– Рут, он серьезно не понимает? – прошипел я.
– Не заводись. – Гопломах коснулся моей руки и вместо меня попытался донести до Ганника с Кастом наши опасения.
Каст, будучи человеком малоэмоциональным, скрытным, хмыкнул, что, судя по всему, можно было воспринять за усмешку. Пожал плечами, затем спросил:
– Предположим, что мы отдадим такой приказ. Думаешь, кто-то послушает? – Он приподнял бровь. – Ты всерьез так считаешь, Спартак?
– Мы можем сказать нашим братьям то же, что сказали вам! – Рут ударил себя кулаком по груди. – Спартак наденет свою консульскую тогу! А мы, ликторы, вместе с ним выйдем к народу!
– Мы? Что значит «мы отдадим приказ»? – проревел я. – Приказ отдал я!
Каст покачал головой.
– В таком случае прямо сейчас можешь надеть свою тогу, выйти из шатра и озвучить все до одного свои приказы людям! Посмотрим, что из этого выйдет! – процедил Каст. Я видел, как заходили желваки на его скулах.
Слова полководца немного остудили мой пыл. Я хотел было возразить, но сдержался. Каст продолжил:
– Никто даже не станет слушать. К тому же это только ваши догадки. Люди не могут больше терпеть, ни у кого не осталось сил. Да и что изменится потом? Области вокруг опустошены – Регий, Локры Эпизефирские, все до одного города! Мы передохнем с голоду! Вы этого хотите? – мрачно спросил он.
– При всем моем уважении к тебе, мёоезиец, это действительно так. Народ взволнован. Галлы, кельты, германцы готовы разорвать Красса живьем, – вдруг сказал Ганник. – И никто ничего не станет слушать. К тому же брат Каст прав – то, о чем говоришь ты и Рут, всего лишь домыслы. Я не склонен верить домыслам, а полагаюсь на свои уши и глаза, как и большая часть наших братьев.
– Ты забыл, ради чего все это начиналось? – пожал плечами Каст. – Не мне…
– С каких это вы пор спелись! – перебил галла Рут. – Куда делись ваши споры? Вы же ненавидели друг друга! Не ты ли, Каст, говорил, что презираешь Гая Ганника, считая, что у него не хватает мужества скинуть с себя рабские оковы и он все еще подчиняется доминусу?
– У нас есть один общий враг, и это Рим! – отрезал Каст.
– Хватит! – резко, возможно, жестче, чем следовало, оборвал я. – Не об этом речь, говори по существу!
– Все, что я говорил, было сказано по существу, Спартак, – гордо вскинул голову галл.
Я промолчал, надеясь, что в наш спор вступят остальные члены совета. Однако грек Икрий и бербер Тарк сегодня молчали, предпочтя остаться в стороне, угрюмые, погруженные в себя с головой. Нумидиец Висбальд покачал головой.
– Мне нечего сказать, – отрезал он.
Рут, который разошелся и никак не мог успокоиться, поднял руку, обращая на себя внимание.
– Вы понимаете, что поведете людей на убой? – язвительно спросил он.
– На убой? – Каст вдруг расхохотался. – И это говорит мне бравый гопломах? Ты предпочтешь быть распятым, нежели пасть в бою, Рут? Или же ты видишь другие выходы? Отчего тогда собирать совет? Ты же германец? Выйди и расскажи своим братьям то, о чем думаешь! Может быть, они поверят тебе больше, чем мне, галлу!
Мне показалось, что я услышал, как скрипнули зубы Рута. Я понимал, о чем говорит Каст. В лагере восставших царили уныние и упадок – никто не верил в возможность прорыва римских укреплений. Казалось, вот-вот – и Красс возьмет лагерь голыми руками. В таком случае несчастных ждало неминуемое распятие, самая ужасная и позорная смерть из тех, что только можно было себе представить. Сейчас же судьба распорядилась так, что восставшие получили шанс с честью пасть на поле боя. Загнанные в угол, они попросту не видели других альтернатив и возможностей. Тут же моим людям выпадал такой шанс!
– А как же старики, женщины и дети, Каст? Знай, что я терпеть не могу тебя и потому плевать хотел на твою судьбу, но что будет с этими несчастными после того, как ты падешь в бою? Не перекладывай ответственность!
– Не твое собачье дело, гопломах! – вспылил Каст, которого слова Рута задели за самое больное. – Спартак, с каких это пор этот огузок входит в наш военный совет, да еще и получил право открывать свой рот вместо того, чтобы пасти своих лошадей?
Я пригласил Рута, ранее никогда не бывавшего на совете прежнего Спартака, по одной простой причине. Гопломах был единственным из тех, кто в новом для меня мире вызывал наибольшее доверие. Увы, вопрос Каста остался неотвеченным, так как в разговор вмешался Ганник.
– У тебя в распоряжении есть четыре хромых коня, привяжи свою задницу к сбруе покрепче да скачи отсюда прочь, пока глаза глядят. Вот только не отбей яйца о хребет своей кобылы, германец! – фыркнул он и, изобразив пренебрежение на лице, несколько раз ударил одной ладонью о другую по касательной, издавая приглушенные хлопки. – Пошел! Пошел!
– А ему и так хорошо, у него своя грива, вот только яиц, кажется, нет, – усмехнулся Каст. – Или Спартак вручил тебе рудис, и ты больше не будешь драться, а, Рут?
Рут на глазах побледнел и крепко сжал рукоять своего гладиуса. За клинок схватился Каст, который сделал шаг навстречу Руту. Казалось, еще немного, и гладиаторы будут готовы обнажить мечи. В воздухе витало напряжение. Достаточно было малейшей искры, чтобы совет перерос в драку. Этого нельзя было допускать. Я встал между ними и выхватил из ножен свой гладиус.
– Отставить! – Мои глаза сверкнули. – Первому, кто…
Я хотел в красках рассказать, что будет с тем, кто посмеет первым обнажить свой клинок, и с каким превеликим удовольствием я выпотрошу кишки наглеца, как Рут выхватил спату, а Каст гладиус и гладиаторы с ревом бросились друг на друга.
– Уйди, мёоезиец! – прошипел гопломах.
Рут схватил меня за плечо и попытался оттянуть в сторону. Я сделал два шага назад, после чего вложил всю массу своего тела в апперкот, который прилетел точнехонько в массивный подбородок гопломаха. Несмотря на это, Рута, имевшего чугунную голову, только лишь повело. Германец подался назад, переступил с ноги на ногу, споткнулся о скамью и только после этого рухнул наземь, вернее, уселся на пятую точку и принялся мотать головой, приходя в себя. Не останавливаясь, я встретил прямым ударом ноги в грудь Каста, которого такая техника застала врасплох. Дыхание Каста сбилось, он выронил из рук свой клинок. Удар пришелся в солнечное сплетение, поэтому бедолага принялся судорожно хватать воздух ртом, словно рыба, выброшенная прибоем на берег. Я подобрал мечи обоих гладиаторов и бросил их на стол. Противно брякнул металл.
– Какие-то возражения? – Я перевел взгляд на Ганника, который, впрочем, так и остался сидеть на присядках.
– Я тебе чем-то мешаю? Или хочешь подраться? Только скажи! – расплылся в улыбке Гай.
Повисла давящая тишина. Разговор зашел в тупик, но я просто был обязан дать понять, а кому-то напомнить, кто здесь главный. Ни у Ганника, ни у Каста не должно было остаться никаких сомнений на этот счет. Рут, в свою очередь, раз и навсегда должен был уяснить, чем чревато самовольство среди моих офицеров. В случае надобности я готов был покончить с любым, кто ослушается приказа, и поставить на место провинившегося нового человека. Чтобы хоть как-то спустить пар, я начал мерить палатку короткими шагами, чувствуя, как пружинят мои ноги от напряжения.
