, Эммочка. С развитой фантазией.
– Да ладно тебе, самая обыкновенная, – Эмма слегка смутилась и снова стрельнула взглядом в Шибаева. – А ты что нарисовал?
– Я? Ничего. Я же не могу сам себя тестировать. А Ши-Бон нарисовал робота в ластах. С квадратной головой.
– И что это значит?
– Упертость, самолюбование, завышенная самооценка, нетерпимость к чужому мнению…
