Кстати, об этом. Швейные принадлежности мне тоже необходимы. Прежние сгинули вместе с сумкой. Нитки, иголки, витой шнур… Последний — чтобы украсить костюм, в котором буду давать представления для публики. Как любая аристократка, я прекрасно владею иглой, могу и вышивку сделать, и бисером расшить кайму или ворот.
Последний на сегодня мой поход был в магазин музыкальных инструментов. Люди, оказывается, более живучи, чем эти хрупкие предметы.
— Приветствую, господин, — пройдя к прилавку, я выложила на него свою треснувшую гитару. — Мне нужна замена ей. Что вы можете предложить?
Худощавый высокий торговец с вытянутыми вверх ушами и чуть раскосыми большими глазами взял гитару в руки, повертел, рассматривая ущерб. После чего спокойно взглянул мне в лицо. Я ожидала… не знаю, резких презрительных слов, возможно, учитывая, что губы разбиты, одежда все еще обветшавшая, а потому свела брови и вздернула подбородок, невольно выпрямляя спину.
Думаю, если бы услышала сейчас что-то оскорбительное, то сорвалась бы и нагрубила. Я — графиня дас Рези! Потомственная аристократка! И неважно, что сейчас выгляжу как бродяжка.
— Я бы порекомендовал вам приобрести зачарованный инструмент, юноша, — негромко произнес торговец, положив мою разбитую гитару обратно на стойку. — У него и звучание будет чище, и падения не страшны. Ведь в пути может случиться всякое.
Не услышав невольно ожидаемых нападок, я сдулась и уже спокойнее спросила:
— Зачарованный дорого будет стоить?
— Всё зависит от количества наложенных заклинаний и их силы. Вам бы я предложил… — Он поднял голову и задумчиво осмотрел свою лавку. — Пожалуй, вот это подошло бы идеально, если только…
Обогнув прилавок, мужчина прошел в зал и снял со стены темно-коричневую небольшую гитару. Она по размеру оказалась меньше, чем две моих предыдущих, но выглядела вполне привычно, ничего лишнего я на ней не нашла. А где же спрятан амулет? Или зачарован сам корпус?
— Здесь заклинания наложены на корпус, — озвучил мои догадки лавочник, поднося инструмент ко мне и демонстрируя. — Кроме того, струны износостойкие. Чистейший звук, полагаю. Ей не страшны вода и случайные падения. Разумеется, если попытаться ее разрубить или специально бить ею обо что-то твердое, она не выдержит. Но в целом, для странствующего музыканта — это оптимальный вариант. Есть только одна небольшая сложность, — пожевал он губами.
— Цена? — понятливо вздохнула я.
— Мм-м, не совсем. Видите ли, юноша, такие инструменты редкость. Нет, не потому что они звучат как-то волшебно или выполнены из каких-то особенно дорогих материалов. Как видите, здесь нет никаких украшений, позолоты или инкрустации, да и лак потемнел и потускнел. Но вот этот конкретный я не могу продать уже лет двадцать, пожалуй.
У меня взметнулись брови, и я вполне резонно предположила, что не потяну настолько дорогую вещицу, что ее никто не в состоянии купить уже два десятка лет.
— И в чем подвох?
— Возьмите и проверьте звучание, — попросил вдруг лавочник и бережно вложил в мои руки гитару.
Я нервно вцепилась в нее, испугавшись, что если вдруг уроню или испорчу, то мне придется оплатить ущерб.
— Не бойтесь, — дрогнули в улыбке губы странного лавочника. — Попробуйте сыграть любую мелодию. Какая вам особенно мила?
На мгновение прикрыв глаза, я вздохнула и бережно прикоснулась пальцами к струнам. Печальный протяжный звук разрезал тишину, и я заиграла свою любимую мелодию. Ту, которую часто исполняла вместе с мамой, а папа слушал нас, сидя у камина.
Музыка лилась, заполнив собой помещение, а я… плакала. Слезы стекали по щекам, срывались вниз и капали на темную лаковую поверхность.
Как давно это было… В прошлой жизни, которую уже не вернуть.
— Я рад, что не ошибся, молодой человек, — заговорил продавец, когда я доиграла. — Вы с ней созданы друг для друга.
— Я… купил бы ее, если это не слишком дорого, — сглотнув ком в горле и неловко вытерев рукавом мокрые щеки, проговорила я. Взглянуть на собеседника мне было стыдно. Я ведь сейчас мальчишка, а позволила себе такую слабость.
— Видите ли, юноша, такие инструменты — наследие сидхе. Этот народ уже не живет среди нас, и лишь редкие вещицы, оставшиеся после его ухода, блуждают по миру и ищут себе новых хозяев. Такие предметы поддаются не каждому. Им требуется… созвучие души, назовем это так. В моих руках эта гитара мертва и не звучит. Совсем. Так же как и в руках многих-многих других людей и нелюдей, которые готовы были ее купить. Не верите? — правильно понял он мой изумленный взгляд.
С улыбкой забрал у меня из рук гитару и заиграл. Я видела, он делает всё правильно, но…
— Хватит! — не выдержала я, заткнув уши.
— Вот именно об этом я и говорил, — перестал издавать кошмарные звуки лавочник. — Покупаете?
— Вы так и не сказали цену, — не отрывая взгляда от загадочной старинной вещицы, проговорила я.
Сколько же ей лет? Больше двух десятков она провела только в этой лавке, а даже это дольше, чем я живу на свете.
Улыбаясь, словно он ужасно чем-то доволен, хозяин лавки назвал цену, крайне удивив меня. Всего-то? Я думала, что он попросит как минимум золотой, а то и два. А мне даже не пришлось вытаскивать из нательного пояса припрятанные серебряные. Хватило тех, что были в кошельке.
— Мне кажется, ты с ней поладишь, — с нежностью погладил он лаковый бок гитары. — Она тосковала тут долгие годы и будет рада новой жизни. Надеюсь, вы принесете друг другу удачу.
— Вы так говорите, будто она живая, — в недоумении подняла я брови.
— Все вещи, в которые мастер вложил силы, душу и капельку волшебства, живые. Разумеется, не как мы с вами, но… Согласитесь, раз древним поделкам сидхе требуется созвучие души с хозяином, то значит, и у них есть какая-то своя загадочная душа? Хотите приобрести чехол для нее? — тут же без перехода поинтересовался он и вытянул из-под прилавка несколько штук разного размера и цветов.
Купила, конечно… Простой, черный, неприметный.
Уже начало смеркаться, и, помня о прошедшей ночи, я поспешила на поиски ночлега. Выбрала приличный чистый трактир в этом же квартале. Не богатый центр, но и не трущобы. Здесь, скорее всего, останавливались купцы, путешественники среднего достатка и, возможно, дворяне, желающие остаться инкогнито. Дороговато, конечно, но мне нужна передышка и хотя бы пара дней в нормальных условиях, чтобы снова почувствовать себя человеком, а не отбросом общества.
Перехватив поудобнее свои свертки с вещами (новую дорожную сумку купить не успела), я пересекла зал, встала рядом со стойкой и без приветствия произнесла:
— Комната на два дня. Сколько?
— Ужин и завтрак надо? — оценив мой вид, поинтересовался хозяин.
— Нет, только комната. Еду я оплачу отдельно, когда понадобится.
