Всех, собравшихся в Новочеркасске, объединяла прежде всего идея продолжения войны с Германией и недопущения окончательного поражения и гибели России. «Их цель была — собрать новую армию взамен разложившейся старой и продолжать борьбу с германским нашествием, причем большевики рассматривались как ставленники немцев, как иноземные элементы»
[262]. Так же определял ее цели и А. И. Деникин: «Создание организованной военной силы, которая могла бы противостоять надвигающейся анархии и немецко-большевистскому нашествию». Впоследствии он вспоминал: «Сохранение русской государственности являлось символом веры генерала Алексеева, моим и всей армии. Символом ортодоксальным, не допускающим ни сомнений, ни колебаний, ни компромисса. Идея невозможности связать свою судьбу с насадителями большевизма и творцами Брест-Литовского мира была бесспорной в наших глазах не только по моральным побуждениям, но и по мотивам государственной целесообразности». Наряду с Донской областью двумя другими центрами консолидации офицерства, положившего начало Белому движению на юге России, стали Кубань и Румыния, где самостоятельно формировались добровольческие части, впоследствии влившиеся в Добровольческую армию. Ниже отдельно будут рассмотрены обстоятельства создания и история этих частей в каждом из центров до их объединения, а также положение офицерства Донской и Южной армий, на протяжении всего 1918 г. представлявшие собой организационно независимые от Добровольческой армии образования.
Формирование первых офицерских добровольческих частей на Дону и создание Добровольческой армии
С ген. Алексеевым в Новочеркасск прибыло 6-12 ч первых добровольцев, которых поселили в лазарете № 2 в доме № 39
[263] по Барочной улице, представлявший собой замаскированное общежитие, который стал колыбелью Добровольческой армии. На следующий день прибыло еще несколько офицеров, а 4 ноября — партия в 25 ч во главе с штабс-капитаном Парфеновым. В тот же день, посетив добровольцев (около 40 ч) ген. Алексеев положил начало первой воинской части — Сводно-Офицерской роте (командир штабс-капитан Парфенов, потом штабс-капитан Некрашевич). В середине ноября (тогда имелось 180 добровольцев) была введена официальная запись в Алексеевскую организацию. Все регистрировались в Бюро записи, подписывая особые записки, свидетельствующие об их добровольном желании служить и обязывающие их сроком на 4 месяца. Денежного оклада первое время не существовало. Все содержание сначала ограничивалось лишь пайком
[264], затем стали выплачивать небольшие денежные суммы (в декабре офицерам платили по 100 руб. в месяц, в январе 1918 г. — 150, феврале 270 руб.
[265]). В среднем в день приезжало и записывалось в ряды армии 75–80 добровольцев
[266]. Первое время в приеме добровольцев играли заметную роль полковники братья кн. Хованские, бежавшие из Москвы Дорофеев и Матвеев, Георгиевского полка Кириенко и кн. Святополк-Мирский. Добровольцев сначала направляли в штаб, который находился в доме № 56
[267], где распределялись по частям (этим руководил сначала полковник Шмидт, а затем полковник кн. Хованский; определение на должности генералов и штаб-офицеров оставалось в руках начальника гарнизона Новочеркасска полковника Е. Булюбаша)
[268]. По просьбе Каледина группы добровольцев в 5–6 ч под командой донского офицера направлялись на станции для поддержания порядка, где некоторые из них были истреблены толпами дезертиров, потоком хлынувших с фронтов через Донскую область
[269].
15 ноября юнкера, кадеты и учащиеся были выделены в Юнкерскую роту (штабс-капитан Парфенов) и переведены в лазарет № 23 на Грушевскую ул. 1-й взвод состоял из юнкеров пехотных училищ (главным образом Павловского), 2-й — артиллерийских, 3-й — морских и 4-й — из кадет и учащихся. К середине ноября, когда контроль на железных дорогах был еще не очень тщателен, из Петрограда малыми группами смог пробраться весь старший курс Константиновского артиллерийского училища и несколько десятков юнкеров Михайловского во главе с штабс-капитан Н. А. Шаколи. 19 ноября, по прибытии первых 100 юнкеров, 2-й взвод Юнкерской роты был развернут в отдельную часть — Сводную Михайловско-Константиновскую батарею (послужившую ядром будущей Марковской батареи и артбригады) (капитан Шаколи), а сама рота развернулась в батальон (две юнкерских и «кадетская» роты)
[270].
Переброска артиллерийских юнкеров из Петрограда стала возможна в результате деятельности организации Пуришкевича, в связи с которой состоял юнкер Н. Н. Мино. Юнкера ехали под видом казаков, окончивших в Петрограде курсы пропаганды (документами снабжал Казачий комитет). «Училищные офицеры ехать на Дон не хотели, — кто устал от войны, кто не хотел оставить семью и ехать в неизвестность, кто просто ни во что больше не верил и ни о чем знать не хотел.» Работа велась почти исключительно среди бывших кадет, к юнкерам «со стороны» относились с недоверием (что имело некоторые основания, т. к. многие из нескольких десятков последних, попав на Дон, вернулись, когда положение там стало угрожающим)
[271].
Таким образом во второй половине ноября Алексеевская организация состояла из трех формирований: Сводно-офицерской роты (до 200 чел.), Юнкерского батальона (свыше 150 чел.) и Сводной Михайловско-Константиновской батареи (до 250 чел., в т. ч. 60 «михайловцев», а остальные «константиновцы», под командованием капитан Шаколи
[272]), кроме того, формировалась Георгиевская рота (50–60 чел.) и шла запись в студенческую дружину. В это время офицеры составляли треть организации и до 50 % — юнкера (т. е. тот же самый элемент), совсем юная молодежь в кадетской форме или в форме учащихся светских и духовных школ составляла 10 %
[273].
