Врач улыбнулся и кивнул, давая понять, что компьютер опознал голос и задокументировал её согласие. Он знал, что за пациентка находится перед ним, и делал всё возможное, чтобы её «переход в новое состояние» оказался комфортным.
— Лежите спокойно, — инструктировал он, опуская фиксаторы на её голову, — думайте о чём-нибудь приятном… Просто расслабьтесь и не двигайтесь, представьте себе что-нибудь… Вам не будет больно, вы не заснёте, но можете испытать набор чувств… У каждого разный спектр: от горя до радости, от страха до голода или жажды… Не пугайтесь, если нахлынет эмоциональная буря, это будет длиться не дольше пары секунд… В вашей медкарте сказано, вы пробовали электронаркотик «Мистик» от «Голд Корпорейшн» — в таком случае ощущения не покажутся вам чем-то новым… Если устали, можете поспать…
Его руки в перчатках зарылись в её волосы, обнажая кожу и проверяя, правильно ли закреплены датчики.
— Ну, вот и всё, — сказал он, — когда я вернусь в эту комнату, вы окажетесь в другом мире…
— Я искренне надеюсь на это, — ответила Элизабет.
— Всё за ваш счёт, — засмеялся врач, — удачи!
Он вышел, и Элизабет стала считать удары сердца. Она осталась в крохотной комнате, в неудобном кресле, которое сдавливало её в районе поясницы и в плечах, а фиксаторы не давали и подумать о том, чтобы пошевелить головой. Больно не было, но кожа головы не привыкла к стальному холоду датчиков, и Элизабет очень хотелось их отцепить.
Она знала, что была одна.
Она знала, что в комнате больше никого не было, но она видела ЕГО, ОН был здесь.
Пурпурный Человек.
— Что, хочешь сбежать от меня? — кричал он на неё, широко раскрыв безумные глаза, откинув с лица пряди грязных волос и брызжа ядовитой слюной. — Хочешь убежать?! Хочешь, чтобы тебя нашли? Да кому ты нужна, кому ты нужна, девочка, кроме меня!..
«Его здесь нет, — повторяла про себя Элизабет, стараясь его не замечать и не задерживать на нём свой взгляд. — Это даже не галлюцинация, это игра воображения, он нереален, и его здесь нет…»
— Кто, кроме меня, любит тебя? — продолжал заходиться тот. — Я нашёл тебя, когда все тебя бросили! Я тебя вырастил, я дал тебе убежище! И как ты отплатила мне! Запомни, кроме меня ты никому не нужна! Только я знаю, как глубока твоя тёмная душа, я знаю, что кроется за этим лицом… — Он рвался, он бил стёкла, ошмётки его слюны падали на её лицо. — За этой «любовью» к твоему мужу-трупу, за этими глупыми попытками сделать мир лучше… Ты никогда не любила его! И он тебя не любил, потому что не знал тебя, а я тебя знаю, ты — часть меня, и тебе никуда от этого не деться!.. Думаешь, НБп тебе поможет, Стивен Голд тебя спасёт?.. Но я всегда буду рядом, я — часть тебя…
С того самого дня, как Элизабет попробовала электронаркотик в клубе «Zиновьев» и заболел Алексей, она видела его постоянно. Иногда Пурпурный Человек приходил к ней в снах, иногда начинал что-то шептать на ухо, и она чувствовала его дыхание, его прикосновения — такие мягкие и нежные, что хотелось взять нож и срезать участки кожи, до которых он дотрагивался… Элизабет была в отчаянии: пока Алексей умирал, стараясь не падать духом, смеялся и шутил, как раньше, его жена находилась на грани безумия.
— Я убью его! — кричал ей ОН, окрашивая окружающий мир в пурпур, перенося её в подвал своего дома и наставляя на неё десятки, сотни ГЛАЗЕЮЩИХ вылупленных маленьких жабьих глаз. — Я убью его, это я его заразил, и я его прикончу, потому что он встал между нами, любовь моя, а никто, никто не смеет забирать тебя у меня!..
«Скоро всё будет позади, — думала Элизабет, крепко зажмуривая глаза. — Нужно продержаться ещё несколько минут, и всё будет позади… Ты терпела так долго, чёрт, ты три года провела у него в подвале, а это было наяву, это не было расстройство психики, это было по-настоящему… Ведь было и другое — была Северная Корея, была Саманта и был Нам Туен, Нам Туен!.. а потом был Алексей, и чудная жизнь, прекрасная жизнь, когда мне казалось, что я её заслужила и мир перестал издеваться надо мной, прекратил мои мучения… Я ведь всё это вынесла, я смогла, и я ПОТЕРЯЛА ТЕБЯ, Алексей, но я верну свой долг, я отплачу им, я покончу с унёсшей тебя Болезнью, я найду лекарство, чего бы мне это ни стоило, какие бы грани мне не пришлось перейти… Я уже не та девочка, которую ОН уничтожил, я другая, и эта процедура сотрёт ЕГО из моей памяти. Ты исчезнешь, слышишь, ты отправишься в ад, в свой гнилой пурпурный ад, а я буду жить, я БУДУ ЖИТЬ…»
Элизабет старалась отречься от демона, неистово бившегося в её голове. Она вспоминала мамины глаза, усталые добрые глаза, цвет которых потерялся в водовороте памяти, вспоминала её взгляд, когда мама несла неё, шла быстро, почти бежала, и смотрела не на дочь, а куда-то вдаль — за горизонт, за горизонт…
Она вспоминала лицо Капилы, ставшее единственным лучиком света во мраке пурпурного подвала; вспоминала Алексея Турова, как они впервые встретились в Пхеньяне, как жили в их доме во Владивостоке, как думали о том, чтобы завести детей, как занимались любовью — с радостью, без страха и без тяжести воспоминаний, потому что Элизабет всё рассказала ему, а он не оттолкнул её, а прижал к себе… Она думала о том, что сможет сделать в будущем: вспоминала, как основала свою первую компанию и как добилась с ней успеха, как зарегистрировала фонд и поклялась излечить Болезнь; думала, как через несколько лет учёные расшифруют эту загадку, как появится противоядие, что она, Элизабет, внесёт свой вклад и будет стоять рядом со Стивеном Голдом, потому что вместе они навсегда изменят мир людей, спасут его от всепожирающей тьмы, и у них получится, ведь даже в тёмный подвал пурпурного дома сквозь маленькое оконце проникал свет, и пришло спасение, пришли люди, вытащили её оттуда, пришло Добро — и есть на свете Пхеньян, и жив великий Нам Туен! Она должна повторить то, что Нам Туен и Алексей сделали для неё, она должна это сделать, и она это сделает…
«Как чип-идентификатор в туалете поезда Дели — Пекин, — пришло ей в голову, — я выковыриваю, вырезаю всю мерзость моей жизни…» Элизабет открыла глаза и посмотрела на свою левую ладонь, лежавшую на подлокотнике кресла: небольшой шрам, еле заметная ямочка, которую она показала Алексею, и он улыбнулся…
Пурпурный Человек пропал. Она не сразу это поняла, но она больше не слышала его голоса. Так же незаметно, как появился, монстр исчез. Он продолжал орать, как сильно любит её, и вспоминать Дели, но это был лишь поток сознания, воспоминания… Его не было. Он исчез!
«Вам скажут, против этого нет шансов, — вспомнила она слова врача, который сообщил ей о смерти Алексея… — Но вы не верьте. Шансы есть всегда. Просто нам не всегда везёт. И не за что мне говорить спасибо. Пациент умер, мы ничего не сделали…»
— Шансы есть всегда… — повторила она и вдруг, подняв глаза, обнаружила перед собой специалиста «Золотого руна», ответственного за процедуру.
Он посветил ей в глаза фонариком и спросил:
— Элизабет! Госпожа Арлетт! Элизабет, вы слышите меня?
Её словно гирей притянуло обратно к земле. Она сидела в кресле, ей было жарко, тело затекло, голова раскалывалась.
