– Что теперь, Спартак? – Рут озадаченно чесал макушку, всматриваясь в спину удаляющимся римским послам. – Ты думаешь, Помпей примет наше предложение подойти к стенам лично, чтобы забрать заложников?
– А как бы поступил ты, брат? – покосился я на гопломаха.
Рут задумался лишь на миг.
– Подошел бы! – твердо заверил он.
Я только лишь усмехнулся в ответ. Логичным было бы предположить, что Помпей хорошо взвесит все за и против и действительно согласится подойти к городским стенам Фурий лично. Еще логичней было бы предположить, что он ни за что не зайдет внутрь города, кто бы что ни говорил и как бы ни складывались обстоятельства.
– Что ты задумал, Спартак? Что все это значит? – Рут продолжил донимать меня своими вопросами.
– Наберись чуточку терпения! – попросил я.
– Ты всерьез собрался сдать оружие римлянам? – Рут всплеснул руками.
Я положил руку на его плечо, крепко сжал и взглянул в уставшие глаза своего полководца.
– Доверься мне, брат. Ты выполнил все, что я тебе велел?
Рут коротко кивнул.
– Мы сломали всю мебель в домах и собрали ее в кучи. Ганник и другие заняли позиции, – подтвердил он.
– Что с заложниками?
– Я сделал все как ты велел! Может быть, ты скажешь, что все это значит? Что ты задумал? – повторил Рут, сгорая от нетерпения.
– Пока не знаю, – честно ответил я. Не хотелось сотрясать воздух совершенно безумными идеями, которые на данный момент крутились в моей голове.
– Но мы ведь не сдадимся Помпею, Спартак? Не будет этого? Не затем мы воевали, чтобы склонить свои головы без боя, все верно, брат? – не унимался гопломах.
– Все верно, Рут, мы не сдадимся, – только и нашелся я.
Германец, на глазах которого появились слезы, обнял меня и прижал к груди своими огромными ручищами. Я слышал, как быстро, отчаянно колотилось сердце этого храброго человека, веру которого не могла сломить ни одна неудача. Он был тверд и непоколебим.
* * *
Крассовскому сообщили о том, что его желает видеть Гней Помпей. Марк Робертович, которому хотелось избежать этого разговора как можно дольше, неторопливо приводил себя в подобающий такой встрече внешний вид. Долго размышлял над тем, что и как он будет говорить, пытался угадать, чего желает от этой встречи сам Гней Помпей. Потом вызвал к себе Гнея Тремеллия Скрофа, с которым пообщался, расспрашивая молодого квестора о Помпее, желая выведать слабые стороны последнего. Час спустя после того, как олигарх получил приглашение от полководца посетить его шатер, Крассовский стоял у входа в палатку Помпея и неуклюже переминался с ноги на ногу. Олигарх понятия не имел, о чем будет разговаривать с могущественным полководцем, встреча с которым сейчас и при нынешних обстоятельствах никак не входила в его планы.
Марк Робертович внушительно прокашлялся и зашел внутрь. Гней Помпей встретил его у самого входа и тут же крепко обнял олигарха, показав свою недюжинную силу. Чувствовавший себя не в своей тарелке Крассовский ответил улыбкой на бледном лице и последовал к табурету, на который ему указал Помпей, до сих пор не проронивший ни единого слова. Помпей был физически крепким мужчиной в полном расцвете сил, на вид ему можно было дать около сорока лет. На самом деле Гнею было немногим больше тридцати, но суровая жизнь солдата брала свое. Мягкие волосы, аккуратно зачесанные назад, пробивала первая седина. Лоб складками разрезали глубокие морщины. На Марка Робертовича смотрели живые блестящие глаза полководца, успевшего завоевать себе всеобщую любовь и славу.
– Приветствую тебя, Марк Лициний! – Помпей улыбнулся обворожительной улыбкой. – Вина?
– Спасибо, но я откажусь, – покачал головой Марк Робертович. – Но и тебе привет, Гней Помпей!
Крассовский также обворожительно улыбнулся в ответ, намеренно упустив прозвище Помпея из своего обращения. Не хотелось называть великим человека, который был твоим прямым конкурентом. Показалось, что Помпей не обратил на это никакого внимания. Он продолжил.
– Впрочем, весьма зря, я не держу дурного вина. Не имею такой привычки. Я отдаю по десять ассов вместо четырех за бутылку вина янтарного цвета, если его выдержка двенадцать лет, а виноград собран на склонах Массикской горы. Как ты думаешь, почему, Красс? – с легким пренебрежением в голосе спросил он.
Олигарх обратил внимание, как зажегся огонек в глазах римского полководца. Марк Робертович изобразил заинтересованность на лице, всем своим видом показывая, что не знает ответ. Сам он понятия не имел, сколько стоит вино двенадцатилетней выдержки в Древнем Риме, и только краем уха, со слов Квинта Ария, слышал, что Массикская гора находится в Кампании.
– Фалернское имеет вкус победы, мой дорогой друг, в восемьдесят третьем году я стал императором, – сам ответил на свой вопрос Помпей, улыбаясь. – Наверное, поэтому ты отказался от вина?
Крассовский вздрогнул от этих слов, сказанных с усмешкой и пренебрежением. Олигарх покраснел, силясь понять, какой реакции ждет от него римский полководец.
– Так, может быть, выпьешь за мою победу, Марк Лициний? – вполне серьезно спросил Помпей.
Марк Робертович, которому с трудом удалось совладать со своими эмоциями, коротко кивнул.
– Почему бы и не почтить былые заслуги. – Он встал с табурета, подошел к столу, где наполнил пустой стакан вином, приподнял бровь. – За что пьем, дорогой? Я слышал, тебе удалось покончить с восстанием Сертория в Испании. Если так, то ты, должно быть, успешнейший человек, Помпей!
– Магн! Гней Помпей Магн, мой дорогой Лициний Красс! Так называют меня люди!
Крассовский усмехнулся.
– Отчего-то я думал, что Магнами кличут грязных ланист? – вкрадчиво спросил Крассовский. – Тремеллий Скрофа рассказывал мне, что наш общий знакомый Марк Туллий Цицерон придерживается такого мнения. Как-то неудобно называть тебя Магном, Гней…
Помпей вздрогнул от этих слов. Наполнил свой стакан вином, отпил и поставил на стол. Было видно, как лицо полководца покрылось красными пятнами.
– Не оттого ли неудобно, что рабов убиваешь ты, а не я, Красс? Тогда как я бил марианцев?!
– Уж не на Сукроне ли ты их бил, Магн? Впрочем, выпьем!
Крассовский подмигнул римскому полководцу. Стоило поставить этого человека на место и показать, что олигарх не собирается ни с кем играть в поддавки. Помпей самодовольно ухмыльнулся, он ничего не ответил, но было видно, как в его глазах проскочила искра. Они чокнулись, Помпей сделал внушительный глоток, тогда как Крассовский, которому отнюдь не доставляло удовольствия пить за успехи своего прямого конкурента, которые, по разумению олигарха, успехами можно было назвать лишь с определенными оговорками и натяжками, лишь смочил вином губы, что не могло не уйти от внимания Гнея.
– Ты в порядке, Марк? – серьезно спросил Помпей, вдруг резко решив сменить вектор разговора.
