Я ничего не ведаю не только о тебе, но и о себе. Барахтаюсь, как кутенок, выброшенный в воду. Выплывет — хорошо. Не выплывет — ну что ж, случается.
Долгие месяцы на трактах, в нищете, в голоде. Ночевки в трущобах в окружении отбросов общества. А ведь я могла жить в достатке вне Дагры, учиться, как все маги…
Так зачем всё это было, мама? За что ты так с нами обеими?
Отчего не рассказала, не научила, не объяснила? Почему я как слепая ищу свой путь на ощупь? Любила ли ты меня вообще, или для тебя существовал только мой папа? Его ты обожала, я знаю. Видела ту безграничную любовь к мужу в твоих глазах…
Впрочем, нет, тут я не права, и во мне говорят обида и непонимание. Ты любила меня, свою единственную дочь. Но почему всё… так? Отчего не дала мне лучшей жизни, той, которую я могла иметь, а ты могла мне предоставить, всего-то отправив прочь из закрытого королевства? Ведь драконам магический купол, окружающий Дагру, не стал препятствием. А тебе? Сидхе, про которых говорят, что для них нет вообще ничего невозможного?
Сбежав от всего мира, ты заперла себя в тесных рамках государства, в котором маги — это несчастные, обреченные на смерть. Но ты заперла там не только себя, но и меня…
— Не вижу шока и потрясения, — сухо констатировал лорд Калахан, успевший вернуться в кресло. — Тебя совсем не тронуло то, что я показал?
— Отрадно, что Гаспар страдал перед смертью, — равнодушно ответила я. — Мне не по силам было убить его, и хорошо, что это сделали вы. Благодарю.
— И это всё? Не будет восторгов, требований передать тебе бумаги, вынутые из сейфа, и драгоценности, вытащенные из сокровищницы?
Я только пожала плечами, ожидая, когда же он разоблачит меня. Какая разница? Зачем мне те бумаги? Они действительны в Дагре, не здесь.
— Ну что ж, тогда я перейду к другому. Граф и графиня дас Рези действительно жили там, где ты сказал. И их обоих собственноручно убил этот Гаспар, — небрежно кивнул он на голову моего единокровного брата. — Отца отравил, мачехе, Альенде, перерезал горло. Только видишь ли, в чем дело… Гаспар ведь не всё время нес бред сумасшедшего, он многое рассказал перед смертью. У четы дас Рези не было сына по имени Рэми. У них родилась дочь — Рэмина, которой сейчас было бы семнадцать лет. Так кто же ты, музыкант? Кем ты был в замке? Пажом? Служкой? Откуда ты так хорошо знаешь расположение их покоев? Имена и внешности? И для чего присвоил себе имя и статус Рэмины дас Рези? С поправкой на пол и возраст, разумеется.
— А вы еще не поняли? — удивилась я. Действительно удивилась. Думала, уж сейчас-то они всё поняли и именно поэтому Дарио молчит и так странно на меня смотрит.
— Не поняли чего? — закинул ногу на ногу лорд Калахан.
— Дар, это именно то, о чем нам следовало поговорить тогда в саду, помнишь? — взглянула я на него. — Мы не успели, а ты улетел.
Так странно, я не испытывала ни малейших эмоций. Словно заморозило душу. И от Дарио тоже не исходило никаких эманаций. Смог заблокироваться?
— Я имею прямое отношение к графскому роду дас Рези, — перевела я взор на лорда Калахана. — Только, как оказалось, мне ничего не было известно о том, кем являлась Альенда, моя мать. Не знаю, почему она скрыла от меня всё. Зачем? Это так… глупо и неправильно. Вы верно сказали, у них был не сын, а дочь. И меня действительно зовут Рэми, это сокращенное домашнее имя от Рэмина. И я не мальчик, Дарио, потому что я — девушка. Это то, что я не успела тебе сказать. Мама дала мне амулет личины, и все эти месяцы я его носила.
— Не может быть, — отмахнулся лорд Калахан. — Таких амулетов, которые меняли бы даже ауру, не существует. И поэтому я снова спрошу. Кто ты, музыкант? И желательно сказать правду.
— А я и сказала правду. Меня зовут Рэмина, наследная графиня дас Рези. И мне семнадцать лет.
Я сжала амулет личины, невидимый никому, кроме меня и, что удивительно, целителя. Прокусила губу, мазнула по ранке пальцем, активировала своей кровью чары на кулоне с бирюзой и сорвала его с шеи.
Пару мгновений ничего не происходило, а потом… О-о-о, словно кипятком ошпарило, заставив коротко вскрикнуть, а потом… возникло ощущение, что с меня живьем сдирают кожу. Это было настолько невыносимо, что я даже звука издать не могла, лишь глухо застонала и рухнула на колени.
Когда этот ужас так же внезапно схлынул, а дыхание вернулось, просипела:
— Мама не сказала, что это будет настолько… больно.
С трудом выпрямила спину, осознав, что по лицу скользнули мои распущенные светлые волосы. Грязные, спутанные… Личину, похоже, я все это время носила, словно маскарадный костюм и маску. Под ней пряталось мое настоящее тело и волосы, которые не видели мыла и воды восемь месяцев. Или даже больше… Я уже сбилась со счета.
На руки закапало что-то горячее, и я с некоторым удивлением увидела кровь, срывающуюся с моего лица. Отстраненно провела пальцами под носом, по губам, так же флегматично взглянула на перемазанную алым ладонь. Носовое кровотечение открылось… Так странно… Лучше бы я в обморок упала.
А тело было будто не мое. Я отвыкла от него? Возможно. Или поменялись ощущения из-за того, что на мне больше нет амулета, блокирующего магию, а целитель выправил мою ауру?
Мир воспринимался иначе. И саму себя я чувствовала иначе.
— И я уже не та, и люди вокруг — не те, и жизнь — не та, — безэмоционально проговорила, глядя на ладонь, в которую продолжали падать красные капли.
Надо остановить кровь, да?
— Взгляни на меня, — будто откуда-то издалека прозвучал голос лорда Калахана.
Я с трудом встала на ноги, откинула волосы с лица и повернулась к дракону.
— Ну что ж, леди Рэмина, наследная графиня дас Рези, потомок сидхе и дочь Альенды, приветствую тебя. Ты очень похожа на мать. Очень… Малышка Альенда всегда была талантливым артефактором. Ее поделка даже мне не по зубам оказалась, не распознал под личиной мальчишки девушку-сидхе. Старею, может?
— Сидхе? — заговорил Дар, глядя на меня словно на чужого человека. — Леди Рэмина, значит?
Я хотела что-то сказать… Даже не знаю что. Извиниться? Объяснить? Но перед глазами поплыли разноцветные круги, в ушах зазвенело, и я начала заваливаться навзничь. Затылок коснулся чего-то твердого… Пола?
Пришла я в сознание, лежа на чем-то мягком. Понадобилось время, чтобы ощутить себя как нечто целое, а не развалину, а потом я открыла глаза и скосила их на кресло, стоящее рядом у окна. Думала, увижу там Дарио. Ведь я всегда была рядом с ним, когда он болел. Не отходила, караулила, пока ему было плохо.
И когда обнаружила кресло пустым, то… всё поняла. Как раньше уже ничего не будет. Похоже, он не шутил и не преувеличивал свое отношение к женскому полу в целом, а теперь и ко мне, как к одной из его представительниц.
Ну что ж… Мы поговорим, конечно. Я объясню причины своей скрытности, но теперь уже понимаю, что это ничего не изменит. За последние дни я начала понимать драконов, благодаря отдельным репликам Марши или Линды.
