— Заткнись!.. Не лезь не в свое дело. В душе мне по-прежнему 22, и я могу трахать, кого захочу! Понял?!
— Понял, понял. Хр-хр, такой ты мне больше нравишься. Вижу, запала в тебе не то, что в наших девчонках. А про Эроса забудь. Этот пацан не достоин ни твоей любви, ни твоего тела…
— Кондрат!
— …Он слишком жалок. А ты — моя королева! И тебя достоин только король — властный, авторитетный мужик!
— Не нужен мне мужик, сынок. Я соскучилась по ласковой и нежной любви…
— Мама, я лучше знаю, какой мужчина нужен тебе.
— Кондрат, ты неправ. И вообще, нельзя так… Нельзя так любить мать, как любишь ты. Ты чересчур деспотичен ко мне.
— Нет, мама, я просто люблю тебя. А ты — меня. Поэтому должна помочь мне. Держи!
С этими словами Кондрат протянул матери пучок прозрачных трубок, сам занялся кабелями.
— Повторяй за мной.
Он начал с Ивана Ильича — жильца со второго этажа, пузатого крупного мужчины, того самого, который пообещал «задрать» Нонну Юрьевну. Снотворный газ настиг его почти у самых дверей в комнату. Иван Ильич уснул, придавив грузным телом свой бурдюк-живот, оттого громко и пронзительно храпел. Кондрат подсунул один конец кабеля под правую руку толстяка, с другим, перешагивая через спящих гемов, направился к окну. Нонна Юрьевна, как завороженная, молча наблюдала за сыном. Проходя мимо инсталляции с бурыми трубками — свернувшись, кровь потемнела во всех трубках, свитых в гадкий клубок, — Кондрат неожиданно дернул за край белого покрывала, скинул его к ногам. Под тканью оказались не стулья, как предположил Эрос, а… гемоглобовский сервер — гемвер. Полный комплект: комгем, гемикс, с одного торца ощетинившийся тремя дюжинами розеток под транскабели, с другого — таким же, наверное, количеством разъемов под гемоводы. Кондрат вынул из кармана рубахи, которую никогда не застегивал, мешочек со штекерами, насадил один на конец транскабеля и, наконец, воткнул его в первую розетку.
— Есть! — он довольно потер руки.
— А что это, сынок? — Нонна Юрьевна кивнула в сторону вещицы, венчавшей пирамиду гемвера. — Очень похоже на торт.
— Наоборот, мать, это торт был выпечен в форме рулетки, — Кондрат гордо похлопал по предмету, привлекшему внимание матери. — То, что ты сейчас видишь, я придумал совсем недавно, а Палермо собрал буквально вчера. Перед тобой, мать, электронная рулетка. Моя, Кондратова, рулетка!
— Зачем она, сынок? — почти жалобным голосом спросила Нонна Юрьевна. — Зачем все это?
— Ну, мама, опять ты за свое! — раздраженно прохрюкал Кондрат. Очевидно, хрюканье окончательно достало его самого, потому что он в ярости сорвал с себя противогаз и отшвырнул прочь. — Сними маску, газ уже не опасен… Мама, все это нужно, а главное — неизбежно. Как боль и смерть. А задача рулетки — сыграть роль судьбы, злого фатума. В рулетку вставлен диск с… Назовем его файлом «икс». Рулетка методом случайных чисел разыграет файл «икс» среди гемов. Тогда кто-то получит свой жребий.
— Это не опасно, Кондрат? — запоздало испугалась Нонна Юрьевна.
— Еще как опасно! Смертельно опасно! Ха-ха-ха! — освободившись от резиновой опеки противогаза, смех Кондрата стал зловещей, безжалостней.
— Боже, во что ты меня впутал?
— А ты меня… когда родила? Ты впутала меня в такую дрянь, с которой и близко ничего не сравнится! Ты впутала меня в жизнь, мать. Ха-ха-ха, хорошо еще, что в ней нашлось место моему Гемоглобову.
— Хорошо для кого, сынок?.. Я боюсь тебя, Кондрат.
— А ты не бойся. И вообще, хватит. Хватит пускать слюни и скулить. Мы теряем время. Меньше чем через четверть часа все проснутся, поэтому мы должны спешить. Выдерни один гемовод… да-да, из той кучи, которую тебе дал. Возьми гемовод и протяни от пузатого сюда. А потом повтори так с каждым, кому, ха-ха, посчастливилось попасть на мой маскарад.
— А ты уходишь? — с надеждой в голосе произнесла Нонна Юрьевна.
— Куда? Даже не надейся! Я же сказал: осталось меньше 15 минут!.. Не думай об этом и сразу почувствуешь себя легче. Хм, свободней… А я буду подключать транскабели и гемизеры.
Кондрат все же ушел. Но вскоре, может, минуты через три-четыре, вернулся. К вечному несчастью Нонны Юрьевны, вернулся. Картонный коробок, который он нес, поставил возле Ивана Ильича, продолжавшего храпеть оглушительней, чем ревущий унитаз в их школьном туалете. Из коробка Кондрат вынул первый гемизер — изящную штуковину, сильно смахивающую на карманный компьютер. Почувствовав на себе взгляд матери, не оборачиваясь, попытался объяснить:
— Гемизеры служат для тех же целей, что и комгемы, — для визуализации гносиса, скрытого в крови гемов. А еще они как черные ящики на самолетах. В гемизере записывается полный протокол сеанса каждого гема в Гемоглобове…
— Перестань, я все равно ничего не пойму.
— Я не тебе… Вдруг кто-то оставил включенным диктофон. Хм, тогда бы это вошло в историю. Моя рулетка вошла бы в историю!
— Ты чересчур тщеславен, сын.
— А ты только сейчас об этом узнала?
Выдернув конец транскабеля из-под руки толстяка-громовержца, Кондрат присоединил штекер и воткнул в гемизер. Потом выкинул финт, едва не стоивший его матери обморока. Откуда ни возьмись у него появилась игла! Кондрат насадил иглу на свободный конец гемовода, к той минуте уже протянутого исполнительной мамочкой. Задрав по локоть рубашку на правой руке Ивана Ильича, он секунду-другую искал вену потолще, а затем мастерски ввел иглу.
— Боже!
— Мама, оставь в покое бога! Сегодня здесь правит совсем другое божество.
Так, шаг за шагом, переходя от гема к гему, постепенно уменьшая пучок транскабелей — а Нонна Юрьевна в это же время — ворох гемоводов, — устанавливая гемизеры и вводя иглы, Кондрат подключил к гемверу всех, кому суждено было сыграть в рулетку. А кому-то, может быть, и сыграть в ящик.
— Сынок, ты с такой ответственностью делаешь это страшное дело, — не удержавшись, укоризненно покачала головой Нонна Юрьевна. — Но, по-моему, не все выходит так, как ты хочешь.
— О чем ты, мама?
— Твои пятнадцать минут прошли.
— Знаю. На самом деле мне неизвестно, когда они проснутся. Но они обязательно проснутся! Да у них нет другого выхода. Когда вместе с чужой кровью в мозг каждого из них ворвется мощный коллективный гносис! Долбанет покруче 220 во… А чего ты встала? Уходи. Сейчас же, слышишь?!
— Как уходить? — от внезапного сыновьего крика мать расплакалась. — Почему ты кричишь?
Гонишь меня… Да как ты смеешь, сынок?!
— Уходи, мама, — гораздо тише и почти нежно повторил просьбу Кондрат. — Тебе совершенно ни к чему видеть то, что сейчас здесь произойдет. Ты просто не выдержишь этого.
— Но что же, Господи, будет?!
— Мама, я просил тебя: оставь его!!
