Ведь абсолютный враг либерализма — «ленивый нарциссизм закрытых общин», ностальгия по истокам, забота о природе, чувство единства космоса. В число подозрительных все чаще попадают экологи. Люк Ферри упрекает их в том, что они порвали с современным антропоцентризмом, в том, что они заявляют о происхождении этики из самой человеческой природы (а не из индивидуальной воли), что они забыли библейскую заповедь властвовать над миром, в том, что они интересуются не «человеком с большой бук вы», «Человеком» из хартии «прав человека», а конкретной личностью, связанной с почвой, регионом, землей. разоблачаются «зеленые» и такие авторы, как Мишель Серр и Ганс Ионас, отважившиеся утверждать «криминальные» вещи: человексубъект не является обладателем частной собственности — природы как объекта, а вместе с природой является одним из полюсов единого космоса. «Минималистский гуманизм», как выясняется, видит наше будущее в бетоне, а не в природе.
Что же противостоит правящей идеологии?
Целый архипелаг островков сопротивления: «деконструкционизм», тематика «постмодерна», правая и левая критика «торгового строя», «общества потребления», возрождение персонализма, утверждение коллективнообщинной идентичности, перманентная актуальность ницшеанскохайдеггерианской мысли, подъем эко логических идей, постановка под сомнение со всех сторон «экономической рациональности» и «технической целесообразности». Марксистская мысль пережила общий кризис марксизма благодаря некоторым талантливым мыслителям — Мишелю Клускару, Жаку Биде, Жаку Тексье и т. д., которые группируются вокруг журнала «Актуальный Маркс». но большинство левых, которые отказались принять участие в постыдной ликвидации нонконформистской мысли и признании абсолютной правоты правящей либеральной идеологии, остаются все же вне ортодоксального марксизма. Это режи Дебре, Макс Галло, Жан Шено, Жан Мишель Пальмье, роже Гароди, Пьер Бурдье, Жиль Бурдье, Ален Липетц, Феликс Гваттари и т. д. Для всех этих людей«быть левым» означает стремление участвовать в «новых социальных движениях», критику западной рациональности, считающей саму себя центром мира, обличение капитализма, стремящегося как никогда ранее универсализировать свою одномерную модель и подстроить под убогий потребительскорыночный образец все многообразие цивилизационных и этнических систем. Иными словами, «левая ориентация» сохранила для них свой изначальный смысл, а не превратилась в пустую формулу, скрывающую рабскую преданность правящей идеологии и полный социальный конформизм.
Не исчезли окончательно и «ультралевые» (сильно отличающиеся от классического левачества). В их изданиях с микроскопическим тиражом — таких, как «Антен» или «Газета Залива и предместий», — можно встретить самые адекватные и глубокие политические анализы и самые об надеживающие призывы. Самостоятельную жизнь ведут тексты отцаоснователя ситуационизма Ги Дебора, продолжающие вызывать огромный интерес у левацкой молодежи. В первую очередь, естественно, «Общество Спектакля». Интересные книги Клода Лефора и Корнелиуса Касториадиса продолжают линию полемики 1949 года между Сартром и Мерло-Понти. Критике подвергаются принципы демократии, тоталитарного либерализма и государственной бюрократии.
Касториадис, разоблачающий «универсальность политической пустоты», сражается за восстановление «автономии» через обновление социальноисторического воображения. Касториадис дает блистательный анализ современной ситуации: «Правые и левые, с некоторыми нюансами, естественно, но с одинаковым политическим, моральным и интеллектуальным конформизмом, в равной степени обеспечивают функционирование существующей системы, помпезно и лживо называемой „демократией“, которая на самом деле воплощает в себе власть либеральной олигархии. Стабильность такой системы обеспечена апатией граждан, заключенных в сферу приватного, ловкостью политиканов, менеджеров и экспертов, а также все более и более иллюзорным и все более и более разрушительным экономическим ростом». Против этого Касториадис призывает «создать широкое демократическое движение, которое боролось бы одновременно и со структурами доминации и со знаково ценностными структурами, которые на более глубоком уровне обеспечивают мировоззреченские основы такой доминации. Эти структуры легко выделить: иерархия, по строенная на принципе суверенности и всемогущества экономического фактора, т. е. провозглашении экономики единственной целью и основным смыслом человеческого существования».
Тема «постмодернизма» более двусмысленна. Термин стал таким популярным во многом потому, что каждый вкладывает в него свой смысл. рожденный из кризиса былой уверенности и заката «великих текстов», он стал источником вдохновения как для прагматизма Дэвида рорти в США, так и для итальянских теоретиков «слабой мысли» (Джанни Ватимо). Эта минималистская мысль, очарованная «отказом от фундаментального» и растворением реального в игре интерпретаций, приводит к философии «презентизма» и «нарциссического индивидуализма» (абсолютизация сферы приватного, потеря интереса к глобальным «системам смыслов», царство эфемерного и преходящего). Все это прекрасно описывают Жиль Липовецки и Поль Йоне («Эра пустоты»). Другие же сторонники постмодерна, напротив, обращаются к Хайдеггеру и используют постмодернизм, чтобы порвать с детерминистским видением, свойственным современному историцизму, а одновременно отвергнуть идею «коммуникационной прозрачности», осознанную как про стой рудимент «секуляризированного универсализма». В та ком случае это становится путем для победы над «отсутствием смысла», т. е. над самим современным нигилизмом.
Хабермас не ошибался, когда с ужасом распознал под этикеткой постмодернизма сущностно «антисовременный», «antimodern», альянс «премодерна» и «постмодерна», т. е. союз противников Просвещения справа и слева. Армин Мелер даже увидел в этом направлении неожиданное воз рождение Консервативной революции.
В области философии «деконструкционизм» продолжает развиваться, причем особенно активно в США, где университетские среды читают и перечитывают Делёза, Дерриду, Фуко и Бланшо. Оставшиеся верными своей инспирации, Делёз и Гваттари в последней книге «Почему мы остались ницшеанцами» определяют философию как «создание концептов». не снижают активности последователи Дерриды (Жанлюк Нанси, Сара Кофман) и «хайдеггерианцы» (Франсуа Федье, Жерар Гранель, Филипп лакулабарт и т. д.). Читают и переиздают рикёра, заново открыли Га Дамера и Лео Стросса. В социологии работы Луи Дюмона (Homo Аеqualis) способствовали популяризации концептуального дуализма: «холизм» — «индивидуализм». Марсель Гоше со своими эссе «расколдованный мир» и «революция прав человека» заявил о себе как одном из наиболее умных и глубоких интеллектуалов своего поколения. Пьер Розан Валон вскрыл множество неадекватных посылов и натяжек, лежащих в основе либеральной истории рынка. Андре Горз продолжает разрабатывать систему критики капиталистической системы труда. Эдгар Морен углубляет свои исследования в области «комплексности», а Жан Бодрийяр перешел от критики «системы вещей» к анализу «симулякров». Поль Вирильо заложил основы новой науки — «дромологии».
Новые социологические тенденции часто вдохновляются «политеизмом ценностей», о котором говорил Макс Вебер. Мишель Маффезоли не потерял надежду «вновь за колдовать» мир и продолжает настаивать на том, что за по явлением дионисийских племен «неформалов» проглядывают новые модели постмодернистической общинности. Интересны также междисциплинарные поиски Центра исследований воображения Жильбера Дюрана, в котором сочетаются линии Генон, Юнга и Дюмезиля. С ним сотрудничают и другие университетские и академические центры и крупные ученые — такие как Жан Казнев, Луи-Венсан Тома, Антуан Фэвр, Патрик Такюссель, ЖанЖак Вюнан Бюргер и т. д. Журнал «Эспри», основанный в 1932 году Эмманюэлем Мунье, остается ядром персоналистской философии, которая вдохновляется работами Ханны Арендт и Лео Стросса. В этой среде огромное значение придается социальной ориентации Церкви и фразе Иоанна Павла II, где он провозглашает в энциклике Centesimus Annus, что «не следует принимать как истину мнение, что конец реаль ного социализма делает единственно приемлемой капиталистическую организацию экономики». Группа «Эспри» (Жанлуи Шлегель, Пьер Буретц, Жоель роман) продолжают линию Шарля Пеги и сотрудничают с центром «Друзей Пеги», президентом которого является Жан Бастэр. Эта линия сближается с блестящей лабораторией социальных наук — Антиутилитаристским движением в социальных науках. Во главе его стоят Ален Кайе, Серж Латуш и Ахмет Инзель. Близок к этому направлению Центр исследований и прикладной эпистемологии, возглавляемый Жаном Пьером Дюпьи.
