Грустно улыбнувшись своим мыслям, я запела:
Подрезают птице
Сразу два крыла,
Чтоб она подняться
В небо не смогла.
Запирают в клетку
Прерванный полет…
Только эта птица
В клетке не поет.
Если не дано ей
В небо улететь,
Разве может птица
Песни свои петь?
И, тоскуя, птица
Не клюет зерно —
Ведь расправить крылья
Ей не суждено.
Я мечтаю птице
Крылья возвратить,
Выпустить на волю,
Клетку отворить.
Чтобы птица пела,
Чтобы, чуть дыша,
Ввысь за ней летела
Не знаю, вслушивался ли кто-то в тексты моих песен, но в итоге меня и накормили, и вином пытались напоить, и даже женщину предлагали. От вина и женской ласки я отказалась, вызвав шквал насмешек, мол, зеленый я еще. А после выступления щедро отсыпал мне монет один из местных королей теневого мира. И совет дал:
— Талантлив ты, Рэм. Облагодетельствовала тебя богиня. Но костюм купи поприличнее. А то сразу видно, бродяга и голодранец. Вот для выступлений — натягивай одёжу побогаче. С вышивкой какой, что ли. Бабам нравятся смазливые юнцы. Глядишь, еще с ледей любовь закрутишь.
Я кашлянула, потому что любви от «ледей» мне совсем не надо, я сама — леди.
— И еще… — наклонился он к моему уху и прошептал едва слышно, дыша винными парами: — Сваливал бы ты из Дагры, малец. Одарен ты способностями, Рэм, чрезмерно одарен. Как бы на костер они тебя не привели.
Я вздрогнула всем телом, сжала зубы, но промолчала. А бандит, одетый в бархат и золото, продолжил:
— Я тебе ничего не говорил. Но ты мелкий, шустрый, и терять тебе нечего, коли сирота бездомный. Сумеешь выбраться, помолись за меня да свечку поставь. А ежели припечет, то покажи вот это. Меня по всему королевству знают, — и сунул мне что-то в карман.
Позднее, когда появилась возможность рассмотреть, я выяснила, что это была обычная серебряная монета с одним отсутствующим краем. Словно хитро отпилили кусочек по невидимой ломаной линии.
— Благодарю, господин Дюзан, — чинно поклонилась я, словно передо мной лорд, а не главарь разбойников.
Он же осмотрел меня с ног до головы задумчивым, совсем не пьяным взглядом и рявкнул, заставив подпрыгнуть от испуга:
— Гренька!
— Ну? — ввалился тот громила, что меня сюда приволок.
— Вот что, Гренька. Организуй-ка этому птенчику спутников. А то следующий обоз отсюда лишь через десять дней. Нечего ему в нашей дыре сидеть.
— Дык… А куда его? — поскреб щетину одноглазый.
— А давай-ка его…
Не обращая внимания на меня и мой лепет, мол, «я сам как-нибудь», неожиданный благодетель принялся отдавать распоряжения о том, чтобы меня отвезли в крупный город. Именно туда я и планировала поехать, так как четко держала путь к южному перевалу, отделяющему Дагру от всего остального мира. Где-то там, за горами, есть магия, живут чародеи, эльфы и оборотни…
Если смилостивится надо мной Неумолимая, то я смогу как-нибудь туда перебраться. Не ведаю пока — как. Тут бы хотя бы просто доехать до границы, выжить и сохранить руки-ноги.
Утром я покинула городок, в котором даже осмотреться-то не успела, в сопровождении жуткой наружности типа. Встретишь такого ночью в подворотне — сам всё отдашь, ему и говорить ничего не придется. За несколько дней нашего совместного пути он проронил буквально несколько слов, да и то — команды: «вставай, поехали, жри, пей, заткнись, быстрее, шевелись…». Но не обижал и по-своему заботился, выполняя приказ хозяина. Доставив, куда велено, дал «легкий» подзатыльник, от которого меня унесло вперед. Но не со зла, просто силу не рассчитал. Оказалось, это он так прощался со мной. Качнул головой недовольно, проследив за моим полетом, рожу свою страшную скривил в гримасе, вероятно обозначающей улыбку, и буркнул:
— Бывай. Береги себя и смотри, не сдохни раньше времени. Раз хозяин тебя оценил, значит, и правда ты чего-то стоишь.
Это была его единственная длинная и связная реплика за все время нашего знакомства.
— Спасибо, — кашлянув, отозвалась я. — Передавайте господину Дюзану мой поклон.
— Жри давай лучше, — напутствовал он меня, взлетел обратно в седло и поехал, не оглядываясь, уводя с собой флегматичную лошадку, выделенную на время мне.
Проводив его взглядом, я хмыкнула, покачала головой и потерла затылок, куда прилетел «подбадривающий» прощальный подзатыльник. Тяжелая рука, однако. Представляю, что было бы, ударь он в полную силу. Костей не собрала бы.
Грубый, необразованный, жуткий, но при этом…
И вот мой долгий путь подошел к концу.
Прищурившись, я смотрела на снежные шапки гор и перевал. Дорога пролегала между скал в настолько узком ущелье, что там с трудом могли разминуться две телеги, но этого и не требовалось. К нам в Дагру ездили лишь немногие проверенные и одобренные короной купцы. Без специальной грамоты с королевской печатью никто не мог ни покинуть наше государство, ни въехать в него.
— Эй, менестрель! — окликнул меня стражник, проходивший по площади, где я присела, чтобы отдохнуть и набрать немного денег. — Чего не поешь? Чего расселся?
— Отдыхаю, господин стражник, — растянула я губы в чуть ли не приклеившейся уже за эти месяцы улыбке.
— Ну-ну. Смотри у меня! — погрозил он мне зачем-то кулаком, погладил толстый живот и, гремя оружием, отправился по своим важным делам.
Я же, вздохнув, стала перебирать струны гитары. Потихоньку подтягивались слушатели, и я занялась своей привычной уже работой — веселить достопочтенную публику.
К вечеру нашла скромный трактир поближе к окраинам, сняла убогую комнатушку, чтобы не вводить в искушение лихой народ. И когда совсем стемнело, спустилась в общий зал. С трактирщиком у нас была договоренность, что я плачу за себя сама, играть он мне не запрещает, но и защищать от желающих поживиться за мой счет или просто поколотить хлипкого худосочного пацана не станет. Мои проблемы его не касаются.
Вот и напевала я негромко, сквозь ресницы поглядывая на собравшийся тут сброд. А когда вышло какое-то время, повесила гитару за спину и скользнула к одному из столиков в углу. Мордовороты, сидевшие там, внушали душевный трепет своим обликом, но именно они-то мне и были нужны. Не зря же я нашла не приличное местечко в благополучном районе, а заведение, в котором собирается подобная публика.
— Приветствую, господа хорошие, — поклонилась я им. — Не угостите музыканта стаканом теплого молока?
