– Что с флотом, Тирн? – Я взял себя в руки и перевел взгляд на молодого галла, который весь светился от предвкушения. На щеках Тирна выступил румянец.
– Как ты велел, Спартак. Кораблей не так много, как хотелось бы. Местные подготовили десять либурн, но все с закрытой палубой, что увеличивает их вместимость. Также в гавани стоят птички покрупнее – четыре квинкверемы. Один богатенький купец выкупил их и сделал товарняками, теперь гоняет туда-сюда по морям. Неделю назад все четыре квинкверемы прибыли в порт, и нам крупно повезло, что отгрузка на них подошла к концу и сейчас они стоят в гавани пустые, а товар как раз лежит на тех самых складах, о которых только что говорил Рут. – Тирн расплылся в улыбке и добавил: – Есть еще один децимрем, тихоход, который строили для береговой охраны, но как по мне, так гораздо проще втиснуться в быстроходки, чем терять время с децимремом, который не выходил из гавани вот уже несколько лет и вполне может дать течь и пойти на дно на полпути к берегу.
Я внимательно выслушал донесение молодого галла, с минуту переваривал сказанное.
– Значит, не нужно лишний раз заморачиваться, у нас нет на это времени. Все корабли готовы к погрузке? – уточнил я.
– Готовы, большинство из них пригнали в гавань на ремонт, но триерархи утверждают, что все они на ходу и с легкостью преодолеют нужное нам расстояние.
Я довольно кивнул.
– Никого не пришлось уговаривать?
– Экипаж кораблей оказался посмышленей купцов, – заверил Тирн. – Наверное, потому, что моряки работают здесь по найму! Это в основном греки с островов.
– Лучше синица в руках, чем журавль в небесах. – Рут расхохотался, ввернув в наш разговор пословицу, которую несколько раз до этого слышал из моих уст.
– Сколько времени уйдет, чтобы перебросить людей? Сколько вмещают эти корабли? – продолжил я задавать вопросы.
Тирн задумался, припоминая вместительность римского флота.
– На либурну вместится манипула, на квинкверемы влезет когорта, но это как заверяют триерархи, а там будем смотреть по ситуации, может, что лишнее выкинем с палуб, главное, чтобы корабль не пошел ко дну, – пожал плечами Тирн. – Я думаю, что вполне реально перебросить людей в два подхода, сам знаешь, Спартак, нас осталось не так много, – виновато улыбнулся он.
Я хлопнул молодого, полного задора галла по плечу, когда тот закончил свое донесение.
– Что дальше, Спартак? – просипел Рут.
Я огляделся, чтобы убедиться, что наш разговор никто не подслушивает, присел на корточки и начал рисовать на земле. Гопломах и молодой галл превратились во внимание, они присели рядом и уставились на корявые геометрические фигуры, которые начали выходить из-под моего пальца. На земле появился один большой квадрат, левее и правее его я изобразил два круга, еще один круг поменьше втиснул внутрь квадрата. Ниже квадрата я нарисовал треугольник, после чего взглянул на своих полководцев.
– У нас не будет карты, поэтому запоминайте сейчас, второго шанса может и не быть! – твердо заверил я.
Рут и Тирн наперебой закивали. Я ткнул пальцем в квадрат.
– Это Брундизий, а это, – я указал на малый круг внутри его, – та часть нашего войска, которая останется на месте после того, как мы покинем город на кораблях!
– Спартак, но зачем… – Рут перебил меня, но я повысил голос и пресек гопломаха:
– Не перебивай и дослушай до конца!
После того как Рут символично повесил на свой рот замок, я продолжил.
– Два круга, которые вы видите левее и правее Брундизия, – наши войска. – Я медленно провел две стрелки дуги от квадрата, символизирующего порт, до двух кругов, расположенных по левую и правую стороны. – Сюда высадятся по пять либурн и по две квинкверемы. Я хочу, чтобы на берегу было тридцать полновесных центурий. Справа ты, Тирн, слева ты, Рут. Я во главе остального войска останусь в Брундизии. – Я указал на маленький круг внутри квадрата.
На импровизированной карте появились новые стрелки, на треугольнике ниже квадрата появился крест. Когда я закончил, гопломах и галл переглянулись, переваривая мои слова.
– Есть возражения? – спросил я.
– Может, нам стоит оставить Брундизий? Что, если просто высадиться на берегу и отступить? – Рут озадаченно почесал затылок, явно смущенный моим планом. – Можно отступить в Апулию, выйти к Ауфиду?
Я поднялся, отряхнул руки от пыли, гулко выдохнул.
– Помнишь, как говорил Ганник, брат? Нам выпал шанс выщипать перышки из этого золотого петушка. Грех не воспользоваться таким подарком, который на блюдечке тебе преподносит судьба. Если не сейчас, то потом нам все равно придется принимать этот бой. Вот только я не уверен, что в следующий раз судьба будет так же благосклонна к нам, как сейчас.
Рут расплылся в широкой улыбке при упоминании имени сурового полководца. Несмотря на все противоречия, которые подчас возникали во взаимоотношениях двух гладиаторов, Рут и Ганник считали друг друга братьями. Смерть кельта стала весомой утратой для гопломаха.
– Но что, если ты ошибся с намерениями Красса? Почему ты не думаешь, что он хочет выманить нас из Брундизия? А сам с легионами прячется где-то неподалеку? – вдруг спросил Тирн задумчиво.
Я нахмурился. Такая мысль не приходила мне в голову прежде. Возможно, сказалась усталость, поспешность, с которой я каждый раз принимал те или иные решения. Тирну удалось разглядеть зацепку, которую я упустил из виду, когда разрабатывал свой план. Что, если римлянин хотел выманить меня из города, думая, что я куплюсь и выведу повстанцев, чтобы разбить квестора Скрофу, опасаясь, что в тыл мне подпирает флот Лукулла? Я вздрогнул от пришедшей в голову мысли. В висках неприятно застучал пульс. Видя мое смятение, Рут отмахнулся:
– С другой стороны, мы ничего не узнаем, если не попробуем. Сам говоришь, действие лучше бездействия! Приказывай, Спартак, а мы сделаем все, что ты скажешь!
Я пропустил слова гопломаха мимо ушей, взглянул на Тирна, но молодой галл только лишь опустил глаза, по всей видимости, посчитав, что сболтнул чего-то лишнего, поперек моему мнению.
– Отправляйтесь в порт. Мы начинаем, – выдавил я.
Оба моих полководца двинулись к порту, где уже вовсю кипели приготовления. Через два часа начнется закат. Рут и Тирн начнут посадку своих людей на корабли, а я останусь с остальным войском в Брундизии, чтобы подать своим полководцам сигнал к атаке со стен гарнизона. Все это будет происходить глубоко за полночь, когда лагерь римлян погрузится в глубокий сон. Все казалось очевидным, но слова Тирна глубоко засели в моем сознании. Что, если молодой галл окажется прав и я ошибся в своих расчетах? Красс никуда не ушел, а всего лишь прячется где-то неподалеку, ища шанс выманить нас вон из городских стен. Я невероятным усилием воли заставил себя выкинуть мысли, поселяющие сомнения, из головы прочь! Думай я так, мы должны были бы все так же сидеть в Брундизии сложа руки, ожидая прибытия Лукулла или возможного штурма Красса. Однажды Красс уже бросил приманку голодному зверю. Я хорошо помнил регийский прорыв, когда я запихал приманку в горло охотнику! Почему бы не сделать этого снова!
