– И почему тебе так сюда хотелось?
– Мне хотелось на культурную жизнь посмотреть. Я ее никогда не видел.
– Это ты сам придумал?
– Только не спеши меня разубеждать, ладно? Вас выдает даже то, как вы на песню отреагировали. Вы как будто знаете ей цену. В Ростове такого быть не могло.
– Ладно, у тебя период влюбленности, – засмеялся Валера. – Сейчас возьмем машину и – к Максу. Слышишь, Макс? Поехали, Севу у тебя разместим.
– Да, давай.
– Постойте тут пока, я возьму машину.
Валера отошел к обочине.
– Далеко живешь, Макс?
– В районе Индустриального.
– Это сколько по времени?
– Минут тридцать пять.
– Я тебя не сильно напрягу?
– А тебе надолго?
– На пару ночей, и днем меня не будет.
– Не, не сильно, – выглядел Макс растерянно, но он пытался придать лицу беззаботное уверенное выражение.
Притормозила серая «Рено» с криво поставленным на крыше треугольником с шашечками. Валера открыл переднюю дверь, нагнулся, что-то коротко сказал водителю, а затем левой рукой открыл заднюю, давая сигнал, что можно садиться. Макс и Сева быстро нырнули в машину. Автомобиль тронулся.
– Мы едем на Индустриальный, а там я покажу… А ты знаешь, кстати, кто у тебя сейчас на заднем сиденье? – весело и без особенной наглости, с естественностью старого знакомого обращался Валера к возрастному водителю, не глядя на него, а по-хозяйски разглядывая фигурку, подвешенную к зеркалу заднего вида. – Человек, который автостопом приехал с гитарой с самого Юга России – он хотел увидеть наш город! А? Каково? Что бы ты сказал о нашем городе человеку, который очень хотел его увидеть?
Водитель молчал.
– А можно я другое радио поставлю? – спросил Валера. Водитель кивнул. – А неплохая магнитола у тебя – где брал? Я же вижу – это же чешская сборка, да? На авторынке?.. А я бы сказал такому человеку, что тут, на острове европейской культуры в океане российского пространства, все призрачно. И наши жизни в первую очередь. Правда? Я не спросил, как тебя зовут.
– Юра.
– Правда, Юра? Ну разве не призрачно?
Сева вдруг увидел, что водитель очень боится – шея деревянная, он буквально не дышит. И вдруг дошло: им открыли дверь – и они сели, как будто Валера договорился о цене. Но он, похоже, ни о чем не договаривался: он просто открыл заднюю дверь, и в салон к случайному водителю одновременно сели три парня. Они сейчас захватили автомобиль. Сева почувствовал, что и его сердце забилось чаще.
– Ты же и сам приезжий, да? Я же вижу, что приезжий. Юра, поговори со мной.
– Да, я приезжий.
– Откуда?
– С Урала.
– Давно?
– Уже лет семь.
– Спроси меня, как я догадался.
– Как?
– Здоровый мужик – а бомбит: как объяснить?.. Где работал у себя?
– На заводе… А здесь на такси получаю больше, чем у себя на заводе, – тихо, но зло сказал мужик.
Валера беззвучно засмеялся.
– Слышишь, Сева? Делай выводы – тут неплохие перспективы.
Улыбаться Севе совсем не хотелось.
– Что же сказать тебе про город, чтобы не надругаться над твоей влюбленностью в то, чего ты не видел? Очень мы тут себя любим, причем я думаю, что если бы не город, мы бы себя так не любили – да, Макс? Не любили же бы, да? «Же бы», «же бы»… Обычному россиянину себя любить вообще-то не за что. А здесь все понятно. Это же столица неосуществленной России. Других Петербургов в стране нет. И мы все ждем. У нас последний бомж лежит на скамье в Летнем саду, и если бы к нему вдруг подошла прислуга, поднесла кофею, халат – он бы не удивился. Даже я бы не удивился. Мы все этого тайно ждем. И поэтому плохо переносим друг друга. К тому же, когда мир восстановится в его естественном порядке, еще неизвестно, где они все будут. Это сейчас мы все голытьба, но я-то знаю, как должно быть на самом деле, что я-то – личность, а остальных еще надо пощупать. О, это такая, понимаешь, любимая соска, расстаться с ней невозможно! Как это сделать, если статуи, архитектура – это все – твое? Все это – подтверждение твоей правоты. Вот семейству Макса должен, например, принадлежать особняк на Фонтанке. Потому что у нашего Макса довольно известная в Петербурге фамилия. Я ее тебе, Сева, потом назову. У него такая фамилия, что и не скажешь, глядя на нашего Макса. А у других и фамилии никакой нет, но они тоже ощущают, что империя им осталась должна. И они ждут, когда им вернут долги, чтобы они могли уже начать жить. Ну а пока попрозябаем, поживем, как получается… Хорошо все-таки ехать по пустому городу. Юра, как у тебя сегодня день? Пивка не выпьешь с нами?
– Нет, я не могу.
– Ну ничего. Вот тут сверни лучше, а там будет магазин – возле него нас высади, я покажу. Сева, у тебя какие-нибудь деньги есть?
– Десятка вот у меня.
– Давай, нормально. Точно пива не хочешь?
– Не могу, – мотнул головой Юра.
– Ну тогда бывай, Юра.
Макс жил в обычной советской девятиэтажке, в его квартире провели минут пять. Макс сразу ушел, его где-то ждали – казалось, он в такси старательно придумывал, где именно. Сева бросил вещи, а сумку просто разгрузил и вернул на плечо, оставив в ней только бутылку воды.
– Пойдем у меня чаю попьем – я живу через дом отсюда, – Валера не столько предложил, сколько принял решение. Но и приказа в его тоне не было. Сева не стал возражать – перекусить сейчас действительно не мешало бы.
– Ты чем занимаешься? – тихо спросил Сева, когда они вдвоем шли по внутреннему дворику в сторону.
Валера повернул к нему спокойные прозрачные глаза.
– Я развожу людей.
Сева старался не удивляться. Вообще не реагировать на странности ни вздрагиванием, ни расширением глаза – никак. Он подхватил этот кодекс еще где-то во дворах. Это хороший тон: все должно быть, с одной стороны, обыкновенно, с другой – иметь право на существование, и собеседник должен понимать и то и другое. Да и мало ли, мол, чего я тебе сам могу рассказать.
Сева выжидающе смотрел, не торопил.
– Я делаю так, что они дают мне все, что мне нужно. Даже когда я забавляюсь.
– Так им и говоришь?
– Нет, зачем же, – улыбнулся Валера.
– А что ты сказал водителю?
– Юре? – он себе сейчас нравился. – Я извинился и сказал, что мы должны на время воспользоваться его машиной. И что неприятностей ни у кого не будет, если он не будет глупить.
– Да, что-то такое я и предположил, когда увидел, что он едва не ходит под себя.
Валера беззвучно смеялся.
