— Лорды Вороны, — встал над ними отец, нахмурив густые черные брови.
Альпин испуганно пискнул и сразу убрал руки за спину, а Агнус поднял круглую мордашку и посмотрел на отца невинными голубыми глазенками.
— Отпустите кота, — велел Старший.
Ручки Ангуса разжались, и котенок прыснул прочь. Ангус проводил его недовольным взглядом, в котором читалось сожаление.
— У вас появилась сестра, — сообщил им отец.
— Знаю, — буркнул Альпин. — Крик стоял такой, что я всю ночь не спал.
— А что с ней дальше делать? — влез Ангус.
Старший не смог сдержать улыбки. Он погладил младшего сына по голове.
— Можно нам к маме? — попросился малыш.
— Она пока отдыхает, — объяснил отец. — Увидитесь с ней завтра, когда она отдохнет. А сейчас вам следует проявить терпение.
Сыновья надулись. У Ворона не осталось сил с ними препираться, поэтому он позвал наставника, а сам ушел в кабинет, где занялся подготовкой необходимых королевских указов.
Каждый раз, ставя на документ Большую Королевскую Печать, Ворон чувствовал, как отчего-то судорожно сжимается сердце. Указ о войне, указ о призыве в войско, указ о новом налоге…
Ворон старался думать о войне, отгоняя от себя мысль о новорожденной дочке. Как же Морна хотела девочку! Как они вдвоем мечтали о ней, когда сливались в единое целое на своем ложе, и Морна, задыхаясь, шептала ему в ухо: «Подари мне дочь, пожалуйста».
Ворон сотни раз прокручивал в памяти улыбку матери и ее просьбу о «безделице». «Отдай мне то, чего дома не знаешь». Неужели догадывалась? Неужели каким-то чудом смогла предугадать, что роды начнутся почти на полмесяца раньше, да еще именно в ту ночь, когда Старшего не будет дома? Неужели это ее месть: отнять долгожданную дочь, разрушив счастье своего старшего сына и его жены? Такое не укладывалось в голове, но Старший вспоминал злую улыбку миледи Воронов и чувствовал, как по спине течет холодный пот.
В дверь постучали, и заглянул Конли.
— Там пожаловала миледи Воронов, — сказал оруженосец.
Старший Ворон сделал движение, словно собирался вскочить с кресла, но опомнился и ответил:
— Я рад ее видеть.
Хранитель Большой Королевской печати встал и пошел навстречу матери. Миледи Воронов выглядела цветущей и довольной, словно кошка, поймавшая мышь.
— Слышала, что тебя можно поздравить.
— Да, миледи, Небеса послали нам дочь, — поклонился Старший.
— Имя уже выбрали?
— Морна назвала ее Диорвел.
— Подходящее имя, — кивнула миледи, переводя взгляд на окно, за которым стояла ночь, чуть подсвеченная огнями фонарей и факелов на башнях. — Мне хотелось бы на нее посмотреть. Сейчас.
— Миледи… — Старший Ворон стиснул кулаки. — Неужели вы думаете, что моя дочь может быть вашим подарком?
— Почему нет? — улыбнулась мать, сверля его холодными серыми глазами. — Ты сам обещал мне то, чего не знаешь дома. Это оказалась твоя дочь. Теперь она принадлежит мне. Ты сам дал слово, никто тебя за язык не тянул.
— Но это жестоко! — вырвалось у Ворона. — Разлучать новорожденного младенца с матерью — Морна умрет от горя!
— Я вовсе не собираюсь забирать ее прямо сейчас, — перебила сына миледи, сморщив нос. — Вот еще, зачем мне пачкающий пеленки грудничок? Подрастет, тогда и заберу ее в Твердыню. А сейчас я просто хочу на нее посмотреть.
Старший Ворон медленно кивнул. У него отлегло от сердца. Он взял мать под руку и повел в комнаты Морны. В неярком свете ночников в его черных волосах вдруг блеснули тонкие серебряные нити.
Морна не спала, она укачивала дочку, напевая ей старую колыбельную, которую женщины Приморья пели своим детям из века в век.
— Милая, миледи Воронов хочет поздравить тебя с рождением дочери, — сказал Старший, когда они с матерью вошли в спальню.
Морна подняла по-детски испуганные глаза и совершенно растерялась.
— Я же не одета и совсем не готова…
— Ничего, у нас в горах нравы простые, и мы привыкли обходиться без долгих церемоний. — Миледи Воронов внимательно рассматривала покрасневшую от стыда Морну, словно прикидывая про себя все ее достоинства и недостатки. — Дай-ка мне подержать девочку… моя милая.
Морна протянула свекрови спеленатое тельце. Малышка крепко спала, чмокая во сне. Миледи Воронов неожиданно ловко подхватила ее на руки, подошла к светильнику и стала разглядывать крошечное личико. У Диорвел был аккуратный носик, длинные темные ресницы и губки бантиком.
— Как игрушечная, — заметила миледи, поглаживая малютку пальцем по щечке. — У меня было семь сыновей и ни одной дочери… И вот я наконец держу на руках малышку.
— Она будет такой же красивой, как дочери Приморья, — с гордостью сказала Морна. — А летом мы поедем к моему отцу, и я научу ее плавать.
— Она будет еще слишком маленькой, — метнула в нее острый косой взгляд миледи.
— О, вы не знаете! — рассмеялась Морна. — У нас детей учат плавать раньше, чем ходить. Есть специальные бассейны, куда матери приходят плавать вместе с детьми. И потом, нет ничего полезней для детей, чем морской воздух.
— Самое полезное, что может быть для детей, — горный воздух и обливания холодной водой, — отрезала миледи, цепко держа безмятежно спавшую малышку. — Не веришь мне, посмотри на своего мужа. У него уже своих трое, но кожа все такая же белая, а румянец на щеках все такой же яркий, как в детстве. И выглядит куда моложе твоего брата, хоть и старше его.
— Не стоит спорить, — вмешался Старший Ворон. — Летом будем ездить на море, а зиму коротать в горах.
Морна следила за каждым жестом миледи. Та еще немного покачала внучку на руках, а потом с видимой неохотой вернула матери.
— Что ж, прощу прощения за поздний визит, но очень уж хотелось посмотреть на малышку, — натянуто улыбнулась миледи.
— Могу привести и мальчиков, сейчас велю их разбудить, — подхватился Старший.
— Нет, не стоит, пусть спят, — равнодушно отвернулась миледи. — Пойдем, проводишь меня до моих покоев.
Старший пошел провожать мать. Едва за ними закрылась дверь, миледи спросила:
— Эннобар начал войну?
— Да, — ответил сын. — Уже посланы грамоты Лирану и Дугану Озерному. Эннобар рассчитывает объединить три войска и войти на территорию Лугайда, вынудив Бреса к открытому сражению. Мы разобьем его и потребуем нового мирного договора, а также дани, которая заставит его надолго забыть о кознях.
— Слишком честный план, — пожевала губами миледи. — Эннобар весь, как он есть, в этой солдафонской простоте.
— Так велит честь мужчины и лорда, — возразил Старший.
— Уж конечно, — фыркнула миледи. — Честь мужчины! Много ее у вас! Куда уж меньше, чем гордыни и глупости. Надо было сначала дождаться ответа от Дугана, а потом уже объявлять войну.
