Муж немного смущался.
— Вот в парке гуляем…
— Да? А неплохо у тебя рабочий день идет!.. И кто эти «мы»?
— Я… и охрана… Обсуждаем чемпионат мира по футболу…
— Ах, по футболу… — иронически пропела Алиса и вдруг взорвалась: — А тебе известно, дорогой, что футбол и хоккей заменяют некоторым людям религию и культуру? У этих видов спорта единственные соперники — водка да коньяк!
— Ну зачем ты так?.. — растерянно подавленно бормотал Михаил. — Спорт — он нужен… необходим…
— Да кому он необходим?! — орала, уже больше не сдерживаясь, Алиса. Ее охрана делала вид, что ничего не происходит. Милые бранятся — только тешатся… — Таким придуркам, как ты?! Смотри, если я что-нибудь узнаю о тебе и твоих похождениях! Плохо тебе тогда придется! Обрыдаешься!
— Ну зачем ты так… — повторял Каховский.
Он чувствовал себя все хуже и хуже.
Недавно умерла тетя Бела, последний человек, привязывавший Михаила к прошлой жизни. Потому что своих приятелей он за таких людей не считал.
— Это твои друзья? — спросила его когда-то о Митеньке и Дени Любочка.
Каховский покачал головой:
— У меня нет друзей. Не выгорело… Сплошной негатив. А это просто знакомые — плохая утеха, и только на короткое время…
Он не желал понимать, что таков обычный удел людей, никого не любящих и не умеющих любить, — не иметь ни одного истинного друга.
Почему люди придают так мало значения кровному родству? — думал Михаил. Зато когда придают — какая это могучая сила! Голос крови… Но с другой стороны, опираться на него очень опасно. Вот потерял всех родных — и словно сам умер.
Акции, проценты, дивиденды… Это надежнее. Нефть приносила огромный доход. Земля России была богата и не скупилась делиться своими ценностями.
В России не так давно умные головы отменили все ГОСТЫ и технические нормы абсолютно на всю промышленную продукцию согласно Закону о техническом регулировании. И на колбасу, качество которой отныне грозило покупателю рвотой и поносом, и на авиационную технику, ставшую отныне несовместимой с жизнью пилотов и пассажиров. Авторы закона позволили себе смелое, прямо-таки рискованное предположение, что у бизнесменов есть совесть.
Но совесть им давным-давно заменила наглость, ставшая лучшим, проверенным многими поколениями средством в борьбе с законами. Любыми. Как писанными людьми, так и не писанными. И всегда находилась плотная надежная ширма, за которую можно было в любой момент спрятаться, чтобы обойти самые простые законы человечности. Вовсе не задумываясь над этим, многие бизнесмены запросто переняли мышление и логику преступников. И были вполне довольны.
Эти законы… Если бы люди хотя бы предполагали, представили себе на минуточку, как говаривал Дронов, как делаются сосиски и законы, они бы никогда не брали в рот первые и не выполняли бы вторые.
— Без совести жить — не жить. Друг дружку переколотим, — повторяла бабушка. — Жить надо не по понятиям, а по совести!
А Каховский работал. Все яростнее и безумнее. Теперь у него появилась заветная цель в жизни — сын… Ребенок, которого он так ждал, о котором он столько лет мечтал, пытаясь найти ему замену в Алине… И ведь почти нашел…
Бизнес Михаила стремительно приобретал значение и вес. Его фамилия замелькала на страницах газет и журналов, его лицо уже почти не сходило с экранов — скромно одетый, с застенчивой улыбкой, всегда небритый человечек с рыжеватой челочкой… Строго продуманный имидж… Олигархическому миру град-столицы и всей России целиком пришлось нехотя потесниться и пропустить вперед столь решительно и твердо шагающего новичка. Каховский стал все чаще и чаще летать за рубеж, и тут ему очень пригодилось умение неплохо говорить по-английски. Эх, дядя Наум… Как ты был прав, нанимая учителей для племянника… Михаил стал ходить медленнее, с чувством собственного достоинства, разговаривать жестко, безапелляционно, даже слишком резко. Он абсолютно перестал сдерживаться, решительно отбросил все тормоза и поводья и начал откровенно хамить направо и налево, в безграничной уверенности, что ему теперь дозволено все. Слух об эрудиции, интеллекте и неприятной властности Каховского распространялся со скоростью звука.
Жизнь менялась стремительно и неудержимо, порождая и подсовывая Михаилу множество различных проектов. И теперь любой из них он подвергал суровому и жесткому рассмотрению бюджетной комиссии, заседавшей у него в голове. Они же вместе — его голова и эта комиссия — разработали гениально-мошеннический проект разорения нескольких крупных компаний. И разорили их таки вконец…
Просить у него пощады, милости, отсрочки платежей считалось абсурдом. Все равно что пробовать умолять змею подождать кусаться…
Каховский улыбался своей прежней милой и застенчивой улыбкой. Он уже отлично знал стоимость жизни, понимал, к чему обязывает его громкое имя, а потому его нимало не беспокоило, что о нем думают другие.
Типичный невротик, он не терпел, когда ему противоречили, никогда не шел на уступки, никакие возражения не могли его остановить, слова «нет» для него не существовало.
Он вдохнул, наконец, воздух победы. Это был совсем другой воздух… он заставлял действовать, думать, делать дело… Пахло деньгами, большими деньгами — кто выдумал, что они не пахнут? И каким обольстительным казался Каховскому этот запах…
Когда в начале девяностых был брошен призыв «обогащайтесь!», когда ушлые денежные людишки метнулись скупать по дешевке заводы и нефтяные вышки, Каховский тоже не растерялся.
В те золотые времена, чтобы стать богатым, требовалось не так уж много ума, просто наличие некоторых способностей и хитрости, но зато много денег. Но их тогда у Каховского не было. И тогда… Тогда случилось то, что он довольно успешно скрывал от всех. Хотя некоторые все-таки прознали об этом позже. Но в те золотые времена Михаилу уже все стало сугубо фиолетово. Он рвался завоевать мир. И в начале девяностых обратился за помощью к Даше. Точнее, к ее всесильному мужу.
В то время звезда Валентина Аленушкина горела особенно ярко. Благодаря его тесным связям и дружбе со знаменитыми и великими.
ГЛАВА 27
Каховский никогда не признался бы третьей жене, что продолжает видеться с Алиной. Правда, их отношения после развода с Натальей осложнились, девочка стала дерзить и смотреть на бывшего отчима, которого по-прежнему называла папой, вызывающе. Но однако… Однако расстаться они не сумели.
— А что такое акции? — спросила недавно Алина Каховского.
Он объяснил, как они продаются и собираются таким образом деньги. А затем… он хотел сказать: «Деньги возвращаются сторицей после раскрутки предприятия в виде дивидендов». Но Алина с саркастичным раздражением четко закончила фразу за него:
— …с этими деньгами спокойно смываются! Урвать да удрать — главный девиз олигархов!
— Ну зачем ты так… — пробормотал Каховский.
