И вот однажды утром, когда отец и мать ушли на работу, Фредерик велел сестре одеваться и идти с ним к причалу. Он был старше ее на два года и всегда решал, чем им заниматься днем. Там, на причале, у каждой семьи был сарай, где хранились сети, удочки и прочие снасти. Ловушки для крабов были не у всех, поскольку у Рыбьего острова крабы почти не водились и ловить их считалось одной морокой. Но у одного старого рыбака, которого прозвали Морским Бродягой, такие сетки-ловушки были, и в них иногда, если везло, попадала добыча.
Когда Фредерик с сестрой пришли к сараям, там никого не было. Рыбаки уже вышли в море. Дети взяли три ловушки из сарая Бродяги, а потом сели в свой ялик и погребли на север. Рыбаки обычно отправлялись на запад или на юг от острова, но Фредерику и Ханне не хотелось в тот день с ними встречаться. Для приманки они положили икорные пузыри и спустили сетки под воду.
Ловля крабов устроена так: надо хотя бы на одну ночь оставить ловушки лежать на дне. Но брат и сестра не решались надолго одалживать у соседа его снасти, так что часа через два Фредерик проверил, нет ли улова.
И представьте, им выпала редкая удача: они поймали семь больших крабов. Семь! Подобного улова никто на острове не видывал много лет, о таком только в рыбацких небылицах рассказывали. Теперь Фредерику и Ханне надо было поскорее плыть домой, чтобы съесть все, пока не вернутся с работы родители. Фредерик налег на весла и привычно погреб по волнующемуся морю к Рыбьему острову.
Однако вскоре Ханна заметила, что им навстречу плывет другая лодка. Они живо накрыли сетки куртками и следили, чтобы крабы из-под них не выползли.
Человека, который им встретился, звали Луа. Он направлялся на ловлю тупиков и рассказал, что Бродяга страшно злится. Похоже, кто-то стащил у него крабовые сетки, и вот теперь он поджидает на причале воришку. Сообщив это, Луа поплыл дальше, даже не поинтересовавшись, что дети делали в море.
Фредерик и Ханна задумались: как теперь быть? На скалистом Рыбьем острове было всего две бухты, где можно было бы причалить. Одна – гавань, где стояли сараи для чистки рыбы, но там детей могли увидеть родители. В бухте поменьше их поджидал Морской Бродяга. Фредерик сказал, что согласен перетерпеть небольшую трепку, но нипочем не желает отдавать свой улов. А Бродяга наверняка заглянет в сетку, увидит крабов и потребует себе их добычу – ведь они поймали ее его ловушками. Поэтому Фредерик решил так: пусть Ханна возьмет крабов и высадится на какой-нибудь шхере, а сам он тем временем вернется на остров и признается Бродяге, что брал у него взаймы сетки, да только ничего не поймал. Трепки ему, конечно, не избежать, но потом его отпустят с миром. Тогда он дождется, когда старик уйдет домой, снова прыгнет в ялик и отправится за Ханной.
Рассказав все это, Фредерик немного помолчал. Я увидела, что в глазах его заблестели слезы. В очаге потрескивал огонь.
– Она не хотела, – сказал он. – Говорила, что боится.
– Пиратов?
Фредерик кивнул.
– За несколько лет до этого пираты похитили несколько детей с соседнего острова Росомахи. Но я оставил ее одну. Я думал лишь об этих проклятых крабах.
Фредерик на несколько мгновений закрыл лицо руками. Потом смахнул слезу с носа и продолжил рассказ.
Ханна сошла на берег крошечной шхеры и сложила крабов в расселину скалы, наполненную соленой водой. Фредерик велел ей хорошенько следить, чтобы те не удрали. А сам вернулся домой, был отруган и получил пару оплеух. Потом он спрятался в сторонке и ждал, пока Морской Бродяга уйдет. Но тот медлил. Ему приспичило чинить сети. А на это надо время, особенно когда сетей у тебя так много, как у Бродяги. Так что Фредерик все ждал и ждал.
Лишь к вечеру старик собрал снасти и ушел. Фредерик бросился к ялику – он понимал, что Ханна уже, наверное, натерпелась страху. Да он и сам побаивался выходить в море в сумерках. У него уже несколько часов и маковой росинки во рту не было, а крабов им теперь не сварить – придется ждать до утра. Но это его уже не волновало, самое важное – привезти домой сестру.
Я почувствовала, как напряглась всем телом, когда Фредерик подошел к концу своего рассказа. Когда он приплыл на шхеру, то не нашел там Ханны. Он выбрался на берег, бегал туда и сюда по скалам, продирался сквозь кусты, спотыкался и звал, звал. Промчавшись сквозь редкий лесок, он выбежал на другую сторону острова и тут увидел вдали, но все еще различимый в сумерках, ослепительно-белый пиратский корабль. Фредерику показалось, будто кровь застыла у него в жилах. Его охватил леденящий страх. Он поселился в нем, свил гнездо в животе и так и остался там с тех пор, хотя теперь Фредерик вырос и стал взрослым мужчиной.
Я с удивлением смотрела на него. Наши истории оказались так похожи! До мелочей.
– Разница в том, – вздохнул Фредерик, – что я оказался слабаком и не решился отправиться на поиски сестры. Как последний трус я остался на острове Росомахи, а через пару лет перебрался на остров Тиль и устроился на «Полярную звезду». С тех самых пор я ни разу не бывал дома. Мне было слишком стыдно.
Он пожевал нижнюю губу, а потом уставился на меня добрыми, покрасневшими от слез глазами. Мне показалось, что он вот-вот снова заплачет, но Фредерик сдержался и лишь проговорил:
– Я помогу тебе вернуть сестренку. Я думал об этом весь день. Двенадцать лет я мотался по морю, стараясь забыть обо всем. Но ничего не забылось. Я понимаю, что Ханна уже давно мертва. Дети в шахте живут недолго. Но если я… – Он глубоко вздохнул, голос его задрожал. – Если я помогу тебе вернуть домой Мики, может, и мне немножко полегчает.
Невозможно передать, каково мне было это услышать! У меня отлегло от сердца, и я стала смеяться как дурочка. Он поможет мне! Фредерик, у которого есть ружье, такой огромный и сильный, что одной рукой поднимает три мешка с зерном. Лучшего помощника и представить трудно. Вдруг все показалось легче легкого. Словно мне предстояло увлекательное приключение, а не опасное плавание. Теперь я уже не одна. Отныне нас двое.
Мы долго сидели у огня и беседовали. Я рассказала о том, что стряслось на Железном Яблоке, а Фредерик все удивлялся, насколько похожи наши истории. Потом я выпила немного воды с медом, и в животе стало так тепло и хорошо, что, стоило мне опустить голову на мешок с крупой, я тут же заснула и уже не чувствовала, как две сильные руки подняли меня и отнесли на койку, где я проспала до самого утра. Мне снились длинные странные сны о том, что я очутилась в поселке с мощеными улицами и встретила там человека с ослепительно-белыми волосами и ловушкой для крабов в руках. Я пригляделась получше и увидела, что там внутри не крабы, а маленькая девочка в стоптанных зимних сапогах. Но сколько я ни спрашивала незнакомца, не зовут ли его Белоголовый, тот лишь смеялся и отвечал, что он совсем другой человек.
Трус не расстается с ружьем даже в кровати
