– Что все это значит? – Крассовский вот уже в третий раз повторил свой вопрос, лопаясь от злости.
– Не могу знать, Марк Лициний, – наконец сказал советник на выдохе. – Если вы, претор, не знаете, откуда могу знать я, легат одного из ваших многочисленных легионов?
Вопрос ударил по больному. Красс сжал кулаки. Захотелось схватить старого вояку за шиворот и врезать по его деревянной башке, но он сдержался. Рядом не было никого, кто мог бы вмешаться, как полчаса назад, когда он сломал нос неудачливому центуриону. Ведь не окажись рядом того же Консидия Лонга, и он бы убил незадачливого офицеришку! Сколько бы кривотолков последовало за этим! С другой стороны, командир правого крыла его армии действительно был ни в чем не виноват. Мысли о том, что он боится пожилого, но крепкого легата, олигарх не допускал. В этой жизни он уже не боялся ничего.
Как бы то ни было – поздно. Что можно было сделать теперь, когда все было кончено? Сегодня Спартак в очередной раз сумел уйти. План, который казался идеальным, теперь рушился на глазах. Как ни старался Марк Робертович, но дикарь лихо обскакал его на повороте. Чего стоил спектакль на стенах кротонского гарнизона! Пока Марк Робертович со своими людьми разбирался с чучелами и трупами на линии укреплений, Спартак громил Кротон, мародерствовал и пополнял запасы. Хитрец!
Ярость заволокла глаза олигарху, и он ударил валявшийся неподалеку глиняный горшок с надколотым горлом. Горшок разлетелся на мелкие куски, один из которых впился в его сапог. Тяжело дыша, Марк Робертович принялся громить подвернувшийся под руку стол без одной ножки, который зачем-то вынесли из дома на улицу. Лонг, не знавший, куда деть себя в этот миг и готовый провалиться сквозь землю, попятился, а затем все же попытался начать свой донос.
– Совет предлагает разбить лагерь у гарнизона. На крепостных стенах мы поставим часовых, освежим имеющийся вал, – затараторил он. – Группа разведки отправилась по следам восставших… – Видя, что проконсул никак не реагирует на его слова, легат запнулся. – Возможно, у вас есть распоряжения, Марк Лициний?
– Убирайся! – завопил Крассовский.
Лонг, только и ждавший возможности уйти, поспешил ретироваться, оставив Крассовского одного на пустой центральной улице Кротона. Олигарх схватился за голову, чувствуя вдруг свалившееся в один миг опустошение. Пустота угрожающе давила. Он никогда не испытывал подобного чувства прежде. Марк Робертович медленно побрел вдоль пустой улицы. Грудь вздымалась, свежий ночной воздух дурманил голову. Разгоряченное тело отказывалось слушаться, из ноздрей вырывался пар. Он посмотрел в чистое прозрачное небо, усеянное мириадами звезд. Не так-то просто оказалось конкурировать с врагом в чужом времени. Создавалось впечатление, что Древний Рим пережевал олигарха вместе с кожей и костями и готов был выплюнуть фарш. Он остановился у одного из домов, оперся спиной о его полуразрушенную стену и медленно сполз. Уставился в одну точку на стене дома на противоположной стороне улицы. Потом развернул свиток, который все это время держал в руках. Это было письмо Крассу от Гнея Помпея. Свиток содержал всего одно слово, но оно было красноречивее любых предложений.
«Возвращаюсь», – было написано на пергаменте твердой рукой.
Оставалось гадать, что произошло. Возможно, сенаторы купились на уговоры Марка Красса о помощи. Или же слухи о прорыве Спартака с Регия вкупе с письмом трибунов, отправленным в сенат накануне, явились самым весомым аргументом… Как бы то ни было, победоносный Гней Помпей, подавив восстание Квинта Сертория в Испании, теперь получил новое задание из столицы. Он выдвинулся на помощь силам Марка Красса в Италию. Казалось, от отчаяния, которое готово было накрыть Крассовского с головой, олигарха отделяло совсем чуть-чуть. Любая мелочь, казус. И это письмо, которое прислал проконсулу Помпей, должно было окончательно выбить его из колеи. Однако Марк Робертович прекрасно знал, что переступи он эту невидимую черту – и все пойдет прахом. Не стоило сомневаться, что следующим сообщением придет свиток о снятии с Красса полномочий проконсула. Возможно, сенат попросит присоединиться к Помпею. Возможно, решит, что олигарху самое время вернуться в Рим, чтобы выступить с отчетом перед сенатом. Что бы ни произошло дальше, у Крассовского на все будет своя точка зрения. Пусть Спартак выиграл еще одно сражение, а сенат отныне потерял всякую веру в него – Марк Робертович Крассовский не сказал своего последнего слова.
Олигарх усмехнулся, смял свиток с приветом от Помпея, небрежно выбросил его. Сожалеют только слабаки. Сильные поднимаются, стряхивают с себя пыль и идут дальше. Что с того, если в игру вступил еще один варвар? Цезарь преподал урок Помпею в гражданской войне. Чем Марк Робертович был хуже? Крассовский поднялся и зашагал из Кротона прочь. Теперь он твердо знал, что ему следует делать дальше.
Глава 6
Кротон! Моя ставка сыграла. Я знал об этом городе больше Красса и благодарил небеса за то, что послушал местных и повернул на восток. На карте Бруттии, что досталась в мое распоряжение от прежнего Спартака, а тому, по всей видимости, от аборигенов, Кротон был отмечен расплывшейся выцветшей точкой. Название читалось трудно, писали корявым почерком, по-гречески, а Тарентский залив на карте именовался Ионическим. Идея свернуть к небольшому городу-порту зажглась в моей голове сразу после разговора с местными представителями древнего племени энотров, которые присоединились к моему войску на Регии и знали эту местность как свои пять пальцев. Энотры уверяли, что Кротон, население которого составляют враждебные римлянам брутты, встретит нас с распростертыми объятиями. Именно тогда я узнал о разрушенном наполовину городе, большая часть жителей которого вымерла, а небольшой город-порт доживал свои последние деньки. По пути к Регийскому полуострову прежний Спартак обошел небольшой городок своим вниманием, поэтому Кротон стал одним из немногих бруттийских городов, ускользнувших от цепкого взора римлян. Красс, стремительным маршем преследовавший Спартака осенью 72 года, не удосужился выставить в Кротоне свой гарнизон на случай повторения беспорядков.
Я окреп в своих намерениях, когда узнал мнение о Кротоне у людей из своего войска. Большинство при упоминании названия небольшого города-порта только лишь пожимали плечами. Многим Кротон виделся глубоким захолустьем, все до одного называли город римской колонией, но на этом знания сходили на нет. Понимая, что это было мнение тех, кто попал в рабство к римлянам из городков, подобных этому, я с легкостью представил, каково будет мнение о Кротоне офицеров самих римлян! Гордецов, которые не видели дальше своего носа и не желали ничего знать об италиках! Я предположил, что в лучшем случае при упоминании Кротона римлянин вспомнит о городе-колонии, только и всего. Возможно, единицы скажут, что город находится в Бруттии. Я шел на риск, понимая, что в лагере Красса в качестве пленных могли оказаться те же энотры или сицилийцы, которые могли помочь претору раскрыть обман, но, будучи загнан в тупик, не видел другого выхода. Приводить план в действие я начал с «укреплений», которые провел на полуразрушенном гарнизоне. Мне было важно отвлечь внимание Красса от того, что происходило дальше. Римские легаты, имеющие здоровскую военную подготовку, наверняка учили военную историю, поэтому я исходил из того, что в лагере Красса обязаны были знать об остатках внушительного гарнизона с крепостью, который некогда долгое время позволял Кротону сохранять свою независимость от нападок Рима. Претор купился!
