И я шла, внимательно рассматривая покосившиеся обшарпанные дома по сторонам улицы. В какой-то момент остановилась, услышав бряканье цепи и тихий собачий гавк. Похоже, у кого-то из жителей этого неблагополучного района возле дома на цепи сидит дворовый пес.
Не знаю, что меня толкнуло в ту сторону. Отчаяние, вероятно, ничем иным я объяснить свой поступок не могу. Но я медленно приблизилась к убогой лачуге, откуда донеслись эти звуки, и замерла, вглядываясь в темноту. Точно, рядом с крыльцом стояла кособокая конура. Кто бы ни был хозяином этого старого жилья, но свою животину он по-своему любил, соорудив для нее довольно просторную будку. Ну или же она крупная, в маленькую не поместится.
— Привет, — прошептала я, заметив, что из темноты на меня смотрят глаза. Отблеск луны скользнул так, что отразился в них, иначе бы не заметила.
Собака тяжело, совсем по-человечески вздохнула и нехотя выбралась наружу, гремя цепью.
— Холодно, да? — все так же шепотом спросила я и погладила по спине подошедшего ко мне худого пса со свалявшейся шерстью.
Он вяло вильнул хвостом и обнюхал меня, не проявляя агрессии, а я…
— Пустишь погреться?
Не иначе, у меня рассудок помутился от нервного срыва. Ну согласитесь, графской дочке, выросшей в роскоши и любви, и в голову бы не пришло просить о гостеприимстве старого цепного пса, живущего в будке у нищего домика. А мне пришло…
— Я посплю сегодня с тобой?
Он будто понял меня. Снова печально вздохнул и побрел к своему укрытию, припадая на одну лапу. Остановился у входа, вновь мотнул хвостом и оглянулся.
И я решилась. Приблизилась, присела на корточки и вопросительно взглянула. А потом согнулась в три погибели и полезла внутрь, предварительно сняв со спины гитару, которую так и не осмотрела. Ее я прислонила сбоку к будке. Нечего уже терять…
Эту ночь мы с пожалевшей меня собакой провели бок о бок. Я у дальней стенки, свернувшись калачиком, а горячий худой зверь прижался ко мне боком, позволяя не замерзнуть и дотянуть до утра.
А как рассвело, я обняла моего спасителя на прощанье, погладила по умной грустной морде с глазами, вселившими в себя всю скорбь мира, и ушла.
Глава 8
Этим промозглым утром я была самым ранним и единственным посетителем убогой общественной бани, первой, на которую наткнулась в этих трущобах. На банщика, открывшего было рот, когда он увидел, насколько я выпачкана, глянула так, что он поперхнулся несказанной фразой и молча выдал мне банные принадлежности. С остервенением отмывалась, рассматривая огромный синяк на животе и стараясь не задевать разбитые губы. С мрачной решимостью здесь же стирала свои изгвазданные потертые вещи и отчищала от налипшей грязи сапоги. Нахмурившись, бережно оттирала треснувшую после падения на землю гитару. С непримиримым выражением лица сидела в жарко натопленной сушильне, закутавшись в драную серую простыню, ожидая, пока всё просохнет. И сама заодно отогревалась после ночи на улице. На прачек, которые возмутились, что я отбираю у них хлеб, и попытались выгнать, так зыркнула исподлобья, что они в момент от меня отстали. Только бурчали недовольно, поглядывая искоса, но приближаться ко мне больше не рисковали.
Плевать. Мне уже на всё плевать. Я больше не могу быть милой, покладистой, улыбчивой, услужливой и пытаться приспособиться. Если я не одержу победу над обстоятельствами, они победят меня.
Так что, как только мои вещи просохли, я натянула их и направилась к центру города. Мне нужен банк. Гномам нет дела до того, в каком королевстве отчеканены деньги. Мне необходимо разменять один из золотых, припрятанных на черные дни. Вот и наступил такой день.
Хмуро вошла я в местное отделение Гномьего банка, так же хмуро осмотрелась и, печатая шаг, подошла к одному из коротышек.
— Мне требуется размен. У кого и в каком помещении? — сразу озвучила требуемое.
Черноволосый пузатый гном с ухоженной бородой внимательно оглядел меня, но вопросов задавать не стал. За что все ценят этот народ, так это за то, что для них деловые отношения — это деловые отношения. Даже если клиент придет к ним голым и с монетами за щекой, его и тогда обслужат. Снимут требуемую сумму с его счета, если таковой имеется, лишь сверят сначала ауру со своими хранилищами данных. Или примут деньги и пополнят счет. Или, как в моем случае, разменяют на монеты большего или меньшего достоинства. Возьмут плату за свои услуги и, вежливо прощаясь, пригласят снова к ним заходить. И никакого пренебрежения или, наоборот, попытки лебезить вы от гнома не дождетесь. Всё строго по делу.
Служащий банка приглашающе повел рукой и сопроводил меня в отдельную каморку, где за закрытой дверью уточнил:
— Монеты какого достоинства вы желаете разменять, господин, и на какие?
— Один золотой на серебряные и медные, — сухо сообщила я.
Присела на стул для посетителей, стащила сапог и под ничуть не удивленным взглядом собеседника выковыряла из-под изношенной стельки блестящий золотой кругляш. Положила его на стол и обулась.
— Желаете открыть счет? Или получить часть денег векселем? Или, может, открыть ячейку для хранения? — деловито уточнил гном, тщательно проверив монету. Причем его совершенно не смутил отчеканенный на ней профиль монарха закрытого королевства.
А когда я отказалась, открыл специальным амулетом, висевшим у него на шее, сейф в стене и вытащил оттуда три мешочка. В один спрятал мой золотой, из оставшихся принялся отсчитывать нужное количество серебряных и медяков. Лишь уточнил, сколько каких. Покончив с разменом, отодвинул в сторону комиссию банка, убедившись, что я вижу сумму и понимаю, что меня не обманывают.
— Всегда рады видеть вас клиентом Гномьего банка, — привычно сообщил он мне, покончив с разменом, спрятав мешочки обратно в сейф и закрыв его с помощью амулета. — Желаете что-нибудь еще?
— Где я могу уединиться на пару минут? — кивнув, поинтересовалась я.
Это для гномов тоже было делом обычным. Понятно ведь, что никто не хочет выходить с большой суммой в руках. Ее нужно спрятать на теле, или в вещах, или в кошельке так, чтобы никто не видел.
— Я оставлю вас и подожду у выхода, — степенно поклонившись, он вышел из комнатушки.
Мне же пришлось снять куртку и свитер, расстегнуть рубашку и основную часть серебра упрятать в нательный пояс, разложив монетки тонким ровным слоем. В кошелек ссыпала медяки и лишь несколько серебряных на первое время.
Снова одевшись, я вышла, попрощалась и покинула отделение Гномьего банка.
Теперь — новая одежда и обувь. Простая, неприметная, но добротная и приличная. Я должна выглядеть как скромная, но достойная бедность, а не как нищета в обносках. И сделать это нужно быстрее, пока не стемнело и не закрылись лавки.
Перекусила на ходу, купив у уличной торговки несколько пирожков с капустой. Запила студеной водой из фонтана и там же наполнила свою флягу. Найдя лавки готовой одежды и обуви, приобрела новые вещи. Два темных дорожных комплекта и один поприличнее — для выступлений, как советовал мне когда-то давно господин Дюзан. Белье, прочные сапоги на смену прохудившимся и разбитым, в которых начинала свой путь от стен родного замка. Фетровую шляпу с широкими полями. Похолодало, постоянно моросило, и она мне явно пригодится. И новый плащ. Над ним еще предстоит поработать, чтобы вшить в подкладку монеты, которые сначала нужно будет выпороть из старого.
